Костяная легенда - Ясный Дмитрий. Страница 28

Встал. Быстро шагнув к двери в дом, ударом кулака выбил дверь. Успевшего среагировать на шум ломаемых досок, но не понявшего происходящего мага, толчком ладони отправил на топчан, с которого тот вскочил. Быстро и ловко связал, заранее припасенным ремнем не забыв сунуть магу в рот кляп. Не обращая внимания на испуганный взгляд и мычание мага, пошарив по карманам куртки и сумкам, нашел книгу в чешуйчатой обложке. Быстро пролистав, вышел во двор. Осмотрел взрытый им самим недавно участок земли, примеряясь как лучше начать вести ножом круг. Закончив с нанесением всех знаков на землю в круге и вычерчиванием ромба, разложил во вновь выкопанных ямках обломки досок двери и принялся ждать полуночи, проговаривая про себя словесную форму обращения к Силам на Грани.

Маг Смерти Костяного двора Ворант, не удавшийся благородный дворянин герцогства, не ставший богатым и влиятельным, умер с первыми лучами солнца.

Опалин выкопал для него могилу в стороне от остальных, не став сбрасывать труп в заброшенную шахту. Только крест, как на других могилах, ставить не стал. Кобылу мага, расседлав и сняв узду, отпустил. Череп Мертвого скакуна, предварительно сняв вьюки, немного подумав, расколол ударом шестопера. Все, что ему было не нужно, просто бросать, не позволяла неистребимое, даже в посмертии, чувство бережливости, закопал в приметном месте. Там же, обвернув смоченной в масле тканью, оставил и свой огромный щит, прикрыв им несколько сотен монет и несколько непонятных, но фонящих магией предметов найденных в тайниках «лесных людей». Взял взамен своего щита небольшой кулачный щит с выдвижным клинком, принадлежащий когда-то одному из грабителей или охранников купца. Сверился с внутренним компасом и картой оставшейся в наследство от мага, огляделся, ничего не забыл? На короткое время присев «на дорогу», встав, неторопливо зашагал в сторону ближайшего Покинутого города.

Начинался очередной, в этот раз самостоятельный, этап его нежизни в этом мире.

Глава 6

— Так детей купца, рядом с отцом их похоронил?

— Да. Там место хорошее, спокойное, светлое — вроде, как ива плакучая над ними растет. И пригорок, чистый, без сорняков. Ручеек течет рядом. Красиво.

— А мага? В шахту сбросил? Зверям диким оставил?

— Нет. Ни то, ни другое. Чуть подальше от всех замученных, могилу ему вырыл. Не стал его в саму шахту сбрасывать — человек все-таки, хоть и с черной душой. Хотелось сначала, да потом передумал. Только без головы закопал. Она ему не нужна уже, а мне для дела пригодится.

— Для дела ли? — слегка сомневаясь, задал вопрос седовласый, плотного сложения человек, в почти почтенном возрасте. Скорее всего, лет пятидесяти. В зеленой защитной куртке из грубой парусины, плотно прошитой тонкими полосками кожи и набитую, возможно шерстью. Удобно устроившийся за овальным, из драгоценного мраморного клена столом, с витыми ножками, для устойчивости грубо вколоченными в землю, на сумрачной лесной поляне.

В удобном кресле, с резной спинкой и инкрустированными серебром подлокотниками, сидел кузнец саур Самар, из селения Смязи, что на земле барона асс`Тенин. Задумчиво пожевав губами, он спросил:

— А ты, воин, не боишься, что его нечистая искра в тебе свой след оставит?

— Нет, мастер. Этого я не боюсь. Желуди же я добывать не стал, и в спячку пока не впадаю.

Звук голоса отвечающего был похож на ночной шелест холодного ветра. Сух, словно струящийся с ладоней песок и безжизнен, но кузнец весело хмыкнул. Широко улыбнувшись, потянувшись через стол, хлопнул собеседника по стальному плечу, крепкой, широкой ладонью, с почти ороговевшими от рукояти молота мозолями.

— Вот, правильно говорил тогда я! Знал, что Всеблагие не милостью не оставят. Не дадут твоей душе пеплом затянуться! Видишь, шутишь ты, почти как человек!

Кузнец скомкал улыбку, кашлянул. В мгновение посерьезнев, спросил переживающее, внимательно заглядывая в темные провалы, на месте глаз собеседника:

— Молился им, Небесным Защитникам? Или?

— Или, саур Самар, или. Не молился. Не услышат меня Всеблагие. Нежить я. Да и не здешняя, вдобавок. Мне больше Отцу Лжи молитвы творить пристало. Думаю ему понравится — не слышал он еще таких. — невесело покачал головой скелет в броне из синего металла. Даже без выгравированного на левом защитном гребне наплечника, клейма известного мастера Полночной империи Брабентера и золоченых насечек на остром тапуле нагрудника, она выглядела необычайно дорогой. По видимому всем великолепному качеству синей стали, мастерской работе и тщательности подгонки абсолютно всех деталей.

— Ты, воин брось, Лживого поминать! Услышит — не обрадуешься его вниманию! Он недаром Отцом не только лжи, но и обмана зовется, поверишь ему раз — и вскоре твоя искра в его рваный плащ вплетется! А на Всеблагих не обижайся. Их мало, а нас, под их взглядом, как муравьев — не посчитать.

Кузнец на секунду прервался, хитро глянул на костяка — Ты вина мне, что из Покинутого города принес, лучше еще налей и ответь — ты, вот как, тот подвал нашел, где броня твоя тебя ждала — дожидалась?

Скелет не спешил с ответом. На голом костяном лице, с перламутровым оттенком кости, не выражалось даже тени чувств, но любой, видящий его в этот момент со стороны, мог бы поклясться, что скелет глубоко задумался.

— Знаешь, саур Самар, так сразу и не ответить мне тебе. Словно потянуло что-то. Позвало. Уверен я был, что под грудой битого камня, под темной водой, дверь. И не заперта она — замок сгнил давно. Толкни посильней и выпадет из проема на пол. А броня в ларе, рядом, сразу при входе. Будто картинку нарисовали в голове. Яркую, четкую и с подробными деталями. Но, голосов никаких я не слышал!

Предвосхищая вопрос кузнеца, поспешно произнес скелет. Кузнец чуть поскучнел, видимо указующие голоса, в голове собеседника, им ожидались с твердой, внутренней уверенностью, и отрицательный ответ, несколько разочаровал его.

— Ну, не было голосов, так не было. Зато вот, отличная броня старой работы была. И шестопер, не чета твоему прежнему. Даже не шестопер, а прям Отец шестоперов!

Кузнец любовно провел рукой по граненному металлическому телу оружия лежавшего на столе. Вслед за движением руки саура Самара, по металлической рукояти оружия, пробежала волна синего пламени, словно играя с ладонью кузнеца в догонялки.

— Не делают сейчас, таких вещей. Лучшая синяя сталь из Стальных гор. Наговор на крепость металла, свинцовый заговор на утяжеление удара. Хороший маг Земли, заклятия эти накладывал. Не меньше магистра рангом, это точно.

Кузнец влюблено смотрел на шестопер, лежащий на столе.

— Цены ему нет. Такое оружие, в бывшей Полночной империи, по двойному весу за золото отдавали. Именно отдавали, не продавали, нет. Не каждому по руке работа мастера Брабентера, не все могли его клинки в руки взять. Не знал, что он шестоперы и броню делал. На заказ, наверное, работал. Для графа или лорда имперского, какого. Да только заказчик в Эпоху разрушений, видать сгинул.

— То есть, как не давалось? Руки, синим пламенем, жгло?

— Да, нет Опал. Просто не могли взять те, кто душою не чист и сердцем зол. Саур Брабентера для ордена Светлых паладинов оружие делал. Не терпели его мечи темноты в Небесной искре владельца.

Скелет чуть раздвинул челюсти, обозначая легкую улыбку. Саур Самар уже научился определять по скупой мимике и жестам необычного собеседника его настроение.

— Саур Самар. Ну, какая у меня душа? Да еще светлая? Тем более после того ритуала…..

Мастер сильно хлопнул ладонью по столу, придержал покачнувшийся кувшин с вином, сурово сдвинул брови.

— Ты, Опал, не скалься давай клыками своими, и с этим не шути! Не местный ты, твоя правда, и вот поэтому многого не знаешь. Не дело такими словами бросаться! Я за тебя молитву Всеблагим творил и светильник жег! Так вот! — саур Самар сделал многозначительную паузу — Не погас мой светильник во время молитвы! Ровно пламя горело! И копоти не дало. А в конце молитвы пламя поднялось и кольцом опало! Услышали Всеблагие мою молитву!