Класс отщепенцев (СИ) - Ефимов Алексей Алексеевич. Страница 58

— Так что же будем делать? — взволнованно спросила Дуча.

Гномка нервничала заметно больше других. В ней не было ни жажды крови, ни куража битвы… Было только извечное гномье упрямство, которое и не позволило остальным уговорить гномку остаться дома…

— Пытаться извлечь пользу и из этого… — Сержи задумчиво потер подбородок. — Ловушку установим в одном из закрытых дворов, а сами тогда расположимся на крышах вокруг… Будет шанс, что мы перехватим Градобоя еще на подходе к приманке, когда все его внимание и чувства поглощены столь близкой целью…

Так они и поступили — выбрали для своей цели подходящий внутренний двор — закрытый со все сторон «колодец», крыши вокруг которого ощетинились многочисленными мансардами, за которыми было удобно прятаться. Было у их места еще одно преимущество: отсюда хорошо просматривался район в котором, по расчетам отщепенцев, и находился выход из подземелий Академии. Именно за этим направлением стал наблюдать Маури — существо с самым острым ночным зрением и слухом среди отщепенцев, ну а расположившийся рядом и уже принявшийся что‑то нашептывать гремлин гарантировал, что не будет никаких неожиданностей… Кроме запланированных самим гремлином, впрочем, Тридрилл был предельно серьезен.

Был у такого расположения и недостаток: по первоначальному плану отщепенцы планировали встретить Градобоя дружным строем. Теперь же им приходилось растягиваться в цепь. Пусть недлинную, пусть все они были рядом… Но все же цепь. А прочность цепи равна прочности самого слабого ее звена…

— Дуча, ты с нами! — Баргез и Друххук одинаково положили свои лапищи на плечи гномке, препятствуя любым попыткам протестовать. Голан и Струк сверкнули было глазами, но быстро поутихли — как ни крути, а с орками гномке будет и вправду безопаснее. Друххук и Баргез закрывали дальний подход. Тут ставка была на то, чтобы врагу тяжелее было подкрасться неожиданно. Орки здорово проигрывали эльфам и Мурристу в чуткости, но за них можно было не бояться в ближнем бою.

Голан обнажил свой топор, которому по–прежнему доверял намного больше магии, и направился к Маури и Тридриллу. Может, он и не достоин охранять жизнь гномки, но зато он будет в авангарде! Струк же присоединился к оставшимся с тем видом, что он один несет ответственность за их благополучие. Три группы.

И оставшийся в одиночестве на дне колодца Сержи, которому предстояло проводить ритуал. Темный эльф проследил внимательными глазами за затихающими в засаде и укрывающимися заклятьем одногруппниками. Когда все утихло, он простер руки над принесенным столиком.

Эльф был предельно собран и сосредоточен. Сейчас давали о себе знать те качества, которые так часто любят приписывать себе потомки древних родов, но которыми реально обладают лишь единицы. Хладнокровие вытеснило волнение и беспокойство. Руки не дрожали, голос был ровен и тверд, а сердце (что самое главное для мага) не полнилось треволнениями. По его команде зеленым пламенем вспыхнули пять факелов, кукла человека заняла свое место в сложной пентаграмме, и под холодный и безликий речитатив заклятий на нее упала рубиновая капля. Все присутствующие ощутили распространяющуюся волну сильного заклятья, зовущего хищника. Голос Сержи не дрожал. Он уверенно делал свое дело — отыгрывал свою роль в распланированном спектакле.

Это тоже была постановка. Такая же, как и на сцене, просто сцена в этот раз была больше… Уж не автор ли «Ромуна и Джуны» сказал, что весь мир — театр?.. Прав был человек… Весь мир театр, а живые существа в нем — актеры… Только зрители бывают разные… И критики выносят вердикт, не подлежащий обсуждению. Окончательный.

И все‑таки они сплоховали. Сейчас трудно сказать, что было тому виной — неопытность, самоуверенность… Труднее всего сказать, так недооценили отщепенцы своего противника, или переоценили его.

Косвенным ответом на этот вопрос стал звук разлетающейся рамы и выбиваемого стекла, обрушившийся на отщепенцев посреди ночной тишины. Проблема же была в том, что это было далеко не самое страшное, что обрушилось на отщепенцев. Точнее, на одного, больше всех занятого другим делом. Все правильно — староста ведь должен нести ответственность за всю группу, правда?

Градобой не пошел по крышам, где сидела засада. Градобой не пошел через узкий проход во двор, заставленный магическими ловушками… Градобой прошел сквозь дом с непринужденностью моргенштерна, сносящего соломенное чучело. И он, в отличие от любящих покрасоваться героев баллад, отнюдь не собирался демонстрировать внушительную мускулатуру собственного тела в отблесках лунного света — это был хищник, наметивший отбившегося от стада и планирующий закусить им и ретироваться прежде, чем подойдет группа поддержки.

Но группа поддержки подоспела раньше, чем думал хищник. Ибо тут правила бал магия, а не животные инстинкты. С внезапностью, которую трудно описать словами, окружающий мир… замер. Замерли в невидимом танце потоки ветра, застыли в полете одинокий светлячок, застыл бой часов на дальней башне, растягивая звуковую волну в совершенно невозможный «бом–м-м–м-м–м». Застыли все… Кроме отщепенцев. Тех невозможных трех секунд, вычеркнутых из летописи бытия хватило, чтобы отщепенцы пришли в себя от внезапного шока, так что когда поток времени заполнил образовавшуюся лакуну, в монстра с трех сторон уже летели боевые сгустки силы. Сначала Темный, потом Огненный и Светлый. Одним словом, против любой защиты.

Еще миг, и от Градобоя мало что осталось… Уцелела, как ни странно, голова. Ноги тоже уцелели, и их бы хватило для опознания монстра, но согласитесь, что голова — эффектнее. Спасибо за это следует сказать неведомому скульптору, прицепившему некогда огромную рогатую и ушастую башку на сравнительно тонкую шею. Это чтоб эффект вышел более жутким. Ох и не знал он, насколько жутким в конечном итоге получится эффект…

Отщепенцы быстро спустились в колодец и поспешили к согнувшемуся эльфу. Впрочем, к моменту их прибытия Сержи уже распрямился. Его лицо было полностью в крови, а сквозь балахон можно было просеивать крупу.

— Ты в порядке?!

— Ерунда, осколками зацепило… — эльф явно преуменьшал собственные потери. Некоторые раны на вид были весьма серьезными, да и кровь шла изрядно. — Вы Тридрилла ищите! И быстро!

Отщепенцы переглянулись — маленькой фигурки среди них не было.

— Да там! — Сержи махнул рукой в сторону крыши, где был пост гремлина. — Он не мог оттуда уйти! И вот ему помощь точно нужна, притом, срочно! Заклятие временного разрыва забирает все силы без остатка! Быстро!

Первым обратно на крышу взлетел Маури. Весть о том, что его друг в беде, практически наделила кота крыльями, так что он значительно опередил своих одногруппников.

Тридрилл и вправду был тут. Обессиленное тельце завалилось между мансардами, и теперь лежало там, словно сломанная кукла.

Маури бережно извлек друга. Гремлин был бледно–голубого цвета, а изо рта у него текла кровь…

Но все же этот рот искривился в ехидной улыбке:

— Ну я же говорил, что хочу громкий подвиг совершить!

— Совершил–совершил! — пробурчал кот, расстегивая жилетку и прижимая дрожащее тело к своей теплой шерсти. — Теперь постарайся дожить до праздничных фанфар!

— Ну, это уж как‑нибудь! Я же не безголовый человеческий герой, не думающий о последствиях подвига и цене оного…

— Ну все, разговорился! — выдохнул подоспевший сзади Друххук. — раз так языком треплет, то жить будет!

— А мы уже боялись! — пришедший к финишу третьим Лоувель вытер пот со лба.

— Не дождетесь! — послышалось изнутри застёгиваемого мурристом жилета. — Градобоя хоть грохнули?

— В лучшем виде!

— Не забудьте прихватить с собой побольше останков: они нам еще ой как пригодятся!

Назад шли молча. События нескольких секунд сожгли нервов больше, чем целая сессия. Все‑таки о подвигах приятнее читать, чем в них участвовать… Самая же главная проблема в этих подвигах заключается в том, что с убийством кровожадного монстра все не заканчивается… Все только начинается!