Первозданная. Дилогия - Авраменко Олег Евгеньевич. Страница 1

Олег Авраменко

Первозданная. Вихрь пророчеств

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Эта книга – тоже Алене

Глава I

Новобранец

Громкий и настойчивый сигнал тревоги прозвучал для Йорверта сущей райской музыкой, позволив ему наконец проснуться, вынырнуть из жуткого сна, в котором его истязали лютые демоны. Уже девять ночей кряду они приходили, когда он спал, и, не желая слушать его объяснений и оправданий, требовали от него подчиниться воле Темного Властелина, оставить самодеятельность и вернуться к выполнению своих обязанностей. Напрасно он клялся, что радеет исключительно об интересах Ан Нувина, напрасно умолял о разговоре с самим Властелином, чтобы изложить свое видение ситуации; демоны были непоколебимы, и единственное, что они хотели от него услышать, так это слова покорности и покаяния. Но Йорверт уже не мог отступиться, не мог предать самого себя, своих убеждений. А самое главное – не мог огорчить Элвен. Ее разочарования он боялся сильнее, чем даже гнева Китрайла…

В небольшой пещере, освещенной лишь тусклым огоньком фонаря, было тихо и спокойно. Соседи Йорверта мирно спали, так как разбудивший его сигнал имел магическое происхождение и был слышен только ему. Он шел от охранных заклятий, установленных на дне ущелья, и свидетельствовал о том, что к их лагерю кто-то приближается. Не зверь, а человек – потому что заклятия были настроены реагировать лишь на людей.

Йорверт встал с тюфяка, служившего ему кроватью, надел сапоги, накинул подбитый мехом плащ и, подойдя к выходу из пещеры, отодвинул в сторону грубую дерюгу, пропитанную, как и стены пещеры, специальными чарами, призванными удерживать внутри тепло.

В лицо ему дохнуло колючим морозным воздухом, от которого мгновенно окоченел подбородок и неприятно защипало в носу. Вообще-то Йорверт был привычен к холодам, поскольку родился и вырос в Тир на н-Гале, считавшемся на Абраде северной страной с суровым климатом. Но только здесь, на Лахлине, он понял, что такое настоящая зима. Да и то еще не до конца – ведь сейчас был лишь конец гедрева, осеннего месяца [1]. Страшно даже подумать, что делается здесь в рагвире и хвероде…

Нахлобучив на голову пушистую меховую шапку и надев рукавицы, Йорверт вышел из пещеры на заснеженное плато, окруженное с севера, запада и востока почти отвесными скалами высотой как минимум пятьдесят футов, а с южной стороны – широким и глубоким ущельем. На плато выходило пять пещер, в одной из которых разместились шестеро предводителей, две самые большие занимали рядовые повстанцы со старшинами-десятниками, в четвертой хранились продовольственные припасы, а еще одна пока что пустовала – ее Йорверт оставил для местных колдунов, буде они отважатся присодиниться к восстанию. Он отыскал это место еще за неделю до того, как надзиратели Архарской каменоломни отравились якобы испорченным мясом (а на самом деле – чар-зельем, изготовленным мастером Шоваром), что и позволило каторжникам поднять бунт. Прежде чем присоединиться к ним под именем Эйнара аб Дилана из Таркаррая, Йорверт хорошенько тут поработал, расширил и углубил пещеры, укрепив их чарами от возможных обвалов. А возглавив восстание, предложил остальным предводителям перенести сюда лагерь. После осмотра и недолгого обсуждения они сочли это предложение весьма уместным, так как здешние пещеры были вместительными и просторными, а само расположение плато превращало его в неприступную крепость. К нему вела единственная тропа, такая крутая и узкая, что по ней можно идти лишь вереницей, один за другим, поэтому для ее охраны хватало и десятка стрелков, способных преградить путь целой армии.

Разумеется, при обычных обстоятельствах это плато превратилось бы в ловушку для повстанцев – тут их было легко заблокировать, перекрыв единственный возможный путь поставки провизии, и в конце концов истощить голодом. Но Йорверт уже доказал повстанцам, что любые горы для него не помеха. Он конечно же остерегался исчезать у них на глазах, а потом появляться просто из воздуха; вместо этого прибегал к хитрости – при помощи левитационных чар забирался на верхушку самой низкой, восточной скалы и уже там, никому не видимый, переходил в Тындаяр. А возвращаясь с продуктами, сбрасывал свертки вниз, замедляя их падение, после чего спускался на плато сам. Кроме того, Йорверт понемногу пробивал туннель через гору, чтобы сделать дополнительный выход из лагеря, о существовании которого враги даже не заподозрят. Это окончательно успокоило скептиков, обеспокоенных тем, как они будут выбираться отсюда весной, когда их наверняка возьмут в осаду…

Ночь была хоть и очень морозной, но тихой и безветренной. В чистом небе в отсутствие луны ярко сияли звезды. Посреди плато горел костер – на первых порах кое-кто из повстанцев возражал против такой беспечности, однако большинство согласилось с предводителями, что рано или поздно их лагерь все равно найдут, а нести ночное дежурство в темноте, не имея возможности хотя бы немного согреться, было слишком тяжело.

Вокруг костра сидели четверо часовых, а еще четверо прохаживались над самым обрывом, держа на изготовку ружья и настороженно всматриваясь вниз. При появлении Йорверта один из гревшихся у костра, высокий мужчина лет тридцати, поднялся и направился к нему.

Каждый, кто встречал Брадена аб Мейласа, с первого взгляда признавал в нем кадрового военного – и ничуть не ошибался. Еще три года назад Браден был лейтенантом лахлинской армии и служил заместителем командира роты, дислоцированной в Минтахе, на востоке Лахлина. Однажды вечером он неожиданно вернулся домой, хотя должен был дежурить до утра, и застал свою жену в объятиях любовника. Женщина бросилась к нему с банальными и нелепыми словами: «Это не то, что ты думаешь…» – но Браден оттолкнул ее в сторону, выдернул из постели любовника и вышвырнул его через окно на улицу. Потом повернулся к жене, намереваясь сказать, что больше не переступит порог этого дома, и только тогда увидел, что она крайне неудачно упала и разбила голову о чугунную решетку камина.

Это был очевидный несчастный случай, еще и при смягчающих обстоятельствах, и Брадена наверняка оправдали бы, не окажись любовник его жены поборником, занимавшим заметную должность в Минтахском диоцезе Конгрегации. Свой полет из окна спальни на мостовую он оценил очень высоко, поэтому лейтенанта судили за умышленное убийство и только благодаря заступничеству его военных командиров не приговорили к казни. Браден получил пожизненную каторгу, два года работал гребцом на галере, а четыре месяца назад его перевели на Архарскую каменоломню, где он встретил Аврона аб Кадугана, своего бывшего учителя из Хангованской офицерской академии, осужденного за вольнодумие. Как раз с ними двумя Йорверт вышел на связь накануне отравления надзирателей и скоординировал дальнейшие действия. По их плану, в горы должны были отправиться только вероотступники (не важно, настоящие или ложно обвиненные) и узники вроде Финалаха, попавшие на каторгу из-за конфликта с поборниками. Однако красноречие профессора аб Кадугана сыграло с ним злую шутку – он говорил настолько убедительно, что к его аргументам прислушались и многие уголовники. Но в конце концов нет худа без добра, и присутствие среди беглецов отчаянных головорезов дало Йорверту возможность без лишних церемоний продемонстрировать свою грозную силу, раз и навсегда закрыв вопрос о лидерстве, а три десятка убийц, разбойников и грабителей, по-прежнему находившихся среди повстанцев, он держал в ежовых рукавицах, заставляя их выполнять самую тяжелую работу…