Темный день. (Дилогия) - Рут Алла ( Сербжинская Ирина). Страница 60

Солока в это время как раз снова приложился к фляжке, поэтому только кивнул.

Дарин, сломя голову, бросился назад в Управление.

Битый час он носился по просторным и гулким коридорам, заглядывал в кабинеты и приемные, побывал и в таможенном отделе, где новые служащие-мороки прилежно скрипели перьями, выписывая пошлины, но Меркатель как сквозь землю провалился. Один раз Дарину показалось, что он видит в конце коридора знакомую фигуру в фиолетовом одеянии, но фигура эта шмыгнула за угол так проворно, что парень и опомниться не успел. Спохватившись, он с топотом пронесся по коридору, завернул за угол — купца и след простыл.

— Блинский фиг, — с досадой пробормотал Дарин, остановившись возле открытого окна и вытирая со лба пот. — Что ж мне за ним, всю жизнь гоняться, что ли?!

— Господин, — заискивающе начал Басиянда. — Не стоит тратить время на бесплодные поиски. Не лучше ли возрадоваться жизни? Ты молод, господин, здоров, красив, у тебя имеется собственный раб и…

— Имеется раб, вот именно! Вот поэтому-то я и не могу возрадоваться жизни! — сердито отрезал Дарин. — Где же этот проклятый Меркатель?

Горгулья номер восемь, которая сидела под потолком в компании летучих мышей и злословила по поводу завхоза Куза, обратила на него хмурый взор.

— Все еще ищешь? Он только что пробегал мимо, — сообщила она. — Так несся, будто убегал от кого-то! На склады собирался.

— Отлично! — просиял Дарин. — Спасибо! Желаю процветания.

— Процветешь тут с новым завхозом, как же… — недовольно пробурчала горгулья и отвернулась.

Спустя немного времени, Дарин уже торопливо шел по берегу.

Только сейчас он заметил, что за беготней и прочими приключениями прошел почти весь день и над Лутакой сгущались сумерки. Здесь, как и в любом южном городе, темнело быстро: только что полыхал закат над зеленой морской гладью, а вот уж небо с одного края погасло, стало темно-синим, и теплая мгла южной ночи окутала улицы.

Дарин шагал вдоль темного парка, слушая, как шумят деревья и набегают на берег волны. Мягкий ветер нес в лицо мельчайшую водяную соленую пыль. Вдалеке, возле складов горели факелы и сновали черные фигуры.

— Басиянда, шевелись!

Раб послушно припустил рысцой.

— Сейчас верну тебя — и дело с концом, — бормотал Дарин. — Не нужен мне раб!

— Ошибаетесь, господин, очень ошибаетесь, — горячо возразил Басиянда. — Такой хороший раб нужен каждому!

Парень отмахнулся.

— Слышал уже…

— И напрасно ты, господин, разыскиваешь купца Меркателя, — настойчиво продолжал Басиянда, не горевший, почему-то, желанием возвращаться к прежнему хозяину. — Отчего бы нам не отправиться в тот уютный дом с синими ставнями? А! Я забыл там мой коврик! Господин! — Басиянда вдруг остановился, как вкопанный. — Давайте вернемся за ковриком! А завтра или послезавтра…

Дарин тоже остановился и повернулся к упрямому рабу.

— Ты эти уловки брось, ясно? — грозно сказал он. — Коврику твоему цена — медный лемпир в базарный день! К тому же, слышал ведь: домой я сегодня не собираюсь. В Управлении с Барклюней сидеть буду. У него срочная работа, он всю ночь документы писать собирается. Поэтому мы с ним пошлем кого-нибудь из призраков за пивом и…

— Слышал, господин. Тогда и я с вами останусь, — решительно заявил Басиянда, не забыв поклониться. — Долг раба — всюду сопровождать своего хозяина, хочет того господин или нет. Это правило номер семь! К тому же, я уверен, что у твоего друга, господина Барклюни, найдется лишний кусок хлеба с мясом и сыром. Я смогу поужинать и прикорну где-нибудь возле двери!

Дарин, не дослушав, махнул рукой и двинулся дальше.

— Еще чего! Нам только тебя и не хватало! К Меркателю сейчас отправишься, понял? И разговор на этом окончен!

— Долг раба — не перечить своему хозяину, но…

— Умолкни!

Налетевший ветер зашумел листвой. В кустах что-то быстро прошуршало, словно кто-то невидимый крался там, в темноте, на мягких лапах.

Басиянда снова остановился.

— Господин, — тревожно окликнул он. — Почему же ты хочешь вернуть меня Меркателю?

— Сколько можно твердить тебе одно и то же?! Не нужен мне раб, понял? — с досадой воскликнул Дарин. — Я это уже сто раз говорил! И давай, шевелись, не стой, как столб!

Он прошел несколько шагов и оглянулся.

Раб Басиянда стоял на прежнем месте и смотрел вслед. Дарин стиснул зубы. Больше всего на свете ему захотелось вдруг побить строптивого раба или хотя бы дать ему по уху. Минуту или две Дарин всерьез обдумывал заманчивую мысль, потом вздохнул и решил пока что ограничиться увещеваниями.

— Послушай, Басиянда, — терпеливо начал он. — Рабом, конечно, хорошо работать, но ты же человек взрослый и должен понимать… к тому же, слышал ведь: я через пару дней… э… уеду. А тебя я с собой не возьму, даже и не мечтай!

На лице Басиянды появилось выражение упрямой решимости.

— Ну, и стой тут до утра!

Кипя от злости, Дарин пошел дальше. Он твердо решил отыскать Меркателя, если даже для этого ему придется потратить всю ночь и вернуть «подарок». Миновав темный парк, он не выдержал и оглянулся.

— Басиняда! Ты где?

В кустах что-то быстро прошуршало, хрустнуло, и из зарослей внезапно метнулось что-то огромное и черное. Огромная тень взвилась в воздух и тяжелые лапы мягко и сильно толкнули Дарина в грудь.

Он упал, чувствуя, как в спину больно врезались мелкие камешки и осколки ракушек. До его слуха донеслось приглушенное пофыркивание, будто где-то рядом находилась громадная кошка, потом послышался леденящий душу звук: негромкое рычание, зародившееся в чьей-то могучей утробе. Из темноты возникло чудовище с горящими зелеными глазами. Лежа на спине, беспомощный и безоружный, Дарин с ужасом смотрел, как оно подходит все ближе и ближе. Разумом он понимал, что надо бежать, спасаться, но от страха оцепенел и не в силах был даже пошевелиться. Огромный зверь приблизился, фыркнул, обнюхивая добычу, поставил лапы на грудь Дарина и приблизил морду к самому его лицу. Он чувствовал на себе горячее дыхание чудовища, но сам не мог даже вздохнуть: то ли оттого, что на грудь давили тяжелые лапы, то ли потому, что от ужаса совсем забыл, что полагается дышать. Наклонив голову, страшный зверь пристально разглядывал человека, точно соображая, растерзать ли его немедленно или немного погодить, а Дарин, как загипнотизированный, не мог отвести взгляда от светящихся зеленых глаз. От недостатка воздуха в голове начало звенеть, перед глазами поплыли огненные точки. Он попытался вздохнуть, но чудовище уловило слабое движение под лапами и негромко рыкнуло, оскалив клыки — Дарину почудилось, что зубов в пасти было гораздо больше, чем положено природой. Прижав уши, чудовище снова зарычало, глаза его зловеще вспыхнули, и Дарин отчетливо понял, что сейчас первый раз в жизни, потеряет сознание и это даже к лучшему: по крайней мере, не почувствует, как его цивилизованного человека с высшим образованием, будет пожирать какой-то доисторический зверь, словно удравший с картинки учебника по палеонтологии.

Черное небо, крупные звезды, темные деревья, горящие глаза твари, — все это вдруг закружилось, сливаясь в один светящийся круг, завертелось все быстрей и быстрей, и когда стремительная карусель уже подхватила и понесла его, откуда-то издалека, словно через слой ваты, послышался негромкий голос:

— Рихша, назад!

… Очнулся Дарин оттого, что кто-то немилосердно тряс его и истерически причитал.

— Господин! Господин! Может быть, его водить полой… то есть, я хотел сказать, полить водой? Когда я волнуюсь, я всегда путаю слова!

Он разлепил глаза: над ним наклонялся встревоженный Басиняда.

— Я тебе полью… — заплетающимся языком пригрозил Дарин.

Заметив, что хозяин очнулся, верный раб тут же расплылся в улыбке.

— Вот видите, господин, как это замечательно, иметь такого сообразительного и умного раба! — назидательно проговорил он. — И, быстрого как ветер, к тому же! Я увидел, что на тебя напало чудовище, и мгновенно понял, что надо делать!