Тор. Разрушитель - Хольбайн Вольфганг. Страница 92
— Теперь идите, сестры мои. Идите и дожидайтесь дня, когда придет наш бог во плоти и поведет нас к победе! Грядет тот день!
На этом собрание закончилось.
Тор был несколько обескуражен. После всей этой церемонии с пением и молитвами он ожидал какого-то более пафосного завершения встречи, но Урд лишь надела золотую маску и вышла из зала, однако на этот раз ни одна из женщин не опустилась на колени и не склонила голову. Все просто разошлись, быстро и почти бесшумно. Тора едва не охватила паника, когда он понял, что благоговейное настроение окружающих, которое до сих пор защищало его лучше краденой накидки или фальшивой позолоченной маски, развеялось. Пригнувшись, чтобы не привлекать к себе внимания, он отступил в тень одной из колонн и, задержав дыхание, стал ждать, что же будет дальше.
Главное, чтобы никто его не окликнул, чтобы его не заметили, чтобы присутствующие не набросились на него… Эта мысль была смехотворна: сотня разозленных женщин рвут на куски мнимого бога. Была в этом какая-то ирония. Тору тут же вспомнилась мертвая девушка, которую он спрятал в одном из ответвлений лабиринта, и его охватило отчаяние. Все эти сказки о богах и бессмертии, о бесконечной власти никогда не интересовали его. Разговоры о том, что никакой он не бог, были связаны с тем, что Тору не хотелось быть богом. Он стремился к обычной, нормальной жизни. Но свершиться этому не было суждено.
Он оплачивал свою комнату деньгами, взятыми у людей, погибших по его вине. А сейчас, облаченный в накидку убитой им женщины, он прятал свое лицо за украденной маской. Тем не менее в этот раз судьба уберегла Тора от возможных неприятностей. Никто его не замечал. Теперь, когда церемония закончилась, все женщины торопливо покинули подземелье. Урд скрылась за воротами в противоположной стене, и последовать за ней не составило труда. Правда, уже через пару шагов в лабиринте появились ответвления, но лишь в одном из проходов горел свет. Остановившись, Тор прислушался, однако не заметил ничего подозрительного. Он даже улыбнулся, осознав, что опять начал вести себя как воин, украдкой пытающийся проникнуть во вражескую крепость.
Покачав головой, он пошел дальше и вскоре очутился в очередном зале. Помещение было намного меньше, чем комната с алтарем, да и факел тут горел лишь один, так что в царившей темноте можно было разглядеть лишь очертания Урд, которая стояла перед ним. Но вот насмешливые огоньки в ее глазах не заметить было трудно.
— Насколько я понимаю, ты осталась здесь, чтобы обсудить со мной что-то, сестра? — усмехнулась она. — Прошу тебя, Тор, сними это. Выглядит довольно глупо.
Она была права, но Тор не сразу снял маску.
— Значит, ты узнала меня.
— Плохой бы я была женой, если бы не узнала своего мужа, пусть даже в таком облачении.
Тору ее ирония казалась неуместной, более того, эти слова обижали его. Возможно, в голосе Урд слышалась не только насмешка, но и презрение.
— Могу ли я поговорить с вами или мне следовало условиться о встрече заранее, о верховная жрица? — Тор, чуть кривляясь, поклонился.
— Да, наверное, я заслужила такое обращение, — заметила Урд. — И все же я благодарна тебе за то, что ты молчал во время церемонии.
— Я просто удивился.
— Мне приятно осознавать, что я еще способна удивлять моего мужа.
— Так почему бы не удивить меня еще раз? Например, сказав для разнообразия правду.
— Да, и это я тоже заслужила. — Урд вздохнула. — Ты прав. Пойдем, я тебе все расскажу. — Она махнула рукой и уже повернулась, но остановилась, увидев, что Тор не шелохнулся.
— Я видел уже достаточно.
По лицу Урд скользнула какая-то тень, но Тор так и не понял, сожаление это или гнев.
— Понимаю. — Она кивнула. — Но, может быть, все не так, как тебе кажется.
— Во всяком случае, ты устроила впечатляющее зрелище. Твой трюк с вороньем убедил даже меня.
— Вороньем? — Урд прищурилась и покачала головой. — Тебе лучше не произносить этого слова в присутствии Хугина и Мунина, а то они выклюют тебе глаза, знаешь ли. В этом отношении они похожи на своего хозяина. Не понимают шуток. — Она подняла руку в знак протеста, увидев, что Тор собирается что-то сказать. — Пойдем. Я тебе все объясню.
Хотя путь был недолог, без помощи Урд он наверняка заблудился бы. Все это подземелье было частью какого-то древнего лабиринта, и даже острое зрение Тора не помогало ему видеть все вокруг. Они с Урд шли по каким-то коридорам с обрушившимися стенами, карабкались через осыпи. Через пару десятков шагов опять стало светло, но уже не от мерцающих отблесков факелов, а от желтого света масляной лампады. Впереди послышались голоса, и Тор узнал Лива и Элению.
Что касалось их нынешнего жилища, то девочка обманула его: комната, в которую его привела Урд, была частью все того же лабиринта, и любой пленник, очутившийся здесь, был бы весьма доволен условиями. Вокруг было чисто, насколько это вообще возможно в таком месте. В комнате стояли стол, стулья и три настоящие кровати, показавшиеся Тору намного удобнее, чем мебель на постоялом дворе Себлома. Под потолком виднелось даже небольшое окно, куда проникал слабый свет, а главное, воздух.
Дети сидели вместе на одной постели. Эления мрачно покосилась на Тора, а вот Лив обрадовался.
— Тор! — Парнишка вскочил и уже собрался запрыгнуть ему на шею, но Урд преградила сыну путь.
— Сходи куда-нибудь с сестрой, Лив. Почему бы вам не осмотреть большой зал?
— Но… — начал Лив.
— Идите! — уже резче произнесла Урд. — Нам с Тором нужно кое-что обсудить.
Молча встав, Эления вышла, а за ней последовал и Лив, вопросительно покосившись на Тора. Тот кивнул, и только после этого мальчик покинул комнату.
Урд заметила это, но ничего не сказала. Подождав, пока дети выйдут, она подошла к столу и указала на оловянную кружку, украшенную изящной гравировкой.
— Может быть, ты хочешь выпить? Есть хорошее вино, уж получше, чем тот разбавленный водой мед, который тебе приходится пить у Себлома.
— Все-то ты знаешь, — проворчал Тор.
— Ты, видимо, тоже. Кто тебе рассказал? Гундри? Я знала, что она положила на тебя глаз, но не думала…
— Она тут ни при чем, — перебил ее Тор.
— Вот как? — Урд испытующе посмотрела на него, но было непонятно, к какому выводу она пришла. — Откуда же ты узнал?
— Я же бог, — усмехнулся Тор. — Я все знаю.
— Наверное, не все, — спокойно ответила она. — Иначе ты не молол бы такой чепухи. Ты… — Внезапно прикусив нижнюю губу, Урд схватилась за живот и прислонилась к столешнице.
— Все в порядке? А то еще придется объяснять твоим сестрам, почему обещанный им спаситель родился раньше срока. Или почему с ним что-то не так.
Урд молча посмотрела на него, и Тор опять не сумел разгадать ее мысли.
— Ты хочешь обидеть меня, — наконец сказала она. — Да, наверное, я даже могу это понять, Тор. Но ты ошибаешься.
— Ошибаюсь? Если этот так, то мне очень жаль. Прошу вас, простите меня за мою оплошность, достопочтенная госпожа. Вероятно, я просто слегка рассердился, узнав, что наш еще не рожденный ребенок…
— Но дело не в нем, Тор, — перебила его Урд.
— Не в нем? А чьего же пришествия ждут твои сестры?
— Того, чьи слова мы проповедуем, Тор, — серьезно ответила Урд. — Они ждут бога света и повелителя грома и молний. Тора.
— Я знаю, — раздраженно отрезал он, — но…
— Ты что, еще не понял, дурачок? — ласково протянула она. — Они ждут тебя. Вспомни!
Казалось, эти слова сорвали какую-то печать в душе, и на него обрушился целый поток образов. Тор вдруг вспомнил, что произошло до того, как он проснулся во время бури в горах, где его поджидали волки. Он ясно осознал, кто он и откуда родом, и осознание это принесло ему боль, но в то же время исцеление.
Тор вспоминал…
Глава 18
Он пережил множество бурь, но еще не сталкивался с такой, как эта.
Он умрет.
Вернее, он уже мертв.
Три дня назад он отправился на охоту. Стоял холодный, но солнечный день, и он вышел из маленькой деревеньки у подножия гор, чтобы отыскать пропитание для себя и своей семьи. Последние стада горных коз, готовясь к наступлению зимы, отправлялись сейчас в более теплые места, и нужно было воспользоваться этим. Кладовая его семьи была полна, жена засолила мясо, принесенное летом, поля подарили им богатый урожай, да и в маленькой речушке, протекавшей у северного края селения, водилось достаточно рыбы. Пороги реки и скалы облегчали ловлю рыбы, а этим летом ее приплыло особенно много, и вся деревня была благодарна богам за это. Никто не боялся голода в предстоящую зиму, и некоторые мужчины даже решили отказаться от последней охоты в году. Его жена тоже была против. Она умоляла его не идти, ругала и ползала на коленях, упрашивая остаться с ней и детьми, а не отправляться в опасную дорогу в горы. Но он чувствовал, что следующая зима будет жестокой и необычайно длинной, дольше, чем все прежние зимы.
Старики говорили, что их ждут испытания, да и тайные знамения указывали на великие перемены. Может быть, еще одна козья тушка позволит спасти от голодной смерти его детей или жену.
И вот он отправился в путь, оставив дома плачущих ребятишек и обозленную жену. И это было самым страшным. В последнем ее взгляде читался гнев.
С тех пор прошло три дня. И вот он лежит на дне ущелья, не замеченного им в буране.
Ноги сломаны, левая рука раздроблена — на нее пришелся вес тела при падении. Он не может двигаться. Любые попытки хоть что-то предпринять приводят к новой волне боли, так что его крики звучат даже громче завываний бури.
Он умрет. Если честно, то хотелось бы, чтобы этот момент настал поскорее. Тогда тьма избавила бы его от боли и страха.
Он засыпал уже десяток раз, терял сознание и опять приходил в себя, исполненный беспомощной ненависти к богам, которым поклонялся всю жизнь и которые навлекли на него столь жестокую смерть. Он всегда гордился своей необычайной силой и выносливостью, но теперь это обернулось для него проклятием, ведь более слабый человек давно уже умер бы от таких ран.
Однако конец близок. Два дня лихорадки, кровопотеря и холод требовали своего. Он все с большим трудом различал сон и явь. Может, и сейчас он спит. Спит и видит во сне какую-то тень, отделившуюся от бурана. А еще появились какие-то звуки — кто-то говорил на неизвестном ему языке, завывали звери, тяжело шаркали по заледенелому снегу подошвы сапог. Все это было лишь сном, и он это знал. Мысли начали путаться, и вновь в душе разлилась горечь. Он больше никогда не увидит своих жену и детей, а еще не родившийся сын так и не встретит отца. Он не мог принять это, хотя и знал, что жизнь все равно когда-нибудь закончится, а судьба не ведает справедливости. Но он злился на богов. Он приносил им жертвы, провел столько часов в молитве, постился, выполнял их заветы… Перед смертью ему хотелось думать о жене. Если боги наводили на него морок, то почему бы им не послать видение, чтобы он мог увидеть ее лицо?
— Потому что твои боги слабы.
Этот голос тоже был мороком, чем же еще?
Над краем расщелины, куда он упал, завывал ветер, поглощая все звуки, а снег густой пеленой закрывал от него весь окружающий мир. Спуститься сюда не мог никто. Но голос звучал, и тени сновали впереди, огромные, мрачные, угрожающие. Может, это смертушка пришла?
Пусть приходит…
— Если ты этого желаешь.
Теперь он был уверен, что спит, так как слышал этот голос не ушами, а лишь сознанием, словно кто-то говорил в его голове. И все же он пошевелился, пытаясь рассмотреть приблизившуюся к нему фигуру. «Если этот морок — последняя насмешка богов, — упрямо подумал он, — то пускай так и будет».
— Они даже на это не способны, — насмешливо продолжал голос. — Они слабы. Слишком слабы, чтобы быть жестокими.
«Но не настолько слабы, чтобы не насмехаться надо мной в эти последние мгновения», — горько рассудил он.
И все-таки он попытался повернуть голову и посмотреть на эту странную фигуру. По телу тут же прошла новая волна боли, с губ сорвался отчаянный крик.
Тень шевельнулась. Палец, сотканный из дыма, прикоснулся к его лбу, обжигая леденящим холодом, и, хоть этого пальца не было на самом деле, боль отступила, а с ней и страх.
Он до сих пор не мог двигаться, но теперь тень подошла к нему поближе. Она была высокой, намного выше его, и широкоплечей, но состояла не из плоти, а словно бы из ветра, как будто буран решил воплотиться в человека.
— Кто ты?
Этот вопрос он не мог задать вслух, так как горло уже давно замерзло, слипшись от крови, так что даже дышать было трудно.
— Тот, кто может спасти тебя.
Этого он не понимал. Спасения нет. Его тело страшно изувечено, и ничто в этом мире не может исцелить его раны.
— Я могу… вернее, не так. Ты сам способен на это. Твое тело очень сильное. Вы все очень сильны, но не знаете об этом. — Послышалось что-то вроде смешка, но он не был уверен, что слух не подвел его. — Что же это за боги, если они так много требуют от вас, но ничего не дают взамен?
Этого он тоже не понимал. Тень насмехалась над ним.
— Почему же я не умираю?
— Если ты этого хочешь… Но ты можешь жить. Выбор за тобой.
Жить? Несмотря ни на что, в нем вспыхнула искра надежды.
— Ты хочешь сказать, что я могу… вернуться? Вновь увидеть жену и детей? Сделать вид, будто ничего не случилось?
Тень покачала головой, по крайней мере, так ему показалось.
— Нет. Эта жизнь закончилась, друг мой. Для них ты мертв, а они мертвы для тебя.
Он должен был бы испугаться этих слов, но страха не было, лишь отголоски боли. Он уже давно отказался от жизни.
— Я лишь могу помочь тебе выжить. Не более того.
— И что же ты требуешь за это? — спросил он.
Ответ даже не удивил его.
— Тебя.