Колыбель для мага - Шерстякова Ирина Петровна. Страница 25

"Ничего себе, булочка", - подумала Аннеке и принялась неудержимо хохотать, и очень долго не могла остановиться. Она каталась по песку, от смеха перехватывало дыхание. И вдруг Аннеке почувствовала в складках юбки что-то необычное. Странная мягкость, тепло и одновременно прохлада. Аннеке, едва успокоившаяся после поединка со студенистой массой, опять похолодела. Медленно, осторожно девушка расправила и встряхнула юбку и посмотрела на странное нечто. Да. Именно.

Это не только на ощупь, но и на вид походило на серенький комочек пуха, размером с двухмесячного котенка. Как большинство существ этого мира, он напоминал сгусток тумана, но был пушистым и вызывал у Аннеке не страх, а желание оберегать и защищать, особенно когда у пушистого клочка тумана обнаружился глаз. Глаз этот не походил на глаз человека или животного, скорее напоминал каплю воды с водоворотом, окруженный сгущениями тумана, но девушка почувствовала, что это именно глаз, широко изумленно раскрытый и доверчивый, как у ребенка.

Аннеке выругала себя. Почему она решила, что может позволить себе умиляться этому клочку тумана? Быть может, в этом чужом мире такие очаровашки - самые страшные хищники, а неприятный многоухий и многохоботный "слон" - местный добрый отшельник, стремившийся утробным ревом предупредить ее об опасности и пострадавший от своей доброты. То-то от него пахло сладко, как от праздничных лепешек. Но что-то не верилось. Разум говорил одно, чувства - иное, и Аннеке решила довериться чувствам. В конце концов, разуму в чужом мире не за что уцепиться. А Тэш всегда говорила, что у Аннеке хорошее чутье. Девушка решила, что пушистик спрятался в складках ее юбки от "слона". Размышляя, она разглядывала своего нового знакомого. Тот как будто тоже приглядывался и принюхивался к ней. Потом отцепился от юбки Аннеке и начал бродить вокруг, так же приглядываясь и принюхиваясь к вещичкам знахарки.

К своему огромному удивлению, Аннеке почувствовала себя совершенно отдохнувшей и бодрой. А ведь приключение со "слоном" и пушистым приятелем должно было лишить ее всех сил. Но ничего подобного. Знахарке казалось, что она горы свернет и отыщет путь домой запросто и прямо сегодня, еще до обеда. Даже пить и есть совершенно не хотелось. Поэтому она не стала восстанавливать защитный круг, а собрала в свою самодельную котомку все, что раскидала, отгоняя "слона", проверила с помощью магического жезла направление и отправилась дальше. К ее удивлению, пушистый сгусток тумана не остался на месте, а быстро догнал ее (при беге у него появилось что-то, похожее на лапки, что еще усилило сходство существа с котенком), уцепился за юбку, вскарабкался на плечо и замер там.

Существо оказалось очень приятным, понятливым и ласковым. Недолго думая, девушка назвала его Пушком и стала относиться к нему, как относилась дома к домашним животным. Но скоро она обнаружила, что Пушок был чем-то большим, чем просто ручной зверек. Его понятливость, приятно радовавшая знахарку вначале, все увеличивалась. Он понимал уже почти все, что она ему говорила. Научился подавать ей нужные предметы, пытался что-то показывать, тянул куда-то, и, в конце концов, начал говорить с Аннеке. Его голос раздавался тихими шелестящими звуками прямо у нее в голове. Все, что Пушок говорил, Аннеке понять еще не могла. Что-то о хороших местах и плохих, о злых существах и добрых. Ей удалось понять только, что сейчас они находятся в плохом месте со злыми существами, и надо идти дальше, не очень долго, чтобы попасть в хорошее место, где их встретит кто-то хороший. Знахарка боялась, что не сможет прокормить нового друга, не зная, что ему нужно, но вскоре сделала открытие, напугавшее ее. Пушок время от времени прижимался к ее телу так, что частично проникал внутрь, и в этом месте чувствовался холод. Несомненно, он питался ее жизненной силой. Но время шло, и Аннеке не почувствовала никакого ущерба. Наоборот. За все время пути по серым пескам вместе с новым другом она не страдала ни от усталости, ни от голода, ни от жажды, а ведь до встречи еле-еле передвигала ноги. Видимо, пушистик, забирая и поглощая ее силу, отдавал ей взамен свою, причем какую-то особенную, необходимую ей для того, чтобы выжить в этом странном мире. Пожалуй, они спасали друг другу жизнь.

Им все время попадались тени. На одни Пушок не обращал никакого внимания, некоторые сами убегали от них, некоторых Пушок опасался и просил Аннеке взять в руку свой магический жезл. А один раз вдалеке они увидели целое стадо непонятных существ, подобных тому, который их познакомил. При виде их Пушок впал в паническое оцепенение, но все обошлось. Всерьез никто на них не нападал. Как поняла Аннеке, Пушка это удивляло.

Аннеке казалось, что они прошли очень много. Но расстояние и время здесь были обманчивы. Все время было светло, а Пушок говорил ей, что здесь бывает ночь, и ночью очень опасно. Местность начала неуловимо изменяться. Серый цвет песка стал нежнее, наполнился переливами жемчуга. Цвет неба смягчился, из багрового став сиреневым. Весь мир превратился в нежную, чарующе-прекрасную картинку, написанную на перламутре. Такая картинка была у Тэш, и Аннеке в детстве любили ее рассматривать. Тогда она мечтала найти какое-нибудь средство, чтобы попасть в чудесный, переливающийся нежными радугами мир. Удивительно, что теперь сбылась ее детская мечта. Аннеке охватило ощущение радости и счастья, и в первый раз вернувшаяся мысль о том, что она может не суметь вернуться домой, ее не напугала. Пушок дал понять, что они пришли в хорошее место, и теперь все будет славно.

Совсем недалеко они увидели некое подобие реки и водопада, образованные струями жемчужного тумана. Но расстояния здесь были обманчивы, и Аннеке со своим пушистым спутником шли до водопада ужасно долго, как показалось Аннеке, столько же, сколько они шли по злым серым пескам. Струйки странного перламутрового тумана, сохраняющие свою форму и не рассеивающиеся от ветра, образовывали подобие травы и ветвистых, невысоких, чуть выше Аннеке, деревьев. Трава же доходила до пояса и давала ощущение свежести и прохлады. Пушок время от времени отцеплялся от юбки Аннеке и катался по этой траве. Аннеке попробовала сделать так же и почувствовала себя обновленной и бодрой. Усилились все ощущения: слух, зрение, осязание. Восприятие обострилось до почти забытого детского чувства восторженного удивления.

Верная привычкам собирательницы лекарственных трав, заручившись одобрением Пушка, Аннеке попыталась сорвать пучок туманной травы, и, к ее удивлению, ей это удалось. Девушка нарвала еще несколько пучков, завернула их в чистую тряпочку и спрятала в свой мешок, не очень надеясь на то, что чудо-трава сохранит свои бодрящие свойства надолго. Но попытаться надо: жаль упускать такой шанс. Если трава сохранится, то дома ее целительные свойства помогут и больным, и просто впавшим в уныние и отчаявшимся. Какое необычное и редкостное ощущение детства!

Подумав о доме, Аннеке вздохнула, а Пушок неожиданно возбужденно заговорил: "Да, да, да, домой, домой!.. " Аннеке решила, что они подходят к дому Пушка, и вздохнула снова. Ее дом был страшно далеко... а может, совсем рядом... но все равно он оставался недосягаемым... " Нет, нет, нет, " - снова настойчиво заговорил ее дружок.

Аннеке все еще было трудно понимать комочек тумана, ставший ее спутником, говорящий шелестящим шепотом в ее голове. Иногда он показывал ей странные картины, произносил странно звучащие не звуками, а переливами оттенков серого цвета слова. Вот Пушок опять рассказывает что-то непонятное о серой пустыне, о Мудрых, долге, опасности и спасении. Перемежает слова образами песчаной пустыни, теней. Все картинки странно колышущиеся и слегка искаженные. Вникая в его повествование, Аннеке и не заметила, что они подошли к туманному перламутровому водопаду и реке совсем близко. Над водопадом, как и в родном мире, сияли крошечные радуги, только менее яркие, с молочным оттенком. А на берегу водопада собрались существа, во всем подобные Пушку, только крупнее.