Когда сверкнула молния (ЛП) - Кэбот Мэг. Страница 21

РУТ: Какого ЧЕРТА, ты ничего не рассказала мне?

Я: Послушай, Рут, я никому ничего не сказала, ладно? Это было слишком стремно.

РУТ: Мне казалось, что я твоя лучшая подруга.

Я: Ты и есть моя лучшая подруга.

РУТ: А я могу поспорить, что ты все рассказала Робу Уилкинсу.

Я: Клянусь, я не говорила.

РУТ: О, точно. Ты не говорила парню, с которым замутила, что ты экстрасенс. Я, правда, верю.

Я: Во-первых, я не замутила с Робом Уилкинсом. Во-вторых, ты действительно думаешь, что я хотела, чтобы кто-то узнал об этом? Это же совершенно безумно. Ты знаешь, что я хотела держать всё в тайне.

РУТ: То, что ты мне не рассказала, очень не круто. Знаешь, ученики в школе подходили ко мне и спрашивали, знала ли я, и я делала вид, что была в курсе. Ты худшая лучшая подруга, которая у меня когда-либо была.

Я: Я — единственная лучшая подруга, которая у тебя когда-либо была. И ты не имеешь права сердиться, так как ты во всем виновата, потому что заставила меня идти пешком в эту дурацкую грозу.

РУТ: Что ты сделаешь с вознаграждением? Знаешь, я могла бы пустить их на новую стереосистему для Кабриолета. А Скип просил сказать, что он хочет новую игру «Tomb Raider».

Я: Передай Скипу, что я не куплю ему ничего, пока он не извинится за тот случай с запуском ракеты с моей куклой Барби.

РУТ: Видишь ли, я не понимаю, как любой из нас завтра попадет в школу. Улица полностью заблокирована. Это похоже на сцену из фильма «Красный рассвет».

Сказать по правде, Рут была права. Из-за полицейских, формировавших защитный щит перед моим домом, все наши дороги заблокировали, словно наступали русские или что-то подобное. Никто не мог пройти по нашей улице без предъявления удостоверения, доказывающего, что они тут живут. Например, если Роб решит проехать на своем мотоцикле — не то, чтобы он хотел, но давайте скажем, что он не там свернет или что-то такое, — то не сможет. Полицейские не позволят ему.

Я старалась не волноваться по этому поводу. Я вышла из ICQ, заверив Рут, что, хотя я и не сказала ей, я так же не сказала никому другому, что, казалось, несколько успокоило ее, особенно после того, как я сказала ей, что, если она хочет, то может сказать всем, что ей уже было известно — меня, конечно, это не волнует. Это сделало её очень счастливой, и я полагаю, после того как она перестала переписываться со мной, она начала болтать с Маффи и Баффи и всеми этими жалкими популярными детьми, чью дружбу она так усердно хранила, по причинам, которых я никогда не в состоянии понять

Я достала флейту и немного прорепетировала, но по правде, я не вложила душу. Не потому, что думала об экстрасенсорных способностях. Умоляю. Это имело бы смысл.

Нет, несмотря на мою решимость не думать, мои мысли продолжали потихоньку возвращается к Робу. Задавался ли он вопросом, где я, когда не пришла на задержание после уроков в тот день? Пытался ли дозвониться, чтобы узнать это, но не смог, так как папа отключил телефон? Он должен был видеть газеты, не так ли? Я имею в виду, вы могли бы подумать, что теперь, когда он знал, что я одарена Богом, он, возможно, захочет поговорить со мной, не так ли?

Можно подумать, что так. Но я так не думаю. Потому что, даже если бы я прислушалась, то никогда бы не услышала мурлыканье его мотоцикла. И я не думаю, что это потому, что полицейские не пропустили его через блокаду. Я думаю, что он даже не пытался.

Безответная любовь. Что не так с парнями, а?

Глава 12

Проснувшись на следующее утро, я размышляла по поводу Роба, который не должен сидеть в тюрьме, если проведет время в моей компании. Но я немного оживилась, когда вспомнила, что не должна рыскать вокруг в поисках таксофона, чтобы позвонить по телефону 1-800-ГДЕ-ТЫ. Черт, я могла бы просто позвонить им из собственного дома. Поэтому я встала, подключила телефон, и набрала номер.

Розмари не ответила, поэтому я попросила соединить с ней. Леди, которая подошла, сказала:

— Это Джесс?

И я ответила:

— Да, я

Она сказала:

— Сейчас переключу.

Только вместо переключения на Розмари, она соединила меня с тупоголовым начальником, Ларри, с которым я разговаривала накануне. Он начал:

— Джессика! Очень рад вас слышать. Огромное спасибо за звонок. Сегодня у вас есть адреса для нас? Боюсь, что нас вчера отключили...

— Да, отключили, Ларри, — сказала я, — спасибо за звонок федералам. А теперь соедините меня с Розмари, или я повешу трубку.

Ларри, казалось, опешил.

— Ну, Джесс, — сказал он, — мы не хотели вас расстраивать. Только, вы должны понять, когда мы получаем звонок, как ваш, мы обязаны расследовать...

— Ларри, — сказала я. — Я прекрасно понимаю. А теперь, соедините меня с Розмари.

Ларри сделал возмущенный вздох, но, в конце концов, перевел меня на Розмари. Голос у нее был очень расстроенным.

— О, Джесс, — сказала она, — мне очень жаль, дорогая. Хотела бы я предупредить тебя хоть как-то. Но ты же знаешь, звонки прослеживаются...

— Все нормально, Розмари. — сказала я, — никто не пострадал. Я имею в виду, какая девушка не хочет, чтобы репортеры из «Dateline» появились у нее во дворе?

Розмари сказала:

— Ну, по крайней мере, ты можешь шутить об этом. Не знаю, смогла бы я.

— Прошлого не воротишь, — сказала я. В то время я действительно имела это в виду. — Итак, слушайте, те два ребенка со вчерашнего дня, и у меня есть ещё два, если вы готовы.

Розмари переписала информацию, которую я ей дала и сказала:

— Бог благословит тебя, дорогая. — И повесила трубку. Я тоже повесила трубку, и начала готовиться к занятиям.

Конечно, легче сказать, чем сделать. Возле нашего дома снова был зоопарк. Стало намного больше фургонов, чем прежде, некоторые с гигантскими спутниковыми антеннами сверху. Перед ними стояли журналисты, и, когда я включила телевизор, было своего рода нереально, потому что почти на каждом канале можно увидеть мой дом, и кто-то стоял рядом, говоря:

— Я стою перед необычным домом в Индиане, который объявлен историческим памятником в штате, но который стал международно известным потому, что является домом героини Джессики Мастриани. Её экстраординарные способности привели к обнаружению полдюжины пропавших детей ....

Полицейские тоже были там. К тому времени, как я спустилась вниз, мама уже выносила им вторую порцию кофе и бисквитов. Они уничтожали их почти так же быстро, как она выносила их.

И, конечно, в ту минуту, как я положила трубку, телефон начал звонить. Когда папа поднял трубку, и кто-то попросил позвать меня, но не назвал своего имени, он снова выдернул шнур. Это, другими словами, беспорядок. Никто из нас не понял, как всё ужасно, пока Дуглас не забрел на кухню с немного дикими глазами.

— Они за мной, — сказал он.

Я чуть не подавилась кукурузными хлопьями. Потому что, когда Дуглас когда-либо начинает говорить о «них» это значит, что у него снова тот «случай». Мой отец тоже знал, что что-то не так. Он поставил кофе и озабоченно уставился на Дугласа. Только мама не обращала внимания. Она нагрузила ещё бисквитов на тарелку. А затем сказала:

— Не будь смешным, Дуги. Они за Джессикой, не за тобой.

— Нет, — сказал Дуглас. Он покачал головой. — Это меня они хотят. Видите те тарелки? Те спутниковые антенны на вершинах фургонов? Они сканируют мои мысленные волны. Они используют спутниковые антенны для сканирования моих мысленных волн.

Я опустила ложку. Папа осторожно сказал:

— Дуг, ты вчера принимал лекарство?

— Разве ты не видишь? — Дуглас быстро, как вспышка, выхватил бисквит из рук мамы и бросил тарелку на пол. — Вы все слепые? Это меня они хотят! Меня!

Папа вскочил и обнял Дугласа. Я оттолкнула хлопья и сказала:

— Я лучше пойду. Может быть, если я уйду, они последуют за мной...

— Иди, — ответил папа.

И я пошла. Я встала, схватила флейту и рюкзак и направилась к двери.

Они последовали за мной. Или, я бы сказала, они последовали за Рут, которой удалось убедить полицейских пропустить её ко мне. Я запрыгнула на переднее сиденье, и мы поехали. Если бы я не была так обеспокоена Дугласом, я бы с удовольствием наблюдала, как все репортеры пытаются вскарабкаться в свои фургоны и последовать за нами. Но я беспокоилась. Дугласу становилось лучше. Что же произошло?