Ревность (ЛП) - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит. Страница 2

И конечно, он мог всегда выйти из себя — ну, в общем, сумасшедшая задница оборотня снова на мне. Но после того, как он спас мою жизнь несколько раз, я начинала думать, что, возможно, он не будет этого делать.

— Всё в порядке, — я справилась, хотя мои легкие были в огне, а горло угрожало закрыться. Я все еще ощущала мятную зубную пасту, которую они мне дали. — Всё хорошо, Пепел. Всё хорошо.

Вервольф зарычал. Его плечи, связанные с мышцами и движущимися структурами размытой шкуры, поднялись. Если бы только я могла запечатлеть это на бумаге, возможно, древесным углем — но кого я разыгрывала? Как будто у меня было время рисовать портрет вервольфа.

Его когти оставили следы на бетоне, когда прорезали сквозь жесткий каменный пол острыми краями. Вы можете только представить эти когти, проходящие через плоть, как горячий нож.

Ну и дела, просто замечательно, Дрю. Почему бы тебе не поразмышлять над этим?

Я опустила руку. Она выглядела очень маленькой и очень бледной, и когда мои пальцы коснулись густого ерша на его затылке, то утонули в нём. Жар разливался в оборотне, и звук трескающихся костей наполнил комнату, когда он пытался снова измениться, чтобы вернуться в человеческую форму.

Моё сердце подскочило к горлу и вернулось обратно.

— Ты можешь это сделать, — прошептала я. Так же, как делала каждый раз. — Давай же!

Дрожь заполняла его волнами. Грейвс, обрисованный бледным флуоресцентным бликом, стоял в дверном проёме. Он наклонился назад, мельком взглянул на коридор и застыл, как только увидел приближающуюся опасность.

— Ты сможешь, — я пыталась не казаться умоляющей. Пепел прислонился ко мне, чуть не сбив с ног, как собака, опирающаяся на ноги своего хозяина. Он заскулил, и потрескивающий звук стал громче.

Желчь поползла вверх по горлу. Рука сжалась в кулак в его меху, словно это могло помочь. Отметки на левом запястье вызывали приступ боли, посылая разряд в руку. Две небольшие ранки на руке, куда вошли клыки.

Еще одна замечательная мысль. Господи, Дрю. Прекрати это!

— Всё хорошо, — уговаривала я. — Всё в порядке. Рано или поздно это произойдет. Ты сможешь измениться обратно.

Я услышала голоса. Мужчины — четыре или пять. Ботинки, ударяющиеся об пол, шелест одежды бегущих. Пальцы задеревенели, и Пепел зарычал. Глубокое завывание заполнило голый бетонный куб; полка, как кровать с тонкой циновкой, на которой он никогда не спал; широкий низкий унитаз и металлический поднос в углу, все еще липкий от крови; по крайней мере он питался. Сырого мяса не было; он не запасал его, как если бы был болен.

Ну, более больной, чем он уже был. На стенах, куда он бросался, оставались отметки.

Вервольф может вдавить камень или бетон. Если он действительно захочет, он может быть достаточно быстрым. Ко мне вернулся неразумный страх. Я оттолкнула его.

— Ой! — я попыталась не казаться только что проснувшейся и испугавшейся. Вероятно, с треском провалилась. — Всё хорошо. Всё в порядке.

Это была ложь. Он вероятно тоже это знал. Его покалеченный рот открылся, когда он наклонил голову, он вдохнул, как будто снова собирался выть.

Я вздрогнула.

Грейвс, стоя в двери, наполовину повернулся. Он выпрямился и полез в карман. Почему он носил свой черный плащ даже в середине ночи, было вне моего понимания — он, вероятно, даже спал в нем. Я вдруг вспомнила про свои обнаженные ноги и скрученные боксеры. На ногах не было обуви, и холод от пола укусил их даже при том, что Пепел прижался ко мне еще сильнее, жизненно важные текстуры лохматой шерсти казались грубыми, от него исходил нездоровый лихорадочный жар.

— Она в порядке! — вопль Грейвса прорезал внезапный шум. — Успокойтесь. Все хорошо.

Я надеялась, что они послушают его. Если бы они толпились здесь, пока Пепел был всё еще возбужден, то у нас была бы другая ситуация, а я просто слишком устала. Три ночи подряд мы находились с Пеплом, который вытаскивал нас из кровати, и я начинала терять надежду.

Начинала? Нет, я уже потеряла. Это казалось настолько простым, в то время как я бежала за своей жизнью. Забавно, как всегда сложно добраться до безопасного места.

Всегда предполагала, что Главная Школа была безопасным местом. Более безопасным, чем небольшая исправительная школа, в которой я находилась до этого. Та, которая сгорела дотла из-за меня.

Если бы она была безопасной, то Кристоф был бы здесь. Правда?

Я снова вздрогнула при мысли о двух заживающих отметках на внутренней части моего запястья, безвольно вызывающих приступ боли. Пепел снова издал скулящий звук. Я попыталась придумать нечто большее, что-то утешительное, то, что поможет ему. Я знала, он понимает то, что я говорю ему, я просто... Я не могла найти ничего, чтобы сказать ему, то, что могло бы помочь.

Пепел сгорбился. Его челюсть была все еще искорежена из-за серебряной пули, я выстрелила в него прямо после того, как он укусил Грейвса. Текущая теория — теория Бенжамина — состояла в том, что серебро сразу препятствовало тому, чтобы он изменился, и вмешалось в вызов его хозяина.

Я не знала, что думать об этом.

Я находилась в клетке, сжимая шерсть вервольфа, как будто он был непослушным кокер спаниелем, вместо почти восьми футов смертельных мышц и костей, не говоря уже о зубах-бритвах и плохом отношении.

— Успокойся, — мне не пришлось работать над тем, чтобы казаться утомленной. — Пожалуйста, Пепел. Давай же.

Он опустил голову. Я даже не знаю, сколько было времени; мои внутренние часы испортились. Он прислонился ко мне еще сильнее, его плечо опустилось и потерлось выше колен. Меня дернуло вперед, пальцы все еще были запутаны в его шерсти.

— Миледи? — голос Бенжамина. — Дрю, ты там? Ты в порядке?

Пепел зарычал. От этого звука мои кости загремели.

— Перестань, ты, переросший меховой коврик, — я буксировала к нему спиной, ничего ровным счетом не добиваясь: он был гораздо тяжелее, чем я, но он затих. — Так-то лучше. Да, я в порядке.

— Вы должны выйти оттуда, — тени в двери — одна из них, должно быть, принадлежала Бенжамину.

Остальные были, скорее всего, его командой. Дампир, который пристал с задачей «охранять» меня. Замечательно.

Грейвс прислонился к дверному косяку. Его глаза сверкали. Он поднял сигарету к губам, щелкнул зажигалкой и вдохнул.

О, черт возьми! Я вздохнула, стараясь не закатить глаза.

— Воняет, — Бенжамин попался на крючок. — Ты не против?

Грейвс пожал плечами. Двойные завитки дыма свободно скользили из ноздрей. Его серебряная сережка с черепом и скрещенными костями блеснула в полумраке.

— Неа. Я точно не против.

Пепел натолкнулся на меня. Мои ноги онемели. Теперь пришлось пытаться поднять его на кровать и не слушать скулящие звуки, которые он издавал, когда я закрыла дверь и заперла ее, чтобы он не мог сбежать обратно к своему хозяину.

К Сергею. Даже мысли о его имени послали холодную дрожь через меня. Некоторые кошмары, которые у меня были в последнее время — когда я могла спать — подросток с медно-красной кожей и каштановыми волосами, улыбающийся, как нечто нестареющее, а из его черных, черных глаз исходило нечто отвратительное.

Только однажды я видела Сергея. Но этого было достаточно.

Грейвс снова выдохнул сигаретный дым.

— Хотя спасибо, что спросил.

— Вы двое, можете провести свой матч «кто кого» как-нибудь в другой раз? — я все еще держала Пепла. Если бы он спятил, то это не принесло бы много пользы, но когда на нем лежала моя рука, он сохранял спокойствие.

Я не знала, что и думать об этом. Я застряла с меньшей скоростью, и силой, и выносливостью, потому что я еще не прошла «становления». Я, обезоруженная, не была серьезной помехой для расстроенного оборотня — и даже тогда это было довольно рискованным предложением.

Особенно против вервольфа, который за раз убил трех или четырех кровососов.

Но он ни разу не терял самообладания, с тех пор, как я держалась за него. Я все еще не была уверена, была ли я храброй или очень глупой, будучи достаточно близко к нему. И я избегала его прежде, не так ли? Выстрелила в него и танцевала буги-вуги. Сразу после того, как я убила горящую собаку размером с небольшого пони.