Сны инкуба - Гамильтон Лорел Кей. Страница 14

— Может быть. — Он отступил, улыбаясь, но глаза его вновь стали серьёзными. — Анита, прошу тебя, езжай домой и не выпендривайся. Просто будь счастлива и дай всем быть счастливыми. Неужто это так трудно?

Когда Джейсон это говорит, оно кажется совсем не трудным. И очень даже разумным, но откуда же у меня ощущение, что это будет ого как трудно? Просто отпустить вожжи и перестать всех дёргать. Просто отпустить вожжи и радоваться тому, что есть. Просто отпустить вожжи и быть счастливой. Так просто, так сложно… так страшно?

Глава десятая

Когда Джейсон вёл меня обратно к джипу, чья-то машина взвизгнула колёсами по асфальту. Я только мельком видела её, пока она не вылетела на улицу, но узнала. Очевидно, Ронни везла их обоих домой, но ссора не окончена. Ладно, не мои проблемы. Видит Бог, мне хватит личных проблем и без того, чтобы встревать в чужие. Конечно, бывает, что не хочешь во что-то лезть, а приходится.

— Меня домой не подвезут?

Спрашивал Луис Фейн, д-р Луис Фейн, хотя докторская у него не по человеческой биологии, а по биологии летучих мышей. Он исследовал адаптацию малой бурой ночницы к жилищам человека. Вышло так, что исследование летучих мышей, уже другого вида, привело его в пещеру, где на него напала крыса-оборотень. Вот так он и стал покрываться мехом раз в месяц.

— Легко! — ответили мы с Джейсоном в унисон.

Луи улыбнулся:

— Вообще-то мне одной машины хватит, но спасибо обоим.

Глаза его, по-настоящему чёрные, а не темно-темно-карие, как у меня, не соответствовали улыбке. Они все ещё были злыми.

— Он живёт по дороге к «Цирку», — напомнил Джейсон.

— Ладно, — кивнула я. Посмотрела на Луи и хотела спросить, о чем они спорили, и не захотела спрашивать. В порядке компромисса я задала вопрос: — Все у вас нормально?

Он покачал головой.

— Ронни тебе завтра, наверное, позвонит и расскажет. Я думаю, ты вполне можешь знать заранее, может, что-нибудь ей втолкуешь.

Я слегка пожала плечами.

— Не знаю. Ронни бывает здорово упряма.

Джейсон заржал:

— Прикольно слышать, как ты кого-то обвиняешь в упрямстве!

Я мрачно на него глянула и спросила Луи:

— Ты точно хочешь ехать домой с этим комиком, а не с нами?

Он покачал головой:

— Джейсону по дороге.

Он так и не сказал мне, о чем был спор. Напомнить или ну его?

— Вы хотите без меня поговорить? — спросил Джейсон.

— Если ты не против, — вздохнул Луи.

— Ладно, попрощаюсь с Микой и Натэниелом и буду ждать возле своей машины.

Он помахал мне рукой и отошёл.

Второй — нет, третий раз за сегодняшний вечер я стояла в прохладной тени в задушевной беседе уже с третьим мужчиной. Который не был даже моим любовником, постоянным или случайным.

— Что случилось, Луи?

— Я сегодня предложил Ронни выйти за меня замуж.

Многого я могла ожидать, но к этому была не готова абсолютно. У меня отвисла челюсть. Когда я смогла захлопнуть пасть и притвориться, что ко мне вернулся разум, я спросила:

— Чего ж тогда вы поссорились?

— Она отказалась.

Это он сказал, не глядя на меня. Уставился в пространство, сунув руки в карманы брюк, что безнадёжно портило линию костюма, но руки надо было куда-то девать.

— Она отказалась, — повторила я, будто не расслышала.

Он посмотрел на меня:

— Ты удивлена?

— Ну, вообще-то я помнила, что у вас все хорошо.

Честно говоря, последний разговор, когда Ронни мне что-то рассказывала, состоял в основном из хихиканья, поскольку посвящён был сексу. Мы все друг другу выкладывали, как умеют только женщины, и выяснилось, что у неё с Луи секс не хуже, чем у меня с Микой. То есть чертовски хорош. Ронни по ошибке решила, что раз я с Микой, значит, я бросила Жан-Клода. Когда она выяснила, что одно из другого не следует, то отнеслась к этому без восторга. Она никак не могла примириться, что я встречаюсь с нежитью. Разборчивая она, Ронни. Но шуточки шуточками, а её неприязнь к Жан-Клоду осталась неколебимой. И с тех пор мы не очень много общались.

— Все действительно чудесно, Анита. Вот почему это так… — он поискал слово, остановился на таком: — обидно!

— Так я не поняла, действительно вам было хорошо?

— Я тоже так думал — может быть, ошибался? Да нет, черт возьми, не мог я так ошибиться. Лучшие два года моей жизни. Не было лучшего начала дня, чем проснуться с нею рядом. И я хочу, чтобы каждый день так начинался. Что ж тут плохого?

— Ничего, Луи.

— Тогда зачем же так ругаться, как я от неё ещё никогда не слышал за эти два года?

Тёмные глаза смотрели требовательно, будто я знаю ответ, просто ему не говорю.

— Я утром позвоню Ронни, если она мне раньше не позвонит. И поговорю с ней.

— Она сказала, что ни за кого не хочет замуж. Сказала, что если бы за кого-нибудь вышла, то это был бы я, но не хочет выходить. Не хочет.

Такое страдание слышалось в его голосе, что больно было ушам.

— Я тебе сочувствую. — Чуть было не взяла его за руку, но решила, что не надо, и сказала: — Может, вы просто могли бы жить вместе?

— Это я тоже предложил. Предложил жить вместе, пока она не станет готова на большее.

Он снова уставился в темноту, будто не хотел, чтобы я видела его глаза.

— И на это она тоже сказала «нет»?

— Она не хочет лишиться независимости. Независимость — это одна из черт, за которые я её особенно люблю.

— Я знаю, — сказала я с сочувствием, поскольку ничего другого предложить не могла.

Он посмотрел на меня:

— Знаешь — значит, сможешь ей сказать?

— Я все сделаю, чтобы убедить её, что ты не собираешься подрезать ей крылья.

— В этом дело? Она просто боится, что я посягну на её свободу?

— Я не знаю, Луи. Честно говоря, спроси ты меня раньше, я бы сказала, что она скажет «да».

— Ну уж.

Он пристально посмотрел на меня. Посмотрел так, будто хотел в моих глазах прочесть секреты мироздания. Я уж предпочла бы, чтобы он пялился в темноту, чем искал ответов у меня на лице. Не знаю, что могла бы подсказать ему темнота, но я — точно ничего.

— Да, Луи, так бы я и сказала. В последний раз, когда я её видела, она была счастлива, как никогда.

— Так я не обманывал себя? — спросил он, все ещё глядя на меня этим незащищённым, вопрошающим взглядом.

— Нет, Луи, не обманывал.

— Так в чем же дело? В чем?

Я пожала плечами, но что-то надо было и сказать, потому что Луи не сводил с меня глаз.

— Я не знаю. Извини.

Очень это казалось недостаточно — «извини», — но ничего другого я не могла дать.

Он кивнул, несколько поспешно, отвернулся и снова уставился в темноту. Я знала, что он не видит сейчас церковного двора, заборчика. Он просто смотрит в темноту, чтобы какое-то время не видеть ничьих взглядов, но как-то меня это нервировало. Не по себе было от понимания, что его чувства так сильны, что надо их прятать, чтобы я не видела. Напомнило мне, как Дольф отвернулся на осмотре места преступления. В общем, скрывали они одно и то же — страдание.

Луи снова повернулся ко мне. В глазах его была боль, и мне труда стоило не отвернуться самой. У меня есть правило: когда кого-то что-то мучает, самое меньшее, что я могу сделать — не отвернуться.

— Кажется, твой любимый сюда идёт.

Я оглянулась — Мика шёл к нам. В обычной ситуации он бы не стал прерывать, но сегодня время поджимало. Время и ardeur никого не ждут. Я бы попыталась объяснить это Луи, но не была уверена, знает ли он про ardeur, а я очень не люблю объяснять, что это такое. Слишком остаётся впечатление… странное, как минимум.

— Вы давно живёте вместе с Микой? — спросил он.

— Месяца четыре.

— Вы с Ронни не очень общались с тех пор, как он к тебе переехал?

Я прикинула.

— Да, похоже. Ей не нравится, что я продолжаю встречаться с Жан-Клодом.

Луи смотрел в сторону идущего к нам Мики, и взгляд его был задумчив.

— Может, не в этом дело.