Большое приключение. Пепел (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой". Страница 29

— И как нас только угораздило в это вляпаться? — спросил Лари.

Пусть вопрос и был риторическим, но все разом повернулись к Эшу. Тот, сидя в кресле, беззаботно вертел в руках какой‑то кожаный ремешок. Заметив, что на него смотрят, волшебник широко улыбнулся, мол — как жизнь, ребятки?

— Бесполезно, — закатила глаза Мери. — Мне уже начинает казаться, что нам было проще отправляться впятером.

— Не время "бы" склонять, — возмутился Мервин. — Думать надо, как из этой за… ситуации выбираться.

— Да все просто! — гаркнул Лари, и тут же понизил голос, ощутив, как задрожала прижавшаяся к нему Алиса. — Валить пора герцогиню. Она же, считайте, и не человек уже. Монстра ходячая. Медведь — перевертышь.

— Уверен в этом? — прищурилась Березка. — Готов сам её жизни лишать? — а потом с язвой добавила. — Если что, мы подсобим…

Криволапый хотел что‑то сказать, но стушевался. Убить человека, это вам не скелетов на кладбище гонять. Да даже не каждый наемник на такое способен. Вот разбойники это да, Вейн Пахнущий, Рейка, Пепел и прочие, для них что монстр, что зверь, что человек — все едино кого резать. А вот для уважающих и уважаемых тернитовов на человека руку поднять было чем‑то невозможным. Если, конечно, не в случае самообороны…

Видимо, подобная мысль посетила всех и каждого из знаменитого отряда "Бродячих пней". Переглянувшись, ребята хором выпалили:

— Охота на утку!

Эш поперхнулся.

— Соратники, — нарочито пафосно произнес магик. — Я все понимаю, но утка есть на кухне. За ней охотиться на надо.

— Да ничего ты не понял, — отмахнулся Березка. — Охотиться мы будем на подсадную утку. На приманку то бишь.

— А — а-а, — протянул юноша. — Прекрасная идея.

— Так чего мы медлим, — мигом воодушевился Лари. — Надо тянуть соломинку. Кто вытянет, тот и утка.

— Точно! — подтвердил отряд.

— Эммм, — раздался голос.

— Ну что еще, Эш?! — вызверилась Березка.

— Воу — воу, — поднял руки парень, мигом прячась за спинкой кресла. — Я тебя боюсь.

— Если ты сейчас же не…

— Все — все, — парень вытянулся и схватил посох. — Я не настаиваю, просто намекаю, но в этой комнате только двое вооружены.

"Пни" выпали в осадок. И правда — оружие было только у магиков, остальные могли похвастаться лишь пустыми ножнами. В такой ситуации попытка приманить чудище "на себя" могла стать по меньшей мере опасной. А если уж трезво оценивать ситуацию, то и самоубийственной.

— Отпадает, — опечалился Мервин.

— А вот и нет! — вздернул указательный палец Эш. — Я пойду.

— Ты?! — хором грохнули "пни".

Парень сделал вид, что обиделся — такое удивление, будто Эш собрался в одиночку идти на дракона. Не то чтобы Пепел не мог в одиночку сходить на дракона… просто на них, вроде как, принято чуть ли не тысячные армии собирать.

— Ну да, — почесал макушку магик. — Алиса, конечно, лапочка и милашка, но из жрецов бойцы так себе. А мы, волшебники, как раз под это и заточены.

— Волшебники — да, — согласилась Мери. — Но вот под что ты заточен, никому не известно.

— Дай угадаю, — Эш задумался, почесывая несуществующую эспаньолку. — Под ром?

— Предсказуемо, — фыркнула фехтовальщица.

— О нет, — парень схватился за сердце и отвернулся от ребят. — Позор мне, я стал предсказуемым.

С этими словами парень подхватил свой посох и пошел на выход.

— Ты куда собрался? — гаркнула Березка.

— На ратные подвиги, — буркнул магик. — Буду зло изничтожать и счастье — радость всем вокруг причинять.

— Эш…

Волшебник захлопнул за собой двери, а потом дотронулся до них посохом. Мигом по дереву побежали маленькие огненные лепестки, надежно скрепляя створки. Чары не были коньком Пепла, как, собственно, и любого другого волшебника, но вряд ли в замке найдется разумный, способный сокрушить печать Мастера. А ведь Пепел был Мастером.

Вообще, для получения этого звания тернит должен сделать целый ряд вещей. Например, он обязан получить прозвище, иметь на своем счету несколько великих монстров, постичь, в случае магической стези — пять форм, и совершить какой‑нибудь подвиг. Хотя, вместо подвига будет правильнее сказать — некое деяние, потрясшее весь мир. Так, например, Эш некогда в одиночку одолел пресловутого дракона, но это уже совсем другая история.

Замок был окутан тишиной. Мерзкой, липкой, той самой тишиной, которая воском залепляет уши, стоит только спуститься в могильный склеп. Эш, перехватив посох поудобнее, осторожно ступал по каменной кладке. Он старался не издавать ни звука, ни шороха.

По стенам плясали тени, отбрасываемые хитроумными витражами. Там, за стенами замка, расцветала полная луна. Она заливала все вокруг мерцающим, серебряным светом, но тот, стоило ему пройти сквозь облака и стекло, становился чем‑то пугающе мрачным. От былого блеска не оставалось ни следа.

Эш сглотнул. В такие моменты он скучал по временам, когда не знал страха. Когда все вокруг было понятным и простым, когда, слушая заунывные песнопения не болело в левой части груди. Но все проходит и приходит. Пару лет, вместе с весельем, радостью, грустью и печалью, пришел страх. Он поселился в сердце Пепла и уже его не покидал, как и любая иная эмоция, присущая человеку.

Скрипнула половица. Эш резко обернулся, на конце посоха заплясало пламя, но в глубине коридора не было ничего, только безумные тени, корчащие рожи на древних гобеленах.

За окном сверкнуло — начиналась гроза. По подоконникам ударили первые, самые тяжелые капли. Громыхнуло. В отсветах луны и молний, Эшу порой казалось, что пустые доспехи поворачиваются к нему. Казалось, что в нише прячется вовсе не низкий столик, а собранный, готовый к прыжку зверь.

Магик продолжал идти. Дрожали витражи, ногам становилось холодно, ветер игрался с тканью и ковром. Изо рта вырвалось туманное облачко. Разум отмечал, что холод волшебный, что летом никакого облачка быть не может, но сердце словно рвалось из груди. На лбу выступил пот.

Вдалеке завыли, парень сжался, выставив вперед "палку". Но сколько бы волшебник не ждал, из за угла так никто и не появился. Просто ветер игрался в вентиляции, гудя там, словно сонм умертвий на встревоженном могильнике.

Порой воображение придавало звукам грозы и гулявшего ветра совсем уж невероятные формы. Магу чудилось, что рядом тяжело громыхают цепи узника, брошенного на съедению монстру. Иногда ухо улавливало утробное рычание, разбавленное громом и маршем капель, бегущих по подоконникам и витражам.

Кто‑то засмеялся.

— Первая форма: воплощение!

Огненный шар улетел в пустоту, на миг освещая окутанный мраком коридор. О нет, это был вовсе не смех, а все тот же ветер, на этот раз играющийся с забралом рыцарского доспеха. Эш натянуто улыбнулся и побрел дальше. Он свернул к лестницам и шумно сглотнул.

Интуиция подсказывала, что нужно спуститься ниже, что там, где есть широкие, просторные холлы, будет и монстр. Пепел сражался с демонами, повергал драконов, штабелями клал химер, испепелял мириады скелетов, зомби и прочих представителей нежити, но только оборотни могли заставить вспотеть его ладони. Было в перевертышах что‑то такое — иррационально пугающее.

Спускаясь вниз, осторожно ступая по каменным ступеням, юноше казалось, что картины, висевшее по стенам, перешептываются. Они, словно живые, смеялись над глупость человека, решившего померяться силой с дьявольским отродьем. Конечно они не знали, что смеются над великим волшебником. Они не знали, а Эш не должен об этом забывать.

Спустившись, парень выглянул в холл, но там оказалось пусто. Лишь ветер и мрак, сошедшись в вальсе чертей, кружили, не желая расцепиться. Опираясь на посох, магик шел к запертым дверям. Когда оставалось всего пара шагов, за окном сверкнуло, а потом грянул гром.

— Проходи, — послышался женский голос.

Взявшись за ручку, со скрипом поворачивая её, Эш тосковал по тем временам, когда он не знал, что такое страх…