Демон Вася или Черт по обмену (СИ) - Ветров Вад. Страница 29

   - Сочту за честь возглавить Охоту, мессир! - поклонился он, припадая на колено. Во все стороны брызнула тягучая жидкость и ошметки плоти.

   Барон залихватски свистнул, и над лесом раздался его громкий хохот. И хотя теперь мы, вроде как, были приятелями, у меня по спине пробежала стая ледяных мурашек. Судя по побледневшему вампиру, не только я почувствовал леденящий ужас. Словно вторя хохоту Смерти, в небе раздалось громкое ржание, а навстречу ему от земли поднялся переливчатый вой полностью изменившегося Мамона. Мы подняли головы. Прямо по воздуху из низких туч к нам спускался отряд темных всадников, сопровождаемый худыми высокими псами с огненными пастями. Огромные черные кони с зеленым пламенем вместо глаз несли на своих спинах закутанные в черные плащи высокие молчаливые фигуры, рядом бежали черные козлы, на которых застыли карлики с накинутыми на лица капюшонами. Кавалькада бесшумно опустилась на землю, и мы увидели, что некоторые кони свободны. Тень Аннона легко вскочил на длинноногого жеребца с отливающими серебром копытами, поднял вверх серп и захохотал. Лучше бы он этого не делал. От его смеха у меня последний хмель из головы выветрился, а Белочка вообще, по-моему, превратился в седую прядь. Но одновременно по моему телу пробежала дрожь азарта и предвкушения.

   Мамон опустился на четыре конечности и, понюхав воздух, бросился в чащу, наша гоп-компания устремилась за ним. Перед магией загонщика расступались деревья, и мы легко проскальзывали в образовавшиеся бреши. Я никогда не ездил верхом, но сейчас, сидя на спине асурила, не испытывал никакого дискомфорта, словно сидел в мягком кресле. Из воспоминаний создателя этого существа я знал, что комфорт передвижения верхом был одной из самых сложных магических задач, но выполнена она была безукоризненно, что в полной мере сейчас чувствовал мой зад. Асурил шел плавно, изредка поворачивая в мою сторону голову с оскаленной пастью. Его взгляд выражал такую любовь и преданность, какую до этого я встречал лишь у собак. Впрочем, возможно, что именно собака послужила прототипом этого существа. Странно, воспоминания о создании слуги никуда не делись, но теперь я воспринимал их как чью-то память. Не свою. Словно мне просто показали видеофильм, снятый много лет назад. У меня был такой - единственная запись, на которой мы были запечатлены с родителями. Я, совсем маленький на руках у отца, и мама. Мы гуляли в парке. Отец серьезен и сосредоточен, а мама красивая и грустная. Он что-то ей говорит, а она кивает головой и гладит его по руке. На следующий день их не стало, в видеокассету бабушке принес их знакомый через неделю после похорон. Он случайно оказался в парке и хотел сделать родителям сюрприз, подарив на годовщину свадьбы эту запись. Десятиминутный ролик плохого качества. Вся память о родителях. Ни одной фотографии, ни одного письма, написанного их рукой. По официальной версии они погибли в автокатастрофе, отец нарушил правила движения и выехал на встречную полосу. Я никогда в это не верил, но бабушка, заменившая мне родителей, выбила из меня обещание не искать виновных. Когда её не стало, я мог бы попытаться выяснить истину, но у меня были другие дела - девушки, вечеринки, друзья. Я попробовал вспомнить лица родителей и не смог. Одежду, прически, голоса помнил, а лица нет. Точно так и с воспоминаниями, показанными мне слугой. Я помнил детали, но не помнил главного, я не помнил лица мужчины, который с интересом и гордостью следил за рождением асурила. Но в том, что он был моим предком, я не сомневался. Только вот кем? Дедом, прадедом, дядей? Или, быть может... отцом? Я уже ничему не удивлялся.

   - Я знал, что с вами что-то не так! Но не догадывался, что вы порождение Хаоса жители Бездны! - раздался голос Лиса, отвлекая меня от грустных размышлений.

   Эльф скакал рядом со мной, подставляя лицо встречному ветру. Он снял шлем, и теперь его длинные белые волосы развивались сзади, открывая остроконечные уши. Лис повернул ко мне улыбающееся мальчишеское лицо.

   - Тебя это не пугает?

   - Мне много лет, я видел, как люди пришли в этот мир, меня мало что может испугать! Честно говоря, я пугался за всю жизнь всего дважды. Первый раз, когда впервые женился и второй сегодня. - Лис криво усмехнулся, глядя на это юное лицо никогда бы не подумал, что ему тысяча лет. - Моя мать принадлежала ночному народу, мой светлый клан изгнал меня и боги эльфов больше не покровительствуют отступнику, теперь мои боги живут в Бездне! Я рад, что ты остановился в моем трактире! - и он пришпорил коня.

   Я оглянулся. Магия Охоты сорвала иллюзии, возвращая истинный облик, разрывая в клочья наброшенные личины, превращая нас в тех, кем мы были на самом деле. Мамон был практически не виден на фоне ночного леса, он двигался вперед огромными скачками, изредка паря над землей на больших кожистых крыльях. Сразу следом за ним, в окружении гончих летел над лесной тропою черный всадник в рогатом шлеме на огромном коне, копыта которого сверкали в воздухе, словно росчерки молний. Мои парни опять стали демонами, однако, и они изменились. Вал приобрел гребень, его бараньи рога светились адским пламенем, Хашиш сидел на своем скакуне с абсолютно ровной спиной, его лицо застыло, словно восковая маска, а вместо глаз зияли черные провалы. Я смотрел на парней, и вдруг с моих глаз, словно сняли исцарапанные затемненные очки, не дающие рассмотреть детали. Мне удалось распознать истинные сущности своих друзей, то, что еще не знали они сами. Передо мною на черных призрачных конях скакали будущие Лорды Инферно - демон войны и демон собиратель душ. И только Гера не изменился внешне, он весело смеялся, глядя на полную кровавую луну, несущуюся рядом с нами. Я перевел взгляд на клыкастика, и его задела магия Охоты, он словно высох, превратившись в темную мумию, за его спиной виднелись сложенные крылья. Вампир почти лег на лошадь, сливаясь с ее черной гривой. Себя я не видел, но по ощущениям я не изменился. Рога и хвост я бы точно заметил. Зато изменилась моя одежда. Теперь на мне был надет черный мундир с серебряным галуном и такими же лампасами, высокие черные сапоги, а за спиною развивался плащ.

   - Твои глаза горят адским пламенем, - сообщил мне Белочка, на мгновение мелькнув перед лицом. - Красиво, словно новогодние фонарики зажглись, - льстиво добавил он.

   Спорное утверждение.

   Мы на полном ходу вылетели из леса. Впереди виднелся высокий деревянный частокол, окружающий большое село. Мамон понесся прямо на него, легко перепрыгнув ограждение, следом за ним Тень Аннона с леденящим душу хохотом перелетел через четырехметровый забор. Я не успел придержать асурила, он выбросил вперед руки и просто снес часть забора впереди себя. Вслед за нами в открывшуюся брешь устремились остальные. Раздались крики сторожей, кто-то поднял тревогу, ударив в колокол. Мы безмолвно неслись через деревню. Гончие рыскали вокруг, вызывая испуганные крики и вопли ужаса. Ближе к концу села дорогу нам преградили угрюмые мужики, вооруженные косами, цепями и дрекольем. Они молча стояли поперек дороги, ожидая встретить разбойников, воинов соседского барона, да кого угодно, но не Дикую Охоту. Мамон протяжно взвизгнул и бросился на ближайшего крестьянина. Клацнули огромные зубы, и я с содроганием увидел, как в пасти загонщика исчезает бородатая голова. Очуметь. И это мой друг? А демон уже взмахом когтистой лапы разрывал пополам следующего несчастного. Люди в панике попытались разбежаться, но барон взмахнул серпом - и незадачливые защитники попадали замертво, а мы понеслись дальше, сопровождаемые лаем черных псов. Я оглянулся и ничуть не удивился увиденному - на месте мертвых крестьян поднимаются новые адские гончие и с воем присоединяются к погоне.

   В течение часа нам на пути встретилось еще несколько деревень, и стая тонконогих черных псов значительно пополнилась. Мы неслись сквозь ночь, не останавливаясь ни на минуту. Сначала я переживал, сможет ли мой слуга выдержать заданный Мамоном темп, но асурил, не выказывал никакой усталости, и я успокоился, полностью отдавшись безумию погони. В моей душе поднималась волна ликования, упования силой, радость от движения. И вскоре мой восторженный крик присоединился к хохоту барона Смерти и смеху Геракла.