Глупые игры... в Любовь (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo". Страница 28
— Или понравилась ты мне?
— Да.
— Витторию если и злить, то уж не таким способом. Понравилась, конечно, понравилась. Но вот задела, прямо за живое, этим, твоим, выступлением, мол, на такого уродца не поведусь.
(захихикала)
— Значит, все-таки обиделся?
— Разозлился… вот и решил наказать, — и игриво (пошло) замигал бровями.
— Ах, наказать? — вдруг вскочила. — Наказать?
— Наказать, — коварно заулыбался.
— Сейчас ты у меня пожалеешь об этом, — схватив подушку, тут же выписала ему смачный удар.
— Ах, мы еще после всего и деремся? — тут же подхватился. Поймал за плечи и сжал, лишая возможности шевелиться.
Дергаюсь, дергаюсь — а вырваться никак.
Надулась (наигранно).
— О, бубука пришла ко мне, — вдруг нежно поцеловал губки (и невольно разжал хватку — вот оно!); победно дернулась, вырвалась и снова стала избивать гадёныша подушкой. — А это тебе за то, что обещал мне голову оторвать!!!
(и вновь поймал, прижал к себе)
— Я же нагло врал тогда, — прошептал на ухо. — Я быстрее себе ее оторву, чем тебе больно сделаю, — поцеловал в шею.
(вот, уродец! знает слабые места… — обвисла, сдалась, отдалась… ему, утопая в эйфории; невольно выпустила подушку из рук).
Резкий рывок — и повалил меня на спину.
Ласковый, мирный, сладкий поцелуй коснулся губ. Повис, повис надо мной, прижимаясь всем телом.
Невольно запустила руки, пальцы, ему в волосы и жадно прижалась губами в ответ.
Но недолго, недолго властвовала я.
Бережно отстранился (бережно, но навязчиво).
Ловкое движение рук — скользнул по спине к бедрам и слегка сжал, придавливая, прижимая к себе.
Милая, ласковая, успокаивающая улыбка обещала заботу и верность.
Осторожно приподнял меня, потянул немного на себя — обвилась ногами вокруг поясницы.
Еще мгновение,
еще движение — и снова дикий приход
удовольствия накрыл сознание,
обволакивая туманной пеленой.
Невольно застонала,
дернулась, выгнулась под ним, в попытке слиться воедино… всем телом.
Бессознательно уцепилась, впилась ногтями в кожу.
Двигались, двигались ненасытно, пылко, закипая от чувств,
боясь даже на мгновение разомкнуть объятия.
Быть навсегда вместе;
в плену блаженства —
разве не рай?
Разве не счастье?
И снова… стала его.
Снова владел мною, выпивая до дна.
Жадно высушивал мой… бокал страсти.
Глава Тридцатая
— Устала?
(пристыжено улыбнулась)
— Спи, спи, мое солнышко, — крепче сжал, — спи…
Резкий рывок. Удар. Шум. Гам. Звон разбитого стекла…
Не сразу поняла, что происходит.
Сквозь заспанные глаза, затуманенный, задурманенный сном рассудок, пыталась уловить творящееся.
— Отпустил, сука, иначе разорву! — зарычал Доминик… моему отцу в лицо.
— Не посмеешь, — ядовито зашипел, рассмеялся Луи и еще сильнее сдавил рукой его за горло.
Резкий взгляд на меня. — Унесите ее.
И вдруг… перед глазами…
мой мир тут же стух.
Узнала. Узнала свою келью на Искье.
Почему? Зачем он отдал меня им?
Стоп. И что случилось с Домиником? Он жив?
Что было сил (в чем была), в том и рванула… по пустынным коридорам…
Папа. Все что я помню, то, что там был мой отец.
Он должен, должен мне сказать, сказать, что произошло.
Чуть не убилась на повороте (поскользнулась и грохнулась) — все равно! Все к черту! Я, мое тело, боль, раны к черту — всё, всё, всё!!!!!!!!!
ДОМИНИК!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Гневно пнула дверь.
Зал суда пуст.
— Видели? Матуа еще здесь?
— Да. Вроде с Витторией в библиотеке.
Резкий разворот — и уже лечу напропалую в читальню.
Испуганно обернулись.
(а я, пыхчу, соплю, рычу, едва не сгораю от гнева и страха)
— ЧТО ВЫ С НИМ СДЕЛАЛИ? ЧТО?
— Успокойся, — подскочила Виттория и попыталась подступить ближе, обнять — разъяренно оттолкнула я ее. — ЧТО?! ГДЕ ОН?
— Где ж еще? На Аетфе, — равнодушно ответил отец.
(замерла; замерла я)
— И ты… ты его вот так просто отпустил?
— Отпустил, — раздраженно скривился.
(и снова пауза — подбираю слова, перерывая мысли)
— Чего ради?
(молчит)
Тяжелый вдох вместо ответа…
— Если, если ты… мне соврал, я, я… никогда тебе это не прощу, — гневно прорычала сквозь зубы.
Полный игнор.
— Да все в порядке с твоим Бельетони, — вдруг раздраженно рявкнула Виттория. Встала и важно прошлась по комнате, — Сознался, что всего лишь играл с тобой. Хотел затащить в постель. Добился — и с него хватит. Так что отныне больше на тебя видов не имеет. Отказался.
— Что? — ошарашила, право, ранила словом. Удивленно обернулась.
Невнятно скривилась та, передернув бровями. Пожала плечиками.
Глубокий вдох.
— Вот такое бывает. Жозефина. Бывает. Добился, чего хотел… и выбросил.
Издеваетесь?
Ха.
… а голос дрожит; тебе больно? больно, крестная? больно за меня?
Не стоит…
Ведь я вам… НЕ ВЕРЮ!
Резкий разворот.
— Я не верю вам. Хоть все хором завойте. Я еду на Аетфе — и вам меня не остановить.
— Неужели? — вдруг передо мной встала Виттория (молниеносно, в мгновение). Глаза (гневный, с вызовом взгляд) в глаза. — Теперь уже ты точно никуда не денешься. Будешь с нами, пока мы не решим обратное. Ясно?
Рассмеялась, рассмеялась я в ответ.
— Вот видите. Сами себе противоречите. Так и знала. Ушел, ушел он просто от вас. А вы врете, чтобы меня остудить, удержать здесь. Не получиться!
Резкий разворот — и выбежала прочь.
Босыми ногами по земле, в ночной рубашке, растрепанной на груди… Мчу, бегу, бегу… прямо на выход.
Через туннель — и в город. Прочь, прочь из ада! Прочь из клетки!
… и неважно, что будет потом.
— И куда ты такая? — вмиг преградила мне путь Виттория.
(замерла, замерла я на мгновение — последний шанс даю: им, а не мне!)
— Я буду с ним, хотите вы этого или нет! Мы — вместе! Смиритесь!
— Неужели? Ты так ему веришь? Веришь? Что даже не можешь услышать, что твой Доминик… от тебя… ОТКАЗАЛСЯ? ИСПОЛЬЗОВАЛ? Добился и выбросил?
Желчно рассмеялась я.
— Такого никогда не будет. Ясно? — яд выплюнула в лицо.
Промолчала та.
— Я убегу. Все равно убегу. Снова и снова. И не удержишь ТЫ меня.
Выровнялась, вытянулась, гордо задрав подбородок Виттория.