Кровь моего врага - Вайсс Саша. Страница 5

Голос девчонки вывел его из оцепенения.

– Извините, но вы что-то сказали?

Почувствовав, как губы сами растягиваются в ухмылке, Исаир поспешно себя одернул. Еще было не время.

– Да… Да, эта дорога ведет прямо в Артаис. Вы на верном пути.

Кинжал скользнул в широкий рукав плаща. Исаир очень сомневался, что он ему понадобится, но все же решил лишний раз перестраховаться и оставить оружие под рукой. Было бы очень обидно расстаться с жизнью, благодаря какой-то k’wela после всех многочисленных и выдающихся воинов, с которыми ему довелось сражаться. Это было бы сущим оскорблением их светлой памяти.

Тщедушность эльфийки удивила его. Даже замотанная в плащ, который был явно велик, девчонка выглядела хрупким ребенком. Она совсем не тянула на роль озлобленной твари, пытавшейся его продырявить. Из-под капюшона недоверчиво смотрели большие, по-щенячьи невинные, зеленые глаза, а вес сумки на ее худом плече, казалось, вот-вот сломит ее пополам. Окинув девушку взглядом, Исаир даже задумался. Он убивал стариков, топил калек и внебрачных детей с их мамашами, сжигал целые деревни, но после убийства этого создания он, наверное, должен был почувствовать себя совершенным монстром.

Однако раздумье длилось лишь мгновение.

Два шага вперед, короткий замах и быстрый удар под ребра, такой, что эти самые щенячьи глаза расширились от боли и удивления. Хрипло выплюнув воздух, девушка рухнула на колени и удивленно уставилась в грязные сапоги дху. Часто дыша от нахлынувшего адреналина, Исаир не сумел сдержаться, размахнулся и еще раз пнул девчонку в грудь, так, что ее отбросило в траву. Затем уселся ей на грудь и коленями придавил руки.

– Так вот ты какая… – пробормотал он, с интересом разглядывая рыжие локоны, рассыпавшиеся по земле, и уродливый шрам, пересекавший щеку от мочки уха до середины скулы. Заметив, как глаза девчонки расширились от страха, Исаир ухмыльнулся и склонился еще ниже, так, что концы его длинных волос коснулись земли.

– В лесу ты была смелее.

На мгновение ее лицо окаменело. Затем она резко взбрыкнула, стараясь скинуть Исаира с себя. Поняв тщетность этих попыток, девушка откинулась обратно на землю и глубоко вдохнула.

– Incu…

Один точный удар в лицо, клацнули зубы, и девчонка заткнулась, потеряв сознание. Исаир же разочарованно скривился. Хорошая жертва обычно сопротивлялась до самого конца, а не падала в обмороки после первого более-менее стоящего удара. Зато теперь, когда девчонка перестала дергаться, он получил возможность рассмотреть ее получше.

Даже находясь в глубоком обмороке, она до белизны сжимала губы и сердито хмурилась. Глаза впали – видимо, она не ела пару дней, – а на щеке пылал назревающий синяк, отчего толстый шрам стал выглядеть еще отвратительнее. Словно жирный белый червь, каким-то образом влезший под кожу. Исаир не сдержался и провел пальцем по бугристой поверхности. Затем склонился к смуглому лицу совсем близко, так, что почувствовал кожей слабое, едва различимое дыхание. От ее волос пахло грязью и потом, но, как ни странно, Исаир вдохнул этот запах еще раз и с наслаждением. Наверное, он слишком долго сидел без женщин.

– Все-таки иногда я слишком мягок, – вздохнул он, поднялся с колен и, немного подумав, развязал пояс штанов.

Далеко на севере, среди заснеженных горных вершин, меж которых одиноко выл ветер, затерялась пещера. Вход в нее темнел на дне самого глубокого ущелья, которого ни разу не касался тусклый дневной свет. Столетиями эта пещера была погружена во тьму и молчаливо хранила свою тайну.

Но в ту ночь комната, спрятанная в лабиринтах подземных переходов, осветилась, а сидевшая в ее центре фигура дрогнула, подняв в воздух густое облако пыли. Тонкая корка на лице пошла трещинами, обозначая рот, нос, а затем и глаза, чей острый взгляд живо ощупал комнату.

– Мальчик… – раздался тихий хрип. – Мальчик… Ко мне, мальчик…

Где-то во тьме сводов пещеры разнеслось хлопанье крыльев, и на иссушенную руку старца с шумом опустилась крупная летучая мышь. Посеревшие пальцы тихо хрустнули под давлением когтей, но очнувшийся даже не поморщился. Он с трудом поднял вторую руку и потрепал бестию по черному загривку.

– Мне нужно тело, мальчик, – наконец изрек он.

Редкие капли дождя затекали за шиворот, сползали по разбитым щекам, смешиваясь с черным месивом грязи. Туда же падали и слезы, поток которых Мадея была бессильна остановить. Она даже не знала, от чего плачет в большей степени, – от боли или от обиды, знала лишь, что подобного унижения не испытывала никогда. Никогда еще на нее не накидывались во время вполне мирного разговора. Подло, трусливо, исподтишка… И никогда еще ее не избивал дху. Перед глазами до сих пор стояло его ухмылявшееся лицо с бледной кожей, пряди длинных белых волос, щекотавшие лицо, когда он склонялся ближе, и пронизывающий, полный ненависти взгляд… Мадея ощерилась и резко села, так, что голова закружилась. Затем недоуменно принюхалась.

Откуда-то исходил знакомый резкий запах. Эта вонь окружала ее со всех сторон и не исчезала, несмотря на бивший в спину ветер. Принюхавшись еще раз, Мадея похолодела. Плащ, штаны, сапоги – вся покрытая грязью одежда до самого тела была пропитана мочой.

– Гребаный выродок! – Глаза вновь застлала пелена, а к горлу подступил ком. Почувствовав, что вот-вот снова разревется, девушка глубоко вздохнула и, стиснув зубы, поднялась с колен.

Этот ублюдок не стоил ее слез, ни одной из них. Узнал ее по голосу, ясно, как день. Понял, кто по воле судьбы попал в его лапы, и решил отыграться, теперь уже без помощи заклинаний. Как будто ей было мало пожара в К'хаане, который превратил ее жизнь в сущий цирк.

Шмыгнув носом, Мадея скинула облитый мочой плащ и огляделась. Сумку она нашла в траве ближе к дороге, вывернутую наизнанку. Неподалеку валялся мятый, черный от гари котелок, на дне которого еще оставалось немного жижи. Ее же котелка видно не было. Дху забрал все, не оставив ни единой крошки еды, ни одеяла, ни золота, ни древнего церемониального жезла, который она выкрала из дома Альдира накануне побега. Эта пропажа печалила Мадею больше всего, – продав жезл, она могла бы купить хорошего коня. Теперь у нее не было даже одеяла. Без колебаний отбросив мысль о возвращении в К'хаан, девушка прошлась обратно к брошенному плащу и подняла его, несмотря на стекавшие струи грязной воды. Хуже быть уже вряд ли могло.

Горькая злоба жгла ее изнутри, нарастая с каждым сделанным по направлению к Артаису шагом. Косые нити дождя били по лицу, сапоги давно промокли, но Мадея продолжала упрямо идти по раскисшей дороге. Оглядывая поля, над которыми низко проносились тяжелые тучи, она в который раз пыталась до конца осознать все произошедшее.

Наверное, она это все заслужила. Ничто никогда не происходило просто так, без воли высшего провидения, – так учил старейшина, когда Мадея была совсем маленькой. Все, что произошло за последние дни, было карой за нечто, содеянное ею в прошлом.

– За что, Манве? – наконец вырвалось у нее. Резко остановившись, девушка зажмурилась и разрыдалась, словно пытаясь извергнуть всю ту горечь, которая ее переполняла.

Капли дождя омывали тело, чертя холодные дорожки по коже. Им вторил ледяной осколок, засевший в груди. Старейшины называли его Осколком Истины, который мог дать великое знание, а мог и уничтожить весь Внешний Мир в мгновение ока. Сама Мадея лишь чувствовала отвратительное нечто внутри, изредка дававшее о себе знать. Она провела рукой по груди, и пульсация осколка утихла.

– Все бы отдала, лишь бы избавиться от тебя, мерзость… – пробормотала она и в попытке вытереть слезы еще больше размазала грязь по лицу. Пора было двигаться дальше. Несмотря ни на что, она была еще жива и почти здорова. И она могла дойти до чертова Артаиса, даже если ей понадобится целая вечность, полная беспросветного дождя.

Дождь, впрочем, скоро закончился, и дорогу затянула молочная дымка тумана. На рассвете рассеялся и он, уступив ярким солнечным лучам. Постепенно согревшись, Мадея пошла быстрее. В речке под мостом она отмылась и постирала одежду, затем продолжила путь.