Вечный Странник - Сербжинская Ирина. Страница 23

Аверченко послушно повторил, и Сати смягчилась:

– Молодец! С меня пиво. Скажи Деду – я задержусь, но скоро приду. Буквально завтра.

Фотокор ушел. Никита тронул машину.

ГЛАВА 6

Тильвусу снилось огромное поле, странный синий день. По полю медленно брели уродливые существа, рывками двигались осадные машины. Все это скопище устремлялось туда, где в лучах заходящего солнца на невысоком холме стояла крепость с белыми стенами, пока еще неприступная, но уже обреченная. Защитники смотрели из бойниц, прятались за зубцами, но исход битвы был ясен, и помощи ждать было неоткуда. Тильвус помнил, что так оно и произошло: крепость пала еще до заката солнца.

Он вздохнул, окончательно прощаясь со сновидениями, и открыл глаза: прямо над ним нависала страшная волосатая морда с огромными рогами.

– А-а-а! – заорал великий маг, отталкивая жуткую харю и чувствуя, как сердце выскакивает из груди. Спросонья он пытался нашарить в траве меч, но вместо оружия попадались только окурки да мятые пластиковые стаканы из-под пива.

Харя насмешливо фыркнула.

– Ты чего, дед? – раздался чей-то удивленный голос. Кусты зашуршали и раздвинулись, из зарослей боярышника высунулся лысоватый мужик в майке с надписью «Зоопарк ждет гостей». – Оленя никогда не видел?

Тильвус сел, все еще держась за сердце. Олень, напуганный воплями чародея, отошел в сторонку и укоризненно глядел влажными кроткими глазами.

– Тьфу ты! – Тильвус постепенно успокаивался. – Так ведь и инфаркт недолго получить. Разрыв сердца.

Конечно, великие маги никак не могли заполучить инфаркт, поскольку не были подвержены человеческим болезням, но владельцу оленя знать этого не полагалось.

– Напугал он тебя? – Хозяин похлопал оленя по боку. – Ну, извиняй! Буран – скотинка любопытная! Видит тебя в кустах и давай обнюхивать – что это такое тут валяется. Правда, Буранка?

Тильвус поднялся. Ноги чуток дрожали, в голове шумело. Он отыскал в кустах свой пакет с одной-единственной бутылкой – все, что удалось найти прошлым вечером, – и покосился на оленя.

Вчера, когда маг решил переночевать тут же, в кустах, на набережной, он никак не подозревал, что рано утром будить его явится северный олень! Милиционер, свой брат бомж, случайная парочка, пробравшаяся в кусты, – это да, бывало. Но уж никак не рогатая животина по кличке Буран.

Впрочем, в появлении на набережной оленя ничего необычного не было. Он принадлежал местному зоопарку, а тот, хоть и находился на городской дотации, еле-еле сводил концы с концами и вынужден был изыскивать самые разнообразные средства к существованию. Вот Буран и гулял по набережной, зарабатывал деньги – желающих прокатиться на олене или сфотографироваться рядом с ним всегда оказывалось предостаточно.

Тильвус припомнил, что не далее как вчера своими глазами видел Бурана, катающего детвору возле дебаркадера, и покачал головой.

– Он добрый, не бодается, – пояснил мужик.

Великий маг подошел и погладил оленя по морде.

– Ладно, ничего. Спросонья испугался, – сказал Тильвус. – Ерунда всякая снилась, вот и…

– Ага, – кивнул хозяин. – Слушай, дед, будь другом, покарауль его, я сбегаю куда надо. Я тут с утра гуляю, часа три уже, приспичило… а в сортир с оленем не пускают.

– Не вопрос, – солидно ответил великий маг, взял Бурана за уздечку и пошел к скамейке.

Олень уставился на Тильвуса карими глазами и вздохнул.

– Чего вздыхаешь? Настроение неважное? У меня что-то тоже, – признался Тильвус. – Не из-за сна, конечно. Сон – это так. А? Расскажу, если хочешь. Понимаешь, вот есть у меня тут два приятеля: Сидор и Серега. И вот сидим вчера у музкомедии, пиво пьем… да в каком кафе! Кто нас туда пустит, в кафе-то? В кустах сидим, в скверике. Пьем, значит, пиво, культурно отдыхаем после трудового дня. Никого не трогаем, заметь. Вдруг машина останавливается. Джип. А джип здесь – это очень круто. И вылазят оттуда двое: мужик и тетка. Тетка такая, знаешь… не худая, в спортивном костюме. И к Сереге – шасть! А у Сереги чуть бутылка из рук не выпала. Оказывается, сестра это его! Ну да, та самая, что из дома его выгнала когда-то.

Олень покачал рогами.

– Ну, слушай дальше. Тетка говорит: «Серега, я тебя ищу давно, решила я с тобой помириться, и поехали домой. Там тебя все ждут». Мы с Сидором переглянулись так… Чего это она – то его выгоняет, то ищет? Серега растерялся, конечно, но обрадовался. Соскучился по дому, по сестре… племянница у него родилась, а он ее не видел даже. А тетка говорит: «Хватит тебе бомжевать, пить со всякими нищебродами… – Это про нас, значит, с Сидором… – У тебя, – говорит, – дом есть». Ну, забрали Серегу, посадили в машину и уехали. Даже попрощаться мы толком не успели.

Олень тихонько фыркнул.

– Вот и мне тоже это все странным кажется. Не нравится мне эта тетка, сестра Серегина. Мне бы радоваться за него надо, а на сердце неспокойно как-то. Тетка уж больно такая…

Буран пожевал губами.

– Что? Да я понимаю, что у тебя тоже проблем полно. Не знаю… Олених нет в зоопарке? А кто есть? Верблюдицы? Гм… И как? Да я не в том смысле! Я понимаю, что невозможно с ними… э-э… Я хотел спросить – симпатичные? Не, ну я понимаю… горбатые и все такое. Но может, характер хороший, нрав добрый? Что? Выпендриваются? Это как? Высокомерные? Ну, может, им рога твои не нравятся… Да ни на что я не намекаю! Просто так сказал, рога, мол… Хорошие, кстати, рога… Развесистые… вот и я так думаю! Был бы ты того… женат, ну, тогда двусмысленно, конечно. А раз ты холостяк, то рога тут ни при чем. Смеются? Да плюнь ты на них, на верблюдиц! Что? Опасно? Думаешь, в ответ плюнут? Да, брат…

Рядом со скамейкой появился хозяин Бурана и протянул Тильвусу два пирожка в полиэтиленовом пакетике.

– Спасибо, дед! Выручил!

Тильвус на прощание похлопал оленя по спине и побрел по набережной, жуя теплый пирожок. Пирожок оказался с яблочным повидлом, которое великий маг терпеть не мог, но дареному коню, как говорится, в зубы смотреть не стоит.

У цветников возле бронзового монумента известного писателя прогуливался скучающий милиционер. Писатель, известный романист, воспел когда-то в своих произведениях далекий край, где довелось ему побывать, и с тех пор у горожан считалось хорошим тоном непременно иметь в домашней библиотеки все три тома, посвященные их родине. А не так давно потомки писателя подарили городу скульптуру: бронзовый классик сидел на бронзовой же скамейке, задумчиво устремив взгляд на могучую реку, так поэтично им описанную. Скульптура украсила набережную, а у дежурного наряда милиции, что прохаживался по парку, прибавилось хлопот: памятник приходилось неусыпно охранять, чтобы дорогой металл не утащили в переплавку необразованные вандалы, не читавшие произведений литературы. Кроме того, приходилось вежливо, но непреклонно отгонять гостей города – все они почему-то желали, чтобы слонявшийся по набережной фотограф непременно запечатлел их сидящими на бронзовых коленях классика.

Неподалеку от памятника пестрела афишами стеклянная будка-касса. Юная барышня продавала билеты в цирк и на выставку в художественной галерее. Тильвус бросил равнодушный взгляд на будку и девицу. На открытие циркового сезона ожидался приезд большого аттракциона дрессированных животных. На красочных плакатах были изображены слоны, тигры и медведи. Афиши художественной галереи были поскромнее и зазывали они… Тильвус вздрогнул: выставка картин называлась «Странник». Маг торопливо доел пирожок, вытер пальцы о штаны, хмуро поглядел на афишу и поплелся дальше.

С тех пор, как стало известно, что Вечный Странник явился в этот мир, Тильвус не сомневался: меч скоро даст о себе знать. Только вот каким образом?

Маг поднялся на дебаркадер, уселся на самом краю и, свесив ноги и рассеянно наблюдая за снующими по фарватеру речными трамвайчиками, погрузился в воспоминания.

Когда Странник попал к нему, Тильвус догадывался, конечно, что меч зачарован. Но он был юн и самонадеян, а потому считал, что сможет справиться… до тех пор, пока не узнал, какое имя носит клинок.