Слово рыцаря тьмы - Мамченко Петр Вячеславович. Страница 18

— Погоди! — Димка в замешательстве смотрел на огорчённую самочку. — Ты… отдала жизнь своего ребёнка, чтобы спасти меня? Я… всё же я вампир? Нет, поганый упырь! Если меня оживили за счёт не рожденного младенца…

"Семя! Не детёныш! Медленные порождают Живых. Сильнейшие из Живых соединяются, собирают жизнь и вынашивают семена. Семена садят в богатую жизнью землю — из них растут Медленные и неподвижные. Но моё семя было сильным… Из него получился бы Медленный…"

— Ага! — Димке всё же полегчало, хотя разница не так уж велика. Не младенец, так семя разумного дерева. — И что мне делать теперь?

"Тебе нужно к Медленному. Ты неправильно живёшь\растёшь. Медленный поможет, переделает тебя", — Серебристая собеседница нетерпеливо метнулась к деревьям и вернулась обратно.

— Вот уж спасибо! Как-то жил я и без переделки! Вот сделает твой медленный из меня эльфа — как я на Земле с такими ушами покажусь?

Пожалуй, впервые ему удалось всерьёз достать собеседницу.

"ТЫ ГЛУП, КАК НЕПОДВИЖНЫЙ! В ТЕБЕ МНОГО ЖИЗНИ, НО ТЫ СЛАБЫЙ\БОЛЬНОЙ! ТВОИ СОКИ ТЕКУТ НЕПРАВИЛЬНО! ТВОЯ КОРА НАРОСЛА НЕПРАВИЛЬНО! ВЕСЬ ТВОЙ СТВОЛ РАСТЁТ КРИВО! КОГДА ЖИЗНЬ СЕМЕНИ УЙДЁТ, ТЫ ЗАСОХНЕШЬ!"

— Да я здоров, как конь! В смысле, как Страж!

Димка одним движением вскочил на ноги — и его тут же повело. Пока лежал, слабости не чувствовал. Копьё, всё ещё торчащее из живота, качнулось, вызвав довольно неприятные ощущения. Но не боль.

Странник в раздражении ухватился за древко, и выдернул идиотскую жердь из себя. Жуткая боль полоснула по растревоженной ране, прошлась по всему телу обжигающей волной. Димка замер, как истукан, опасаясь сделать лишнее движение. Тёплые струйки крови потекли от раны в штаны.

— Б… блин! Ну я придурок! Не хватало ещё сдохнуть прямо сейчас! За дурною головою и семян не напасёшься!

Как ни странно, боль утихла на удивление быстро. Странник поспешно расстегнул куртку и задрал заскорузлую от крови футболку. Вместо страшной раны на животе обнаружился только грубый багровый шрам. Неудивительно. Сначала его тыкали палкой-копалкой, затем он сам выдирал первобытное копьё из себя, едва ли не вместе с кишками. Ещё легко отделался. Вот как, получается, действует жизненная сила, с избытком влитая в его потрёпанный организм. Подхлёстывает регенерацию.

Димка осторожно потрогал шрам и замер, ощутив серьёзный жар. Да и вообще, в животе бурлило, и явно происходило что-то подозрительное и явно неприятное.

— Твою ж… родственницу! Зажить-то зажило, но воспаление никуда не делось! Этот гад мне, наверное, половину кишечника пропорол! Права Снегурочка, я сдохну от заражения крови сразу же, как только закончится заёмная жизненная сила!

На счастье, серебристая никуда не делась, висела в воздухе неподалёку, и наблюдала, как ещё с десяток живых плодов занимаются раскопками на том самом месте, где он только что лежал.

— Подскажи мне, красавица, где найти ближайшего трианта? В смысле, Медленного? Лучше быть ушастым, но живым эльфом, чем гордым, но очень дохлым человеком.

Собеседница тут же развернулась и неторопливо полетела в чащу леса. Надо же, они могут летать со скоростью пешехода.

"Кто такая Снегурочка?"

— Извини, не собирался тебя обидеть. Снегурочка — красивая девушка, обычно беленькая, внучка деда Мороза. — Путник даже смутился. Невежливо цеплять клички на едва знакомых существ.

"Внучка? Деда? Мороза?" — Серебристая собеседница зависла прямо перед лицом. Похоже, не обижается, а просто любопытствует.

— Ну да, у вас, симбионтов, всё и проще, и сложнее. Если считать породившее тебя дерево, в смысле, Медленного, твоим отцом или матерью, то Живая, выносившая его семя — для тебя бабушка, а соединившийся с ней — дедушка. Если ты Снегурочка, то твой дед может считаться дедом морозом.

"Расскажи о них"

И странник рассказывал. В пути, а затем — привалившись к горячему стволу и надеясь, что мудрости и способностей дерева хватит, чтобы подлатать его потрёпанные потроха, и справиться с инфекцией. Живые плоды расположились вокруг и слушали, самые храбрые забрались прямо на него, разлеглись на плечах, голове и коленях, грея своими горячими тельцами.

Кто бы мог подумать, что вздорный и непоседливый маленький народец по характеру так напоминает детей. И всё, что нужно для счастья этим древним, вечно юным существам — обычные человеческие сказки.

Он рассказывал — сначала всё, что вспомнил о феях, а затем и просто сказки о бесчисленных Иванах и Финистах, о Буратино и Алисах путаясь и перемешивая сюжеты, до тех пор, пока глаза не начали слипаться, и Бармалей не слился в сознании с вороватым мэром родного города. И даже не заметил, как заснул.

Сон он запомнить не сумел, о чём оставалось только пожалеть, ему в последнее время не так часто снилось что-то приятное. Крошечные телепаты, разделившие ночные видения с ним, были слишком взбудоражены, чтобы пересказать. Остались только смутные впечатления от погони за белым кроликом по тёмным путям верхом на сером волке, примирения с Кощеем Бессмертным, обещавшим пить только молоко и похищать только не целованных лягушек, и странного бала, на котором все танцевали в воздухе, а деревья хлопали могучими листьями.

Димка проснулся совершенно здоровым, на закате следующего дня. Раны затянулись, от шрамов остались едва заметные следы, организм работал, как часы. И уши, что отрадно, ничуть не заострились. Медленные не стали изменять его.

Но, всё же, кое-что изменилось. Странник пробудился голодным, злым и готовым к бою. Возможно, вчера он рассказал свою последнюю сказку, прежде чем окончательно повзрослеть. Должно быть, надо наполовину умереть, потеряться в далёком мире, утратить почти всё, чтобы наконец перестать искать лёгкие пути. Если дикари не желают общаться — он поговорит с ними на языке силы. Но никому и никогда не позволит больше тыкать в себя острыми палками!

Должно быть, живые плоды уловили его настрой, и потому не слишком навязывали общение. Просто провели к дереву, чьи плоды, терпкие и кисловатые, послужили завтраком вместо пропитавшихся кровью бутербродов.

До вечера Димка успел простирать одежду (зашить не получилось, иглы рассыпались в ржавую пыль), и ознакомиться с новыми веяниями в обществе Живых. Должно быть, до него никто из гостей не общался долго с сумасбродными феями, иначе они давно бы обзавелись именами. Каждый суетливый пушистик торопился представиться. Помимо гордой своим прозвищем Снегурочки, объявились Мальвина (скорее зелёная, чем синяя), Василиса, Марья-искусница, Алтыншаш, Беатриче и Изольда. Самцам было ещё проще, не приходилось даже ссориться из-за особо заковыристых имён. Иван, Фанфан, Финист, Буратино, Чипполино, Мио и Айвенго. А после того, как гордо прозвучали имена Че Гевара и Терминатор, странник заподозрил, что нахальные крохи умудрились в поисках имён перешерстить всю его память.

Но какая в принципе, разница? Хоть горшком назови, только в печку не ставь! Пока носители громких имён не устраивают революций и не берутся за шестиствольный пулемёт, пусть зовутся, как пожелают! Помнится, его призвали не для развлечения живых плодов.

Первый раунд закончился вничью. В смысле, все участники переговоров умерли в ходе дебатов. Что ж, он в подходящем настроении для продолжения банкета!

— Ночь — время затемнения. Моё время! Давайте, герои сказок, блокбастеров и революций, ведите на долбанную полянку! Посмотрим, хватились ли в племени неудачливых охотников?

Сила бурлила в исцелённом теле, требуя выхода. Странник шёл по лесу, и казалось, земля содрогается под ним от заёмной силы. Должно быть, так себя чувствует Страж, призванный на битву. Но он умнее рогатой лошади! По меньшей мере, хотелось бы в это верить. И больше не позволит пропарывать себе кишки.

Когда суетливые проводники вывели Димку на открытое место, он решил, что Живые ошиблись. Ни одного следа неудачного контакта! Разве что кострище, давно прогоревшее и остывшее.