Пляска смерти - Гамильтон Лорел Кей. Страница 10

Последнее я восприняла серьезно. Клей работал охранником в «Запретном плоде» и умел высмотреть любую заварушку раньше, чем она начиналась. Бесценное для клуба качество.

— Что все-таки сделала Менг Дье, что Ашер именно сегодня послал за Жан-Клодом? — спросила я.

Он вздохнул:

— Точно не знаю, но что-то очень неприятное, иначе бы Ашер не стал вызывать Жан-Клода из общества других мастеров.

Я могла бы открыть свои метки и узнать, что сейчас делает Жан-Клод, но он меня предупредил, что при новых вампирах в городе делать этого не надо. Во-первых, мы пытались скрыть кое-какие из моих сил, во-вторых, Жан-Клод не был на сто процентов уверен, что никто из других мастеров городов не сможет услышать такое наше общение. «Такой вид общения», — сказал он. Так что, кроме чрезвычайных ситуаций, прямое общение разума с разумом применять не стоит, пока они в городе.

Помощь моя ему нужна? Нет. Против Менг Дье — нет. Она злобная и сильная, но не настолько сильная. Кроме того, я верила в ее разум: она не устроит такого безобразия, что наказанием за него может быть только смерть. Как у большинства старых вампиров, в глубине души у нее главный приоритет — выжить.

Мика смотрел на меня, будто следя за моими рассуждениями. А вслух он сказал:

— Жан-Клод и Ашер смогут справиться.

— Ты мои мысли читаешь? — спросила я.

Он улыбнулся — улыбка у него чарующая.

— Я читаю твое лицо.

— Только этого не хватало.

Он приподнял брови и пожал плечами — дескать, извини.

Натэниел спросил:

— А как это вы оба до сих пор хотите стать pomme de sang у Менг Дье? Она ненадежна.

Грэхем рассмеялся — резкий, громкий звук, почти пугающий.

— Ненадежна! Я не потому хочу быть ее pomme de sang, что она надежна. Я хочу им быть, потому что с ней мы изумительно трахаемся.

Клей пожал плечами:

— Я ее люблю. По крайней мере думал, что люблю.

— Как-то неуверенно говоришь, — сказал Натэниел.

— Жан-Клод заставил нас обоих пару раз спать в одной постели с Анитой и с тобой. Менг Дье расстроилась, но не особенно. Думаю, потому, что знала: мы вернемся. Знала, что она мне слишком дорога, чтобы меня сманили. Потом Реквием ей отказал, решив, что из-за нее Анита не выберет его своим следующим pomme de sang. — На лице Клея отразилось что-то похожее на страдание. — И она сорвалась с цепи. Жан-Клод выдрал нас из ее кровати, заставил спать с тобой, и она по этому поводу не парится. А потеря Реквиема задела ее сильнее, чем потеря нас двоих.

Я смотрела на выражение его светлых глаз — он был задет. Действительно, она ему очень небезразлична. Черт бы побрал.

— Некоторые женщины, особенно линии Белль Морт, очень, очень остро воспринимают отказы. У вас не было выбора — Жан-Клод сказал лезть в койку, и вы послушались. Реквием оставил ее по собственной воле. А это некоторых женщин — и мужчин — задевает глубоко.

Клей поднял на меня недоумевающие, полные страдания глаза:

— Ты хочешь сказать, это ранит ее гордость?

Я кивнула:

— Верь мне, ее у многих мастеров вампиров куда больше средней нормы.

Он покачал головой:

— Я знаю, ты хочешь меня утешить, Анита, но только что ты сказала, что ее задетая гордость значит для нее куда больше, чем все ее чувства ко мне. Спасибо тебе за попытку.

— Жалко провалившуюся, — закончила я.

Он дотронулся до меня, добровольно — редкость для Клея последнее время. Сжал мне плечо, очень по-мужски.

— Ага, насчет утешения у тебя всегда хреново выходит, но все равно спасибо.

Он никогда особенно не распускал руки, но после того, как мы спали вместе и он ощутил разгорающийся в постели ardeur, Клей дотрагивался до меня, только если это было абсолютно необходимо. Думаю, он боялся. Намеки на ardeur заставили Грэхема гоняться за мной сильнее, и те же намеки Клея отпугнули. Что одному небеса, другому — ад.

— Мы должны представиться нашим гостям, — сказал Мика, — а тебе нужно переобуться.

Я вздохнула.

— Итак, на этой вечеринке мы предоставлены самим себе.

Встав на колено — осторожно, чтобы не порвать чулки на каменном полу, — я сняла кроссовки.

— Боюсь, что так, — подтвердил Клей.

— Отлично, лучше не придумаешь.

Я встала и позволила Натэниелу надеть на меня первую туфлю, потом Мика меня поддерживал, пока Натэниел надевал вторую. Четыре дюйма каблуки — что я вообще себе думала? Беседу за коктейлем я никогда не вела, но сейчас это не проблема — надо будет, поддержу салонную болтовню. Проблема в том, что эти два мастера в соседней комнате привезли с собой кандидатов в pomme de sang для меня.

Черт побери, это была моя ошибка. Из местных талантов я не выбрала никого. И я также выразила озабоченность по поводу приглашения такого количества мастеров городов на нашу территорию. Ну не считала я это безопасным. Поэтому у Элинор, одной из наших новых вампирш из Британии, возникла идея. Чудесная жуткая идея. Раз уж мастера городов прибывают из всех углов США, почему нам не устроить нечто вроде конкурса? Пусть мастера привезут с собой кандидатов на должность моего pomme de sang.

Я сказала «нет». На самом деле я высказалась куда энергичнее, но Жан-Клод напомнил, что я могу просто их всех отвергнуть. Шансы, что мне кто-нибудь понравится настолько, чтобы его оставить, были очень маленькие. Что ж, это было разумно. И Элинор была права: это был способ заставить мастеров вести себя прилично, пока они у нас в гостях. В смысле, если ты в гостях у возможных свояков, то последишь за своими манерами. С этими разумными доводами я спорить не могла, но ощущение у меня было — как у куска призовой говядины. Или призовой телки?

А почему я такой уж драгоценный приз? Потому что я — слуга-человек Жан-Клода, а он — первый американский мастер, который стал sourdre de sang, источником крови. То есть он достиг такой силы, что стал основателем собственной линии. Редко, очень редко мастер вампиров достигал такого уровня, и в Америке это случилось впервые. То есть дело очень серьезное. Мы не оглашали этот факт, но Вампирский Высший Совет в Европе знал о нем и явно не держал в строгом секрете. За последние недели нам было сделано много авансов с предложением дружбы. И многие, конечно, с нами стали считаться. Не то же самое, что дружба, но куда лучше других вариантов.

Но когда я на это соглашалась, то совсем не думала, что мне придется знакомиться с ними без Жан-Клода рядом. Блин.

Мика взял меня за руку.

— Все будет отлично.

Натэниел меня обнял:

— Мы тебе поможем быть очаровательной.

— Я не из Золушек, — буркнула я.

— Конечно, ты не Золушка, Анита. Ты принц. Прекрасный Принц.

Я уставилась в лавандовые глаза Натэниела и тут впервые почувствовала, как холодная рука страха сжимает меня изнутри. Я — Прекрасный Принц? Нет, где-то тут ошибка…

Хотя, думаю, если уж выбирать между женщиной, пытающейся поймать взгляд принца, и принцем, который не хочет, чтобы его поймали, то лучше быть принцем. По крайней мере это я говорила себе, пока Клей вел нас в двери и сквозь драпри, заменявшие гостиной стены.

Мика и Натэниел взяли меня под руки с двух сторон, я не возражала. Да, я не смогу быстро выхватить оружие, но в гостиной меня ждала проблема того сорта, что не решается клинками и пистолетами. Проблема, сквозь которую нас могут провести только дипломатия, остроумная болтовня и хитрое кокетство. И без Жан-Клода и Ашера мы в этом деле — как без рук.

Глава пятая

Гостиная была — сплошь золото, белизна и серебро, от штор и до дивана, двойного кресла и двух стульев, обрамляющих пустой белый прямоугольник камина. Пустым он казался без портрета Жан-Клода, Ашера и Джулианны — их погибшей возлюбленной. Портрета, написанного почти за пятьсот лет до моего рождения. Да, стена казалась пустой, но не комната — она положительно тонула в вампирах и оборотнях. Ой, как мне не хотелось изображать хозяйку без Жан-Клода! Ну уж никак не хотелось.