Потерянный Эльф - Таругин Олег Витальевич. Страница 18

Лука сошел с последней ступеньки и оказался на вымощенной каменными плитами круглой площадке перед несколькими закрытыми дверьми, уверенно направившись к той, на которой фосфоресцирующей краской была начертана руна Созидания.

Некромант приложил большой палец к темной пластинке справа от входа. Через пару секунд внутри замка что-то щелкнуло, и дверь плавно уехала вверх. Лука обернулся и поискал глазами кота. Пушистый спутник обнаружился у самых ног. Мужчина подхватил зверя на руки и вошел в небольшой тамбур. Дверь за спиной закрылась, и лампа под потолком дважды мигнула. Следом раздался мелодичный звон сигнала, и на вошедших обрушился настоящий водопад лучей, пробежавших по телу человека и кота, который недовольно зажмурился и мяукнул, выражая свое крайнее неодобрение.

— Спокойно, Харман, спокойно! — успокоил его Лука, почесывая за ухом любимца. — Ты же знаешь, без этого нам в лабораторию никак нельзя.

Кот прикрыл глаза и развалился на руках хозяина, покоряясь неизбежному.

Наконец, радужное свечение исчезло. Вновь звякнул сигнал, и в стене перед Лукой открылся проход. Некромант уверенно двинулся вперед, оказавшись внутри довольно большого помещения с облицованным голубовато-зелеными плитами бассейном в центре. Здесь под потолком сияли мощные люстры, заливавшие все вокруг безжалостным, холодным светом. Вдоль стен расположились несколько огромных, в полтора человеческих роста саркофагов из необычного, ноздреватого белого камня (или похожего на камень материала). На верхней крышке каждого было небольшое круглое окошко, забранное прозрачным стеклом. Из бассейна к ним тянулись какие-то непонятные трубы, по которым и туда и обратно бежала разноцветная жидкость. Правда, при этом вода в самом бассейне всегда оставалась неизменно черной и спокойной.

Лука неспешно направился к дальнему саркофагу, но рванувшийся из рук кот вдруг истошно заорал. Вскрикнув от боли, некромант выпустил его, с недоумением глядя на разодранные в кровь ладони.

— Ты что, сдурел, скотина?! — взвыл он, но в следующий миг пространство вокруг него сгустилось до состояния прозрачного как слеза, но тягучего, словно мед горных пчел, сиропа. Лука застыл в нелепой позе, подобно неосторожной мухе, угодившей в паутину.

— Что происходит?! — с трудом вытолкнул он вопрос из разом ставших непослушными губ.

Ответом ему стал угрожающий не то гул, не то рев. Вокруг некроманта начал закручиваться ядовито-черный вихрь, по которому пробегали зигзаги неприятных даже на вид грязно-серых молний. Лука почти сразу перестал что-либо различать за поднимающимися с пола «стенами» нерукотворной воронки.

— А грамотно параметры ширины и высоты заданы, — машинально отметил некромант. — Тьфу, о чем это я? Интересно, это что — меня кто-то проклясть собирается или банально уничтожить?… Ох ты ж!!! — Это он уже простонал вслух — дикая судорога пронзила его от макушки до самых ступней, скручивая каждый нерв, каждый мускул. А следом за этим по всему телу Луки разлилось жидкое пламя, мгновенно объявшее его целиком. Хотелось вырваться из страшного вихря и, прыгнув в воду бассейна, унять этот жар, но тело по-прежнему не повиновалось ему.

— Ну, если это кто-то из коллег-конкурентов резвится, убью гада! — пообещал себе некромант, кусая губы, чтобы не сорваться на вопль. Словно в ответ на это на стенке смерча проявилось расплывающееся изображение, отдаленно напоминающее чье-то лицо.

— Назовись! — прохрипел Лука, собрав остатки сил. Но рожа лишь гнусно ухмыльнулась, растягивая в широченной лягушачьей улыбке огромный рот, и глумливо подмигнула круглым багровым глазом. И от этого нехитрого действа некроманта подбросило в воздух, словно щепку на гребне океанской волны. Пребольно врезавшись в каменный потолок, он взвыл и с коротким криком грохнулся на пол. Вихрь кружился вокруг потерявшего сознание человека в — безумном, разнузданном танце. Кот, забившийся под один из саркофагов, припал к земле и безостановочно шипел, прижав уши, и глядел, не отрываясь, на смерч круглыми зелеными глазищами, в которых отражалась багрово-черная тьма. Шерсть зверя стояла дыбом, а меж волосинок проскакивали маленькие голубые искорки. Бу-ум! Бу-ууум!! Ба-бамм!!!

Три оглушительных удара прозвучали в лаборатории, и следом на нее упала тишина. Смерч исчез мгновенно и бесследно. Вокруг замершего в неловкой позе на полу некроманта не осталось ни оплавленных камней, ни испарений, ни еще чего-то похожего на следы магической атаки. Просто был только что непонятный вихрь, а сейчас его нет!

Вот разве что бедолага-кот по-прежнему не торопился отрывать свое откормленное брюхо от пола, все так же продолжая шипеть — сейчас уже не от страха, а так, на всякий случай, дабы продемонстрировать неведомому врагу, что его лучше не трогать.

Лука зашевелился. С негромкими ругательствами, помогая себе руками, он кое-как приподнялся и перевернулся на спину. Полежав так немного и набравшись сил, некромант заставил себя сесть. Осмелевший кот выбрался из своего убежища и торопливо бросился к хозяину, принявшись кружить вокруг, басовито урча, выгибаясь дугой и норовя потереться о балахон некроманта.

— Да-да, Харман, я тебя тоже люблю, — невпопад пробормотал Лука. Его невидящий взгляд был устремлен на стену лаборатории. Кот на всякий случай прогулялся туда, понюхал камни и, повернувшись к хозяину, вопросительно мяукнул.

— А? Что? — оторвался от своих мыслей некромант. — Да нет, мой хороший, там ничего нет, уже нет… — добавил он куда тише.

Покряхтывая, Лука встал на ноги и, покачиваясь, словно пьяный, добрел до внушительного кресла, стоявшего перед широким столом, заваленным стопками бумаг и многочисленными диковинными приспособлениями. Со стоном опустившись на сиденье, он откинулся на высокую спинку, украшенную богатой резьбой, изображавшей битву сцепившихся в схватке дракона и многопалого чудовища со здоровенными клыками-бивнями, торчащими из пасти. Эдакое «настоящее кресло некроманта», между прочим, стоившее ему немалых денег!..

Некоторое время Лука отдыхал, закрыв глаза. Кот подошел к нему, запрыгнул на колени и, немного потоптавшись, свернулся в клубочек, уютно мурлыча. Некромант, не открывая глаз, положил ему на загривок руку и принялся нежно поглаживать. Но идиллическая картина вскоре изменилась. Мужчина прервал свой отдых и взялся за толстую книгу, лежавшую в центре стола. Он медленно перелистывал пожелтевшие, с обугленными краями, страницы, испещренные вязью рун, в которых дотошный специалист признал бы диковинную смесь эльфийского, людского, гномьего и еще неизвестно чьего письма. Вернее, не смесь, а тот самый Изначальный Язык, о котором все знали, но в существование которого никто, конечно же, не верил. В некоторых доминатах за обладание таким раритетом продали бы душу, а в некоторых наоборот — избавили мир от владельца книги с соблюдением всех необходимых ритуалов… так, на всякий случай, для надежности! Чтобы не вернулся оттуда за своим имуществом.

Наконец некромант нашел, что искал — впившись глазами в одну из страниц, начал внимательно изучать ее содержимое, беззвучно шевеля губами. Он прочитал написанное сначала про себя — прежде, чем произносить какое-либо заклинание вслух, надо было его понять, иначе последствия были бы весьма плачевными для неосторожного чародея. Случались, знаете ли, прецеденты! В одной из Срединных областей до сих пор рассказывают страшные истории о некоем проныре, что умудрился найти или, скорее, украсть некий загадочный свиток. И который (проныра, в смысле, не свиток!), превратившись в настоящего демона в человечьем обличье, несколько лет держал в страхе всю округу, насылая на непокорных бездушных чудовищ-убийц, одинаково равнодушных и к слезам, и к боевой магии…

Лука начал читать заклинание. Он играл голосом подобно искусному певцу — то понижал его, то, напротив, срывался на визг; то едва цедил слова, то начинал произносить их так быстро, что невозможно было понять смысла. Делал он так потому, что опытные практикующие маги уже давно знали: написанный магический текст нельзя просто прочитать — в этом и крылась ловушка, — надо было знать, КАК это правильно сделать: важны были и интонация, и громкость, и тембр голоса, и многое, многое другое. Столь хитрым способом создавший заклинание чародей стремился обезопасить свои знания от случайных людей, предотвратив возможные (и, как правило, весьма трагические) последствия неосторожного обращения с волшбой.