Полет тапка над Зулкибаром - Добрынина Марина Владимировна "и Астральная Сказочница". Страница 30

Я целых два дня думала, все никак решиться не могла. Ну да я трусиха. И было от чего! Мне вовсе не светит, чтобы меня за магией застали и тоже чего-нибудь, как Терину переломали! На третий день я не выдержала! Идет оно все куда подальше, хоть козе в трещину, хоть еще куда, но больше я сидеть, сложа руки, не могу, не хочу и не буду!!!

— Что это ты, Дуся, задумала?

Вальдор стоял в дверях и смотрел на меня как на умственно отсталую. Что ж могу его понять. Я бы тоже что-нибудь не то подумала, увидев девицу, которая стоит посреди комнаты, напялив поверх сапожка тапок 45 размера, а в руках держит поднос со всякой едой.

— Вальдорчик, ты не поверишь, но я таки не хочу, чтобы Терин там помер! У меня к нему личные счеты, он мне живой нужен!

— Хорошо, Дусенька, и что же ты собираешься делать? — ласково так спросил принц.

И тут до меня дошло! Он же не знает, что я с недавнего времени счастливая обладательница волшебного тапка! То есть маг-предметник и уже кое-что умею. Во всяком случае, переноситься к Терину, где бы он ни был, научилась в самую первую очередь!

Я посмотрела на Вальдора, потом на поднос, где остывала еда и приняла решение:

— Жди здесь или зайди попозже, дело твое, только объясню я тебе все потом, — и перешла к дурацкому, но все ж рабочему заклинанию, — отнеси меня, тапулечка, прямиком к Терину.

Вальдор выпучил глаза и, кажется, окончательно убедился, что я сошла с ума… но тут же взял свои мысли обратно, потому что я у него на глазах испарилась в белом облачке.

Дым какой-то белый, и Дульсинея, вооруженная подносом, испаряется прямо у меня перед носом. О, почти стих. Когда-то я баловался рифмосложением.

О, любимая моя, не уходи ты от меня. Поцелуями своими я замучаю тебя. А что? Дамы ценили.

Кажется, в Зулкибаре в последнее время появилась новая тенденция — наиболее значимые события происходят без моего участия. И когда это моя драгоценная невеста успела стать магом? А она им стала. При условии, конечно, что я верю своим глазам. Верить? Всегда верил, и сейчас не стоит им не доверять. Ну и куда же это золото мое недобитое решило отправиться?

С моей головой явно что-то не то. Прямиком к Терину. О, нет! Да она же не знает, что такое осторожность! Она же и себя, и мага погубит. И что это я стал в последнее время такой заботливый? Аж, самому противно.

Да, сходил к невесте за утешением.

Ну что ж, пойду, проконтролирую, пошумлю немного. Принц я или не принц?

Терин открыл глаза и, как всегда в своем репертуаре, вместо «здрасти» выдал гениальную вещь:

— Дульсинея, Вы сошли с ума.

Вот правда, я чуть не разрыдалась. Ну что за дурак-то, а? Лежит беспомощный, руки переломаны, пальцы тоже, сам даже в туалет сходить не может, а туда же — Дульсинея, Вы…

— Дурак ты, Терин! — буркнула я и присела рядом с ним прямо на пол, поставив поднос на колени. — Я тебе пожрать принесла и если ты хоть слово вякнешь о том, что не позволишь кормить себя с ложечки, я тебе для полноты картины и ноги переломаю, растудыть тебя в качель! Быстро открывай рот, возражения не принимаются!

— Я не хочу есть. У Вас, кажется, слезы.

— Конечно! Здесь воняет как черти что, у меня от вони глаза слезятся! — заворчала было я, потом не выдержала, всхлипнула не скрывая. — Теринчик, ну перестань из себя не знаю кого строить! Тебе поесть надо, ты скажи, что тебе нужно, чтобы легче стало? Мож травку какую? Как в вашем мире травмы лечат?

— Вы не должны мне помогать. Уходите.

— Ну, как же я уйду? Ну, тебе ж плохо. Ты же весь горишь! Ну, скажи мне, ты хочешь что-нибудь?

Маг прикрыл глаза и шепнул:

— Пить.

— Конечно-конечно! — засуетилась было я, но скоро поняла, что суетиться с подносом на коленях крайне неудобно и поставила его на пол. Когда я, придерживая голову волшебника, аккуратно поила его морсом, у меня аж слезы умиления на глаза навернулись.

— Спасибо, — тихо проговорил он, — забирай поднос и уходи, не то…

— Ну, вот и давно бы так! — перебила я, не дослушав, и опять всхлипнула. — А то выкает тут мне, дурак несчастный! Ты есть будешь или голодовку объявил?

Терин одарил меня фирменным пристальным взглядом (рентген, скажу я, отдыхает) и вдруг произнес:

— Дуся, почеши мне нос.

Я чуть не разревелась в голос. Бедный! Лежит тут с переломанными руками, даже нос почесать не может! Я ему его, конечно же, почесала, а у самой слезы ручьем бегут и сердце разрывается. Никогда мне никого так жалко не было… или не жалость это вовсе? Ой, Дуся, кажется, ты влюбилась как последняя дура! И не в мага, не в брюнета своей мечты, а вот в это чудо природы беспомощное, грязное и… эх, дура ты, Дуся!

— Никуда я от тебя не уйду, — всхлипнула я.

Маг обреченно вздохнул.

— Иллюзию наведи, — шепнул он. — Охрана. Услышат.

Хм, в том, что я, все-таки, принц, начинаю уже сомневаться. А потому, потому что чувствую я себя в последнее время чем-то вроде украшения. Этакая горгулья на крыше. Выглядит эффектно, никому не мешает, но и пользы от нее — ноль. Если не верить, что она и в самом деле способна отгонять злых духов. Я в детстве верил.

Так вот, в темницу меня пустили. Но мало ли кого я там хотел проведать! Мне сказали развлекаться, вот я и развлекаюсь таким вот своеобразным способом. А что, у нас, у золотой молодежи, разные могут быть предпочтения! Может, я в пыточную хотел заглянуть, нервишки себе пощекотать!

А дальше я делаю небольшую глупость. Ну, большую, зато вынужденную Я понятия не имею, где именно держат чернокнижника, и потому решаю просто поинтересоваться об этом у первого попавшегося стражника.

— Не следует Вам этого знать, Ваше высочество! — заявляет он мне и брови при этом хмурит.

Он заявляет об этом мне! Мне!

— Ты с кем разговариваешь, хам? — вежливо интересуюсь я, нежно поглаживая рукоять меча.

— С Вами, Ваше высочество. К пленнику я Вас не пущу.

Ага, не пустит, значит, Терин где-то рядом.

— Я же тебя в капусту порублю, — ласково улыбаясь, произношу я, — ты здесь вообще кто?

Где-то из-за его левого плеча выруливает новый персонаж. О, судя по знакам отличия, десятник.

— Простите, Ваше высочество, — бормочет он, — но нам велено никого сюда не пускать.

— Кем велено?

— Их величеством.

— А с каких это, интересно, пор их величество стал закрывать для своего сына доступ куда-либо за исключением собственной спальни?

Десятник смущается. М-да, это я загнул. Отвечать на такие вопросы уж явно не в его компетенции.

Делаю глубокий вздох, успокаиваюсь.

— Я хочу поговорить с чернокнижником Терином.

— Не велено.

— Что значит, не велено?!

А вот дальше я закатываю самый настоящий скандал. Ору, размахиваю руками, топаю сапогами. В общем, отчаянно изображаю из себя то, чем и являюсь — избалованного сынка высокородных родителей. Надеюсь, я достаточно произвожу при этом шума, и привлекаю к себе внимание достаточного количества охранников, чтобы у Дульсинеи было время переговорить с магом. В конце концов, мне тоже интересно, как он там.

Все, выдохся я.

— Ладно, — говорю, — не нужен мне ваш чернокнижник. А папе я все равно пожалуюсь.

После чего я, задрав нос, удаляюсь. Я чрезвычайно собой горд. Вот такой я молодец.

— Какую иллюзию? Как ее наводить то? — растерялась я.

— Бери тапок.

Я фыркнула. Наконец то он называет эту вещь своим именем, а то все пыжился: "возьмите, Дульсинея, свой магический предмет".

— Руны помнишь? Руну молчания.

Я немножко неуверенно кивнула. Помнить-то я эти руны помнила и даже на Терине пыталась их использовать, но это все были шалости, не уверена, что у меня по-настоящему что-то с этими рунами получится.

— Повернись к двери. Тапком в воздухе ее нарисуй.

В кои-то веки я его беспрекословно послушалась, сняла с ноги тапок этот свой несчастный, повернулась к двери и, как он велел, начертила руну. Надеюсь, что именно руну молчания, а не какую-то другую изобразила, перепутав пару закорючек. Руны они штуки хитрые, чуть не так какую закорючку нарисуешь и оба-на, у тебя уже не руна молчания получилась, а как-нибудь руна кричания!