Магия трех мечей - Каташов Павел. Страница 49

– На пятнадцать республик. Впрочем, сейчас этих республик несколько больше – надо добавить Приднестровье, Южную Осетию, Абхазию, Аджарию. Какое-то время была почти независимой Чечня…

– И как же живут все эти независимые республики?

– В общем-то, довольно скверно, – честно сказал я. – Лучше всего устроились прибалты, которые тянут деньги из Евросоюза. У России есть нефть, у Белоруссии – Батька. Грузия, несмотря на все старания американцев, развалилась на части, Армения и Азербайджан передрались друг с другом, азиатские республики вообще впали в средневековье. Украина и Молдавия тоже не слишком благоденствуют.

– Ты сказал, что Армения сцепилась с Азербайджаном? – На Миграбяна было жалко смотреть. – Чем же всё кончилось? Нам удалось отбить Карабах?

Вот даёт! Спросил бы ещё, чем закончился очередной переворот в какой-нибудь африканской стране.

– Без понятия. Когда эти страны воевали, я был ещё слишком маленьким. Когда же я подрос и стал интересоваться политикой, о давней войне уже почти ничего не говорили. А с чего это вас вдруг заинтересовала судьба Армении? Или вы…

– Армянин я, – горестно вздохнул Миграбян. – Двадцать лет я провёл на чужбине, создавая империю, а в это время Советский Союз рухнул, как карточный домик. Если бы только я мог вернуться…

Я представил орды мертвецов с красными флагами и автоматами Калашникова, бронзовые памятники Ленина, превращённые в големов, боевые заклинания, сбивающие самолёты. И мумию Владимира Ильича, чёрной магией поднятую из мавзолея. Как же всё-таки хорошо, что Миграбян не смог вернуться!

– А как другие страны? – спросил некромант.

Пришлось рассказывать о положении дел на Земле. О бессмысленных войнах Соединённых Штатов и стремительном возвышении Китая. О ценах на нефть и повсеместном распространении компьютеров. О глобализации и международном терроризме. С каждым моим словом некромант всё больше мрачнел. Не таким ему рисовалось будущее родной планеты.

– Прошу прощения, – сказал Миграбян, – я вынужден покинуть тебя. Но завтра я вновь приду, и мы продолжим разговор. Эти несколько комнат отведены специально для тебя, и я искренне надеюсь, что ты не станешь ничего ломать, чтобы только досадить мне. Словом, располагайся здесь и чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты пока в плену.

Сказав это, фантом Миграбяна растаял в воздухе.

Вот так поговорили! Похоже, я зачем-то нужен некроманту. Зачем-то… Вот идиот! Ежу понятно, что нашего самопровозглашённого императора заинтересовали не только магические Мечи, но и гранаты, которых никто, кроме меня, землянина, не сумеет создать. И теперь, когда я нахожусь в плену, Миграбян заставит меня оснащать его армию земным оружием. А с его помощью он может выступить и против самой Империи Адан. Прольются реки крови, и виноват в этом буду я.

Но что же делать? Что?! С гордым видом отказаться иметь дело с тираном и узурпатором? Глупо. Правильно применённая пытка способна сломить любого героя, а я совсем не герой. Сказать, что гранаты созданы вовсе не мной, а, скажем, гномами в северных горах? Так ведь не поверят мне ни на миг.

Остаётся лишь одно. Покончить с собой. Этим я лишу Миграбяна малейшей возможности использовать мои земные знания, а значит, спасу Империю Адан и весь Ринк. Вот только как мне это сделать? Будь здесь Кислотник, я бы попросил у него какого-нибудь яда. Но алхимического кота поблизости нет, и мне придётся рассчитывать на что-нибудь более прозаическое. Петлю, например, или нож.

Говорят, что смерть от перерезанных вен – лёгкая и приятная. Правда, для такой формы самоубийства нужна вода – чтобы кровь не сворачивалась на воздухе.

Ванная комната, которую я обнаружил после недолгих поисков, была меньше, чем квартира, в которой я жил на Земле. Правда, ненамного меньше. Стены и пол были облицованы нежно-голубой кафельной плиткой, такая же плитка, только белая, покрывала потолок. Большую часть комнаты занимали три бассейна, от одного из которых в воздух поднимался пар. В каждом бассейне я заметил вполне земного вида кран и самый настоящий душ. Да, здесь сервис определённо выше, чем в гостиницах, которые встречались нам на пути. Как жаль, что я не успею этим воспользоваться. Вон в том шкафчике наверняка находятся мыло и мочалки…

Впрочем, всё это не должно меня интересовать. Нож у меня с собой, и всё, что мне нужно сделать, – это полоснуть лезвием по венам и опустить руку в тёплую воду. Не раздеваясь, я сел у края среднего бассейна, взял нож в правую руку и коснулся им левого запястья. Как странно. В этот момент, последний момент своей нелепой жизни, я больше, чем смерти, боялся пустячной, в общем-то, боли.

– Зря ты это затеял.

В воздухе над бассейном возникла призрачная фигура Миграбяна.

– Я не позволю тебе покончить с собой – слишком уж ты ценен для меня. Даже если ты вонзишь нож себе в сердце, я успею переместиться сюда и вернуть тебя к жизни. Правда, тогда мне придётся поселить тебя в куда менее комфортные апартаменты и приставить к тебе сторожевого голема. Ты ведь этого не хочешь? Значит, оставь свои суицидальные попытки – всё равно из них ничего не выйдет.

Миграбян исчез, а я в бессильном отчаянии опустился на бортик бассейна. Даже смерть у меня отняли. Неужели мне придётся выполнять все замыслы некроманта и собственными руками губить этот мир?

Нет. Пусть Миграбян заставит меня заняться изготовлением пороха, он не сможет контролировать каждый мой шаг – просто знаний не хватит. А значит, рано или поздно я сумею устроить взрыв.

С этими мыслями я принял ванну и лёг спать.

Завтрак мне принёс голем. Невысокий такой голем, с почти человеческими чертами лица. От чудищ, с которыми мы сражались в лесу, замковый голем отличался не только размерами и телосложением, но и мягкостью движений. Если боевые големы топотали, как стадо слонов, то этот шагал настолько тихо, насколько это вообще возможно для двухсоткилограммового каменного болвана. Он даже обладал неким подобием человеческой речи!

– Ты есть. Я уходить, – проскрежетал голем подобно несмазанным крепостным вратам. Потом он составил тарелки, чашки и всё, что было на подносах, на стол и удалился сквозь невидимую дверь.

Я сосредоточился на еде. Горячие булочки и пирожки, свежие фрукты и соки были выше всяческих похвал, и я остановился, лишь когда почувствовал, что больше в меня не влезет. Интересно, откуда в это время года здесь яблоки и груши?

Фантом Миграбяна появился прямо из воздуха.

– Доброе утро, Кондрат.

Какие мы вежливые. Интересно, надолго ли хватит этой вежливости, если я откажусь сотрудничать.

– Доброе утро, Тигран Арзамасович… то есть Аримаспович.

– Амазаспович, – сказал Миграбян без тени улыбки.

– Вот-вот, – кивнул я. – Итак, что вы хотели от меня?

С грацией идущего на цыпочках слона к нам подошёл голем. Сложив всё, что было на столе, на поднос, он неспешно уковылял обратно.

– Для меня эта история началась двадцать лет назад, – принялся рассказывать Миграбян. – Я тогда жил в Ереване и преподавал на географическом факультете Ереванского университета гидрологию и океанологию. Я всегда считал себя здравомыслящим человеком – атеистом, материалистом и скептиком. Поэтому услышав в своей голове странный голос, я был, мягко говоря, потрясён. Первым моим чувством был страх – страх того, что я схожу с ума. Некоторое время я ничего не предпринимал в надежде, что всё пройдёт. Но голос не собирался оставлять меня в покое. Если поначалу я слышал неясное бормотание, в котором лишь изредка можно было разобрать какие-то слова, то позже оно трансформировалось во вполне понятную речь. Таинственный телепат, называющий себя Тагарием, предлагал мне бессмертие и власть, если я стану служить ему.

Я согласился, и он начал учить меня местному языку, аданскому, как я позже узнал. Все уроки проводились с помощью телепатии, и я не знал о своём учителе ровно ничего.

Когда я освоил основы языка, он перенёс меня в Ринк. Два года я совершенствовал знание аданского языка и готовился к экзаменам в Аданский университет. Ещё шесть лет я учился в университете и наконец с блеском его закончил. Потом два года моим учителем был сам Тагарий. Нет, он не читал мне лекций и не проводил практических занятий. Он просто учил меня тем заклинаниям, которые были не известны никому в университете, – созданию големов, оживлению мёртвых, высшим деструктивным чарам. Учил, как ты сам понимаешь, телепатически.