Пешка (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой". Страница 68

Она вся была напряжена, удар должен быть один и не смертельный, хорошо рассчитанный и выверенный. Ильридана сосредоточилась и вся ушла в свои мысли.

Она не ожидала того что произошло дальше. Человек резко открыл глаза и весело сказал: — Пух!

Но для нее это был как сокрушительный удар по нервам, голове и всему телу. Она от неожиданности вздрогнула, и почувствовала, как горячие струи потекли неудержимым потокам по ее ногам. Женщина застыла, пытаясь удержаться, но это было выше ее сил.

Я описалась, подумала она и тут же упала рядом с кроватью, потеряв сознание.

Я спокойно спал в объятиях уставшей гленды, но в зону тревожного сканера проник враждебно настроенный незнакомец, обработав данные мне был выдан результат что это моя чернушка, с недобрыми намерениями приближается к моей палатки. Я уже не спал разбуженный Шизой и лежал с закрытыми глазами.

Гресса тихо проникла во внутрь и остановилась над нами. Я ее не видел, только сканер показывал красный силуэт, стоящий у нашей кровати. Женщина на несколько мгновений замерла и подняла руку.

— Не лежи столбом, действуй, — стала побуждать меня, что-то сделать для своей защиты Шиза. — Она накачивает руку энергией и хочет тебя убить! Останови ее!

— Что она может сделать? Только пальцы свои сломать о защиту Лианы. Тот уже обработал угрозу и спокойно потянул из ее руки энергию, с помощью проводников — малышей. Я чувствовал, что бывшая командующая очень сосредоточена, она вся была как одна сжатая пружина и открыв глаза, я эту пружину спустил, сказав одно слово: — Пух. Но это хватило, что бы Ильридана вся сильно вздрогнула, ее глаза стали огромными как пылающий костер. Она прижала руки к низу живота и упала затушив свои костры.

— Ну вот опять потеряла сознание, удивился я. Какая тонкая нервная система у дамы.

— Дурак разве можно так пугать, — проявилась возмущенная Шиза. Я сама чуть от неожиданности не умерла. Зачем столько эмоций вкладывать в — «Пух»?

А я и не заметил как накачал испуг в это простенькое слово. Надо будет исследовать этот вопрос — как слово сделать оружием. Иногда лучше напугать чем убить. Я встал очень осторожно, чтобы не разбудить глазастика и наступил на ошейник, который ранее надел на чернушку. Вот оно что, кто-то помог ей снять ошейник, и этот кто-то скорее всего, мой новый слуга. Подняв бесчувственную женщину, я увидел что подол ее синего платья мокрый и стоял неприятный запашок, действительно перестарался, мне пришлось согласиться, с недовольством Шизы.

Подхватив ее под мышку правой руки, пошел искать виновного в происшествии.

У костра орков лежал и помирал Фома, его жизнь, цеплялась за мои установки выживания и потихоньку вытекала, удерживая того на тонкой невидимой грани. Пришлось применять магию крови для исцеления и вливать ему эликсир. У него были разорваны практически все внутренние органы. Теперь я лучше понимал беспокойство Шизы, чернушка смогла почти убить подготовленного ко многим неожиданностям шамана. В палатке умер черный слуга. Вздохнув я оставил грессу и зашел туда осмотреть тело. Его она убила также выбросом энергии. Не оставляя надежды, я магическим взглядом осмотрелся во круг, над телом висела колыхающаяся субстанция. Значит умер он только что и душа еще цепляется за тело, но скоро уйдет за грань.

— Лиана, говори слово силы и отправь его обратно в тело, мысленно попросил я. Мне не было известно какой результат даст такая процедура, а просто действовал по наитию. Во мне жила сильная тяга к экспериментам. Здесь я обнаружил в себе качество ранее мне не знакомое. Я полюбил учиться с и усваивать новое. Это будоражило кровь и наполняло новым смыслом мое существование. Как писал Островский — «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».

Субстанция дрогнула и стала втягиваться в тело осторожно и по началу медленно потом совершила скачек и исчезла. Одновременно с этим я быстро как мог использовал заклинание исцеления. Дзирд вздохнул и закашлялся. Ему я тоже влил эликсир. Когда он пришел в себя и с удивлением рассматривал окружение, я спросил, — что видел? Свет в конце туннеля?

— Нет, себя лежащим на полу палатки и вас Ваша милость, творящего волшбу.

— Понятно, — сказал я, — говори как получилось, что гресса стала свободна.

— Она использовала заклятие слова подчинения, взяла мои руки и ими сняла ошейник, потом ударила меня. Он задумался, больше ничего не помню.

Вот как, тут я дал промашку. Жрицы весьма осмотрительны и проводят ритуал подчинения над мужчинами и моя чернушка этим воспользовалась. Конечно она не дура и смогла найти лазейку. Придется с ней плотнее поработать. Убивать ее не хочу, все внутри противится этому, но оставлять мину у себя за спиной очень опасно. Выгнать ее? Но как говорит Шиза, это не эффективное использование ресурсов. Хотя прежний мой ресурс — армия духов обустраивающаяся внутри меня никак себя не проявляет. Не положительно и не отрицательно, одним словом никак. Остается уповать на выражение — «еще не вечер»

Я занес женщину в палатку, сопровождаемый мрачным взглядом Фомы. Понятно, он опять ожидает, что я отберу у него имя и орки будут смеяться над ним. Пусть помучается неизвестностью. Отрицательный опыт, тоже положительный, придумал я на ходу аффоризм.

Положил Ильридану на походную кровать и раздел. Снял платье, тонкую шелковую рубашку, сапоги и чулки. Наложил оцепенение. Что говорить, творец создавал свои творения тщательно и со старанием. На кровати лежала обнаженная совершенная красота, способная обмануть своими формами любого. Любого но не меня. Она уже пришла в себя и лежала с закрытыми глазами, она ждала физического насилия и я чувствовал ее страх в душе.

— Ну ну мечтай, мысленно усмехнулся я. И стал готовить ритуал стирания памяти.

Пока она была в без сознания, по моей просьбе Шиза определила блоки памяти, отраженные в ее ауре, которые я хотел стереть. Память ее детства с ломаньем психики и принуждением к мукам. Память в которой были установки на достижение положения в роду с помощью любых средств. Я буду менять ее моральные установки. Шиза помогала мне, поняв что я хочу и старалась во всю. Все новое и необычное она встречала с восторгом и великим энтузиазмом. Она была экспериментатор похлеще меня.

Я делал то что до меня наверное никто не делал. Я установил кровную связь с грессой и отправил пакеты новой памяти для инсталляции, ножом не глубоко, только что бы выступила кровь, надрезал ей живот по кругу и стал вырезать нужные фигуры на лбу, на груди и все это соединял линиями, через которые хлынет энергия. Потом надрезал вену и собрал в фиал свою кровь, граммов сто.

Подготовка была завершена. Я намочил кровью свою ладонь и стал втирать мою кровь в ее ранки по всем рисункам. Когда закончил с этим, стал читать заклинания. Наверное со стороны это выглядело очень непонятно и пугающе.

Одновременно я следил за тем как меняется ее аура. Нужные мне участки пометил черным цветом и сейчас они потихоньку светлели. Рядом с ней я просидел больше двух часов.

Что в конце концов у нас с Шизой получится одному творцу было известно. Может она с ума сойдет или вообще памяти лишится, трудно было предположить. Но я как всегда надеялся на…, короче на благоприятный исход. Я накрыл женщину простыней и вышел. Лагерь потихоньку просыпался. Пора заканчивать наш поход, пришло ко мне понимание. Разрушим крепость и обратно вернемся, буду искать портал, чтобы вернуться назад. Ни одна собака не сможет меня здесь удержать, решил я и направился к старшему хирдману.

— Строй войска и оркестр, с музыкой двинемся на крепость тут лигов шесть всего идти. Там будете браво маршировать, все должны надеть ордена и медали.

— Все исполню, браво доложил он по лагерю разнесся его зычный голос.

— Строииться!!

В крепости остались только бежавшие офицерши, больные и хромые, да обслуга. Я смотрел на толстые стены и ждал кого-нибудь на переговоры. Но ко мне никто не спешил выходить. Я помахал еще раз веточкой, как знак парламентера, принятый у местных, но ответом мне была тишина. Тогда я усилил голос и закричал.