Всесожжение - Гамильтон Лорел Кей. Страница 11

Их теплая, электрическая энергия наполняла палату, плыла от них, танцуя вокруг меня. Они были напряжены, испуганы. Сильные эмоции заставляют большинство оборотней излучать энергию. Если вы восприимчивы к этому, то почувствуете. Последние годы я это чувствовала. Но в этот раз все было по-другому. Я не просто чувствовала энергию, а мое тело реагировало на нее. Не просто покалывание кожи, или мурашки, но что-то более глубокое. Ощущение было почти сексуальным, но и не такое тоже. Как будто энергия достигла какой-то части меня, и ласкала эту часть, о которой я даже не догадывалась раньше.

Их энергия заполняла меня, затрагивая во мне нечто, что, я почувствовала, раскрылось, как будто повернули переключатель. Стремительный поток этой теплой энергии хлынул в меня, и вырвался через кожу, как будто каждая клеточка моего тела начала излучать электризованное тепло. У меня мягко перехватило дыхание. Я знала вкус этой силы, и это был не Жан-Клод. Это был Ричард. Каким-то образом я попала во власть его энергии. Интересно, может ли он чувствовать это из другого штата, работая там над своей диссертацией.

Шесть недель назад, чтобы спасти нас обоих, я позволила Жан-Клоду связать нас троих воедино. Они умирали, а я не могла их отпустить. Ричард заполнил мои сны случайно, но в основном Жан-Клод держал нас на расстоянии, потому что все остальное было слишком мучительно. И это был первый раз, когда я почувствовала энергию Ричарда с тех пор. Первый раз, когда я убедилась наверняка, что связь осталась, и она все еще была сильна. Магия – дело такое. Даже ненависть не может ее убить.

Вдруг ко мне пришли слова. Слова, которых я не должна была знать.

– Я – лупа. Я – ваша мать, я – ваш защитник, ваше пристанище, ваш покой. Я буду за вас против всего зла. Ваши враги – мои враги. Я – ваша кровь и плоть. Мы – «лукой», мы – стая.

Внезапно тепло схлынуло, и я пошатнулась. Только благодаря Тедди, я не упала на пол.

– С тобой все в порядке? – спросил он голосом таким же глубоким и впечатляющим, как и весь он.

Я кивнула.

– Я в порядке, в порядке.

Как только у меня получилось устоять на ногах, я шагнула назад. За сотни миль Ричард почувствовал эту тягу, и оборвал ее. Он захлопнул передо мной дверь, даже не зная, что я делала и зачем. Вихрь ярости танцевал у меня в голове, как беззвучный, но пронзительный крик. Он был в гневе.

Мы оба были связаны с Жан-Клодом. Я была его человеком-слугой, а Ричард – его волком. Это была болезненная близость.

– Ты не «лукой», – сказала Лоррейн, – ты даже не оборотень. Как у тебя это получилось?

Я улыбнулась.

– Продам секрет.

На самом деле, я не знала. Надо будет спросить Жан-Клода сегодня вечером. Я надеялась, что он сможет это объяснить. За всю долгую историю вампиров он был всего третьим мастером, которому удалось связать смертного и оборотня в единое целое. Я сильно подозревала, что никакого учения на этот счет не существовало, и что Жан-Клод пользовался этим гораздо большее количество раз, чем мне хотелось знать.

Тедди опустился на колени.

– Ты – наша лупа.

Остальные двое последовали его примеру. Они унизили сами себя до положения хороших маленьких покорных волков, хотя Кевину это и не нравилось, да и мне тоже. Но я не была уверена, насколько это было показным, а насколько – необходимым. Я хотела, чтоб они слушались, потому что в этом случае мне не придется их наказывать, или убивать. Поэтому я позволила им ползать по полу, взбираться руками по моим ногам и принюхиваться к запаху моей кожи, как собакам. За этим занятием нас и застала медсестра.

Все повскакали с пола. Я попыталась объяснить, но остановилась. Сестра просто стояла и смотрела на нас со странной застывшей улыбкой на губах. Наконец она повернулась, ни черта не сделав.

– Я попрошу Доктора Вилсона осмотреть их… Часто и очень быстро кивая головой, она закрыла за собой дверь. Если бы у ее туфлей были каблуки, могу поспорить, что мы бы услышали, как она убегает.

Такие усилия, чтобы не быть одним из монстров.

Глава 7

Из-за превращения вервольфов в сиделок я начала опаздывать на свидание. Время, ущедшее на то, чтобы прочитать дело МакКинона, только усугубило положение, но если бы вечером произошел пожар, было бы неудобно оказаться к этому не готовой. Из документов я узнала две основных вещи. Во-первых, все пожары начинались после наступления темноты, что тут же заставило меня подумать о вампирах. Правда, вампиры не могли вызывать огонь. Это не входило в их способности. Вообще-то, огонь был одной из тех вещей, которых они больше всего боятся. Ах, да, я видела нескольких вампов, которые могли контролировать уже горящие языки пламени в течение некоторого времени. Заставляли пламя свечи расти и уменьшаться, показывали всякие салонные фокусы, но в целом огонь был элементом чистоты. А чистота и вампиры – вещи не совместные. Второе, на что я обратила внимание, это что я, оказывается, не так уж много знала о пожарах в целом и о поджогах – в частности. Мне понадобится учебник или хорошая лекция.

Жан-Клод зарезервировал столик в "Demiche's", очень милом ресторане. Мне пришлось мчаться домой, в свой недавно арендованный дом, чтобы переодеться. Я так опаздывала, что пришлось договориться встретиться уже в ресторане. Как всегда случалось со свиданиями и выходами в свет – встала проблема, куда деть оружие.

Женские наряды – это прямой вызов скрытому ношению оружия.

Вечерние платья скрывали больше, но затрудняли доступ к оружию. Все, что облегало фигуру, делало задачу почти невыполнимой. Этим вечером я надела длинное платье на тоненьких лямках с такими высокими разрезами с обеих сторон, что мне пришлось лишний раз убедиться, что чулки и белье были такими же черными и кружевными. Я знала себя достаточно хорошо, чтобы быть готовой к тому, что в течение вечера я наверняка забудусь и начну сверкать бельем. А уж если придется вытаскивать пистолет, то сверкать буду определенно. Так зачем так одеваться? Ответ: в поясной кобуре у меня был девятимиллиметровый файрстар.

Поясная кобура представляла собой эластичную ленту, которая опоясывала меня поверх белья, но под верхней одеждой. Она была придумана, чтобы носить пистолет на животе, под рубашкой. Подтягиваете подол рубашки свободной рукой, вытаскиваете пистолет и – вуаля! – начинаете палить. Такая кобура не подходила к обтягивающим платьям. Ни у кого живот не толстеет в форме пистолета. Не проходил номер и в случае с большинством длинных платьев, потому как приходилось поднимать длиннющий подол, чтобы добраться до пистолета. Это было лучше, чем ничего – но только в случае, если плохой парень достаточно терпелив, чтобы подождать. А в этом платье – все, что мне нужно было сделать, это просунуть руку в один из разрезов. Мне приходилось вытаскивать пистолет, потом вести его вниз, вынимать через разрез, так что это тоже было не быстро, но не так уж плохо.

Еще я нашла подходящий к черным трусикам лифчик без бретелек, так что если придется снять платье и пистолет, я оставалась в белье. Туфли были на более высоком каблуке, чем я обычно переносила, но иначе мне бы пришлось все время стараться не наступить на край подола. А так как шитье я не признавала, то оставались каблуки.

Одним большим недостатком тонких лямочек платья было то, что открытые руки и плечи выставляли напоказ все мои шрамы. Я подумывала купить небольшой изящный пиджак, но это платье не сочеталось с пиджаками.

Так что фиг с ним. Жан-Клод уже неоднократно видел шрамы, и только некоторые люди настолько невоспитанны, что смотрят на них больше, чем один раз.

Я все лучше училась пользоваться косметикой – тенями для глаз, румянами, помадой. Помада была красной – ярко-ярко-красной. Но все мои естественные тона подходили для этого. Бледная кожа, вьющиеся волосы, темно-карие глаза. Все было контрастным и ярким, так что красная помада мне шла. Я чувствовала себя шикарной, пока передо мной не возник Жан-Клод.