Мятежная красотка - Хокинс Рейчел. Страница 5

Теперь внутри болело вовсе не из-за удара. Подступили жгучие слезы, и я закрыла глаза. Доктор Дюпон говорил и говорил, но я мало что слышала. Он сказал что-то вроде «не в то время, не в том месте» и странное слово, начинавшееся на «пал». Паладин? Это что? Да пусть хоть по-китайски говорит, – единственное, на чем я могла сосредоточиться, были жжение в груди и боль в животе.

Я открыла глаза и увидела опущенный меч, поблескивающий под лампами дневного света. Я слегка повернула голову, чтобы не смотреть, как Дюпон занесет клинок. И тут на глаза попалось что-то розовое… моя туфля! Я сняла туфли, когда помогала мистеру Холлу. Видимо, они оказались под умывальником.

Пока Дюпон говорил, я нацелилась на блестящую, розовую, такую нелепую среди разрушений и смерти туфельку и подтащила ее к себе. Доктор Дюпон рассмеялся.

– Боишься погибнуть без надлежащих аксессуаров? Приятно знать, что ты до самого конца остаешься глупой сучкой.

Но она мне понадобилась не для красоты. Я перекатилась на спину, медленно подтягивая колени. Не лучшая поза для девушки, но мне нужен упор. Я прижала туфельку к груди и пробежала пальцем по шпильке, вспоминая, как хотела наступить Дэвиду Старку на ногу.

Дюпон поднял меч. Я сдержала улыбку. На самом деле, если бы я достаточно сильно наступила на ногу Старку, то шпилька прошла бы насквозь. Такая она острая. И если бы Дюпон не поднял меч обеими руками, то в общем-то убил бы меня. Ну, точно не дал бы шанс сделать то, что я задумала. Потому что пока он держал руки над головой, готовый обрушить меч, я оттолкнулась от пола и подпрыгнула, зажав в руке туфлю.

Меч все еще висел в воздухе, а я резко вонзила шпильку учителю в горло, прямо под челюсть. О сонной артерии я узнала на уроках анатомии и физиологии. Надо же, пригодилось! И странно, что я все-таки попала в цель.

Доктор Дюпон тоже, наверное, удивился. Он распахнул глаза. Меч с лязгом упал на пол. Учитель уставился на меня, открывая и закрывая рот, как рыба. Розовая туфелька торчала из шеи. Это было бы вроде как смешно, если бы не было, ну, ужасно мерзко и страшно. Доктор Дюпон выдернул каблук из шеи, и кровь полила из раны толчками. Он долго смотрел на туфельку, будто не понимал, что это.

– Розовая… – Туфелька выпала из руки, и он рухнул на пол. Взгляд остекленел.

Тишину нарушали только мое дыхание и равномерное «кап-кап» из крана. Осознание приходило где-то с минуту, а когда пришло – все стало плохо. Я только что убила учителя. Туфлей. Я подбежала и подняла ее, содрогаясь от алых потеков на каблуке. Потом схватила целую кучу бумажных полотенец и стерла кровь. Дышала я все чаще и чаще.

– Ладно, – пробормотала я. – Это самооборона. У него был меч.

Я поскребла каблук, чувствуя себя той еще леди Макбет. Самооборона или нет, а я убила человека. Беда. Я глянула в зеркало. Кроме раскрасневшихся щек и горящих глаз ничего не изменилось. Даже прическа не растрепалась. Надо будет рассказать мисс Бренде, машинально подумала я. Потом дошло: вряд ли стоит рассказывать парикмахерше, что ее прически держатся, даже если вышибать дух из учителя с мечом.

Покончив с очисткой каблука от крови, я бросила бумажное полотенце в мусорник и осмотрелась. Тело мистера Холла лежало возле кабинок, доктора Дюпона – чуть дальше. На плитке, куда Дюпон угодил головой, красовались большие трещины. Дверь уборной кусками валялась на полу под приличным слоем мелкой крошки и разломанной плитки.

Не задумываясь, я натянула туфельку и похромала к мусорнику, где нашла вторую. Думаю, именно тут пора было уже начать кричать, но я просто… оцепенела. Ну, уж точно не испугалась, как должен человек, увидевший смерть двоих (а одного вообще прикончивший своими руками… вернее, своей туфлей).

Меня еще наполняло то странное чувство – усиленный в сотни раз адреналин. Наверное, оно и удерживало от нервного срыва. Я перешагнула через обломки двери, вышла из уборной и задумалась, почему меня до сих пор никто не ищет. Я пробыла здесь по меньшей мере полчаса. Я посмотрела на часы. Прошло только одиннадцать минут с тех пор, как я врезалась в Дэвида Старка.

Чем больше я отдалялась от туалета, тем сильнее у меня дрожали ноги. Я почти добралась до холла, даже расслышала, как вокалист группы произнес: «Ну что, через пару минут мы объявим королеву бала. Подходите ближе, дамы!» И именно в этот момент у меня в желудке что-то опасно дрогнуло. Я развернулась и побежала назад.

Каблуки застучали по полу. Божечки, божечки, только не думать о каблуках, не думать о шпильке, как она из шеи торчала!

Надо было бежать через коридор с классами истории – не возвращаться же в ту уборную, где мистер Холл и доктор Дюпон… Нет, не успеть.

Я вспомнила, что в коридоре с классами английского две уборных, и ворвалась в мужской туалет, как раз напротив женского. Парень возле умывальника удивленно воскликнул: «Что за фигня?!», но я даже не глянула. Я вбежала в кабинку, в общем-то радуясь, что она без дверей.

И меня сразу вывернуло наизнанку.

– Охренеть! – воскликнул тот парень.

Он зашел ко мне в кабинку и убрал мои волосы с лица и шеи. Это оказалось очень приятно. Меня даже не смутило, что какой-то парень видит, как я, Харпер Джейн Прайс, глава самоуправления учащихся, капитан чирлидеров, будущий бизнес-лидер Америки и без пяти минут королева Осеннего бала, выплевываю собственные кишки в мужском туалете.

Когда тошнота отпустила, меня еще трясло, и я чувствовала себя опустошенной, зато полегчало. Сильно полегчало.

– Держи. – Парень протянул мне пучок влажных, прохладных бумажных полотенец. Я с благодарностью прижала их к мокрому от пота лицу. А таинственный парень приложил еще полотенца к шее сзади, по-прежнему придерживая мои волосы.

Не отрывая лица от полотенец, я потянулась и смыла воду.

– Спасибо, – пробормотала я сквозь влажный комок.

– Нет проблем. Так ты залетела?

Я подняла голову и уставилась в голубые глаза Дэвида Старка. Конечно.

– Нет.

Я попыталась подняться на ноги в узкой кабинке так, чтобы он не увидел мои трусики. Дэвид нагнулся и подхватил меня за локоть.

– Шутка. Не знаю никого, кроме тебя, кто уж точно не окажется на передаче «Беременная в шестнадцать». – Говорил он вроде искренне, но я все равно стряхнула его руку.

Я вышла из кабинки и подошла к умывальнику. Рот прополоскала, наверное, раз двадцать. Когда я закончила, Дэвид достал из своей дурацкой почтальонки упаковку мятных леденцов и молча протянул мне несколько штучек.

– Спасибо, – снова произнесла я. Благодарить Дэвида Старка второй раз подряд!..

Он пожал плечами, глядя на меня со странным, почти хищным выражением. У любого другого парня этот взгляд означал бы желание залезть под юбку, но сомневаюсь, что Дэвид вообще о таком думает. Наверняка просто сочиняет сенсационную статейку для идиотской школьной газетенки о том, почему «босс» блевала в мужском туалете прямо во время Осеннего бала.

– Знаю, ты не пила… – Он замолчал и кашлянул. – Так что, отравилась?

– Нет, – ответила я снова. – Просто сейчас объявят королеву бала, и я нервничаю. Сцены боюсь.

На мой взгляд, отличная отмазка, однако Дэвид рассмеялся:

– Ага, конечно! Тебе дай волю, ты бы сцену зацеловала! Дело явно в другом.

Он вновь уставился на меня голодным взглядом, и до меня дошло, что причина моей тошноты буквально напротив. Я опять затряслась. Дэвид чудом не заметил выломанную дверь в женский туалет, когда вошел сюда. И уж точно не пропустит, когда выйдет, ведь Дэвид самый умный из моих знакомых. Он видел, что я шла в женский туалет, потом заметит трупы и точно сложит два плюс два. Причем с удовольствием. Дэвид напишет триллион статей о моем крахе и суде, еще и награды за них получит. Интересно, школьным газетам дают Пулитцеровскую премию?

– Ну, так или иначе соберись, тебе еще корону получать, – проговорил он, собираясь на выход.

– Погоди! – крикнула я, хватая его за руку.

– Чего? – раздраженно бросил он.