Обнажённый Бог: Феномен - Гамильтон Питер Ф.. Страница 72

Чома снял зажим с шеи одержимого. Елена опустила его на пол, приказала подать одеяла и подушки.

— К чертям собачьим! Мы еще не успели распаковать медицинские принадлежности, — сказала она. — А нам они понадобятся. Ублюдки проклятые.

— А что такое? — спросил Сайнон.

Елена прошлась когтем по ветхой рубашке одержимого, обнажив его грудь. На коже выступали странные припухшие рубцы, напоминавшие мускулатуру здорового двадцатилетнего юноши. Когда она надавила на них когтем, плоть продавилась, словно это был мешок с желе.

— Они все время стараются придать себе идеальный облик, — объяснила она Сайнону и Чоме. — Балбесы. Я в этой энергистической силе не разбираюсь, но она разрушает их собственные тела. Иногда кажется, что у них там лишний жирок, а на поверку у девяноста процентов — злокачественные опухоли.

— У всех? — ахнул Сайнон.

— Да. Никогда не довольствуются тем, что имеют. По-моему, это какая-то метафора, не вспомню, какая. Нам приходится отправлять каждого освобожденного в Ксингу, в один из госпиталей. Госпитали там уже переполнены, и медицинских нанопакетов на всех не хватает. Еще одна такая неделя, и все население Омбея окажется в больницах. И это не считая вас, ребята. Ведь из этой кампании вы не выйдете без ранений.

— Мы можем чем-то помочь?

— Сожалею, но вы нам ничем не поможете. А сейчас отойдите в сторонку… мне нужно организовать транспорт для этой группы. Черт! Как бы хорошо иметь планеры. Через это болото только на них и можно перебраться. Этот придурочный Хилтч не позволяет использовать воздушный транспорт. Облака опасается.

Сайнон и Чома отошли в сторону, а к лежавшему без сознания человеку бежали двое наемников с медицинскими сканерами.

— Все они? — никак не мог успокоиться Сайнон. Такая перспектива внушала тревогу, да и само чувство тревоги вызывало у него недоумение. Он никак не предполагал, что у него могут быть эмоции. — Знаешь, что все это означает?

— Неприятности, — сказал Чома. — Настоящие большие неприятности.

8

Поезда, идущие по вакуумным трубам, стали замечательным решением транспортной проблемы Земли в эпоху аркологов. Авиации более не существовало. Ураганы «армада» покончили с воздушным сообщением, как и заставили людей отказаться от автомобилей. Не забылись запечатленные на пленке в конце двадцать первого столетия кадры с фермерским пикапом, врезавшимся в результате такого урагана в окно девятнадцатого этажа высотной башни. Население городов защитило себя от непогоды, а теперь понадобилось найти практичный способ безопасного передвижения между конгломератами. Поэтому обратились к поездам. Торнадо с ними не так-то легко справиться. Однако на открытом пространстве им досталось бы от ветра, тогда люди сделали второй логичный шаг: защитили дороги. Первым примером такой защиты стал туннель между Лондоном и Парижем. Как только он доказал свою жизнеспособность, мировая сеть железных дорог расширилась. В проекты инвестировались большие деньги, и технология строительства быстро усовершенствовалась.

В двадцать седьмом столетии строительство вакуумных дорог достигло высокого технологического уровня. Расстояние между отдаленными пунктами преодолевалось за время, о котором в двадцать первом веке и мечтать не смели. Туннели поначалу выдалбливали в скале на глубине в несколько километров. Ну а потом гигантские трубы лишь слегка заглубляли в землю. Устроить вакуум в изготовленных промышленным способом трубах куда проще, чем рыть туннель. К тому же, как показал опыт, продукты сгорания топлива во фьюзеодвигателях оказывали вредное влияние на стены туннеля, в результате чего они трескались. Было зафиксировано даже несколько случаев, когда стены попросту обрушивались. Так что туннели рыли теперь либо в горах, либо на большой глубине под территорией аркологов. Даже трансокеанские маршруты прокладывали в трубах, закрепленных на якорях.

В условиях вакуума трение отсутствует, поэтому поезда, сохраняя огромную скорость, двигались плавно и бесшумно. Путешествие с вокзала Маунт Кения до лондонского Кингс-Кросса заняло у Луизы с Женевьевой сорок пять минут с единственной остановкой в Гибралтаре. Переходные люки стыковались с такими же люками платформы.

— Пассажирам, взявшие билеты до Лондона, просьба покинуть вагоны, — зазвучал голос диктора. Одновременно на потолке купе загорелись световые табло. — Поезд отбывает в Осло через четыре минуты.

Закинув на плечо большие сумки, девочки поспешили к выходу и оказались в длинном прямоугольном зале. Богато украшенные стены поражали старинным имперским величием. Даже двадцать переходных люков из вороненой стали были выполнены в викторианском стиле. Три высокие арки противоположной стены вели к широким эскалаторам, уходившим вверх величественной спиралью.

Женевьева старалась не отставать от старшей сестры. На этот раз с шедшими навстречу людьми они больше не сталкивались. Взволнованную улыбку спрятать не удавалось.

Земля. Лондон! Ведь все они, по сути, вышли отсюда. Можно сказать, вернулись домой. Потрясающе! Как непохоже на кошмар в Норфолке, из которого чудом удалось бежать. В этом мире им ничто не угрожает, а люди могут делать, что захотят: ведь им помогают сказочные машины. Джен и на эскалаторе все так же крепко держалась за руку старшей сестры.

— А что теперь?

— Не знаю, — ответила Луиза. Сама не зная почему, она была совершенно спокойна. — Давай посмотрим, что там, наверху, хорошо?

Эскалатор привез их в огромный полусферический зал. Он был похож на вокзал «Горы Кения», только размером побольше. К многочисленным проемам в основании стены подходили лифты и спускали пассажиров к платформам местных поездов, в то время как выложенные на полу концентрическими кругами эскалаторы увозили людей к вакуумным дорогам. На пятиметровой высоте яркие информационные шары сливались в длинные подвижные потоки, а под ними двигались другие потоки, пассажирские, огибавшие друг друга со змеиной грацией. Сверкающая колонна в центре зала упиралась вершиной в крышу вокзала.

— Да это просто еще один вокзал, — слегка разочарованно протянула Женевьева. — Мы все еще под землей.

— Похоже на то, — Луиза, прищурившись, посмотрела наверх. Между информационными шарами мелькали черные точки. Казалось, они страдали от статических разрядов. Луиза улыбнулась и показала на них пальцем. — Посмотри, птицы.

Женевьева закрутилась на месте, следя глазами за беспокойным полетом. Каких только птиц здесь не было — от грязновато-коричневых воробьев до изумрудных и бирюзовых попугаев.

— Думаю, нам надо найти гостиницу, — сказала Луиза. Она сняла с плеча сумку, чтобы вынуть процессор.

Женевьева потянула ее за руку.

— Не надо, Луиза. Давай сначала поднимемся на поверхность. Взглянуть хотя бы одним глазком. Я буду хорошо себя вести. Честное слово.

Луиза опять повесила сумку через плечо.

— Мне и самой не терпится посмотреть, — она посмотрела на плавающую информацию, и ей показалось, что она нашла то, что нужно. — Пойдем.

Лифт поднял их на поверхность. Они очутились на просторной площади в псевдоэллинском стиле, уставленной статуями и окруженной могучими дубами. Маленькая мемориальная доска на старинной видавшей виды колонне извещала, что здесь когда-то был старый железнодорожный вокзал. Луиза бесцельно прошлась туда-сюда и остановилась. В мозгу ее зашевелились полузабытые воспоминания.

Хотя она этого и не знала, Кингс-Кросс являлся географическим центром Вестминстерского купола. Диаметр его составлял тридцать километров. Купол накрывал старую часть города — от Илинга на западе до Вулиджа на востоке. В конце двадцать первого века Лондон стали укрывать маленькими защитными куполами, и начали с несчастных четырех километров: технология того времени не в силах была рассчитывать на большее. Целью являлось сохранение зданий исторического и архитектурного значения, а к ним консерваторы причисляли все здания, что построены не из бетона. К тому времени, как над обветшавшими защитными постройками возвели Вестминстерский купол, прилегавшие к центру Лондона районы претерпели значительные изменения, но и теперь, доведись лондонцу девятнадцатого столетия очутиться в центральной части города, дорогу там он нашел бы безо всяких проблем. По сути дела, центр Лондона стал одним из самых больших населенных музеев планеты.