Дети богов (СИ) - Двинская Мария. Страница 63

— Покарайте тех, кто сбил вас с пути истинного, кто привёл вас сюда на погибель. Ибо только прощение моё спасло вас. Теперь в ваших же руках спасение других. Они глухи ко мне, они не слышат меня, погрязнув в безбожии своём. Да помогите переродиться им, чтоб услышали они слово моё. Убейте их, покарайте их и спасите их! Имя им — маги!

Прежде, чем кто‑либо успел среагировать, епископ выхватил у рядом стоящего Хранителя меч, отступил назад и вонзил его в спину Тробара. Маг с удивлением посмотрел на вышедший у него из груди окровавленный металл и завалился на бок. Его падение послужило сигналом к атаке. Наёмники развернули приготовленные к защите от Хранителей арбалеты в сторону магов. С тихим свистом полетели болты. Часть из них упала на землю, ударившись о поставленные щиты, часть сгорела в огненной стенке Марциуса.

Наёмники бросили разряженные арбалеты, обнажили мечи и бросились на магов врукопашную.

Около меня на земле сидела Лера, обхватив голову руками и шепча какой‑то детский стишок. Фер сидел рядом с ней, загородив от нападающих, и так же бормотал что‑то считалочку. «Молодцы, сообразили», — успел подумать я, подготавливаясь к отражению атаки. Речь епископа подействовала и на моих учеников, но они, не имея достаточно силы противостоять ей, нашли способ не попасть по её влияние — не слышать голос, не позволять словам проникать в сознание.

Я не хотел никого убивать. Люди не виноваты, что попали под действие речи епископа, решившего поиграть в бога. Поэтому я обратился к однажды уже использованному способу — я резко увеличил защитный купол, отбрасывая наёмников назад. Остальные маги тоже жалели людей Сольдо, не применяя серьёзных, убийственных заклинаний. Марциус отпугивал нападающих всполохами огня и сильным жаром, Михал создал вокруг себя широкую полосу зыбучего песка, в котором люди увязали по пояс. Торер, почти не имеющий готовых заклинаний, поддерживал свой защитный купол и бросал в атакующих бусины со своих чёток. Попав на песок бусины выбрасывали из себя тонкую крепкую сеть, которая опутывала неосторожно наступившего на неё человека.

— А вы чего стоите? Вперёд! — крикнул Хранителям епископ, видя, что маги успешно противостоят атаке.

Хранители сначала не вмешивались, позволяя наёмникам самим справиться с магами, но после приказа, бросились в бой. Они бежали на магов, обнажив оружие и не обращая внимания на потери в сыпучих песках природника, на сеть артефактора, на обжигающее пламя боевого мага. Я, почти в панике, пытался вспомнить какое‑нибудь заклинание, могущее подействовать на такую большую толпу, но вспоминался только мой единственный бой, после которого едва выжил.

Хранители приближались, но с каждым шагом всё неуверенней, оглядываясь друг на друга, пока не остановились совсем. Из‑под моих ног послышалось свистящее шипение. Кеша стоял на всех четырёх лапках, по кошачьи выгнув спину и распушив шерсть, став раза в полтора толще. Он поднял хоботок вверх и затрубил. Мне показалось, что звук был очень тихим, но Хранителям и не надо было его слышать. Они начали переглядываться, кто‑то побледнел, у кого‑то заметно задрожали руки. Кеша протрубил ещё раз. Хранители не выдержали, развернулись и позорно побежали прочь, некоторые даже бросили оружие.

Я мысленно поблагодарил богов за то, что Кеша считает нас своей стаей, ведь морок страхуев на членов стаи не действует. Не хотелось бы увидеть то, что увидели Хранители и от чего в страхе убежали прочь. Страхуй удовлетворённо хрюкнул и завалился на бок.

Епископ с удивлением уставился на зверька, затем поднял глаза и встретился со мной взглядом.

— Ты?! — служитель Единого только сейчас узнал меня. Интонации его возгласа не сулили ничего хорошего.

Меня спасло то, что епископ был недоученным магом и заклинания произносил громко и чётко и я успел подготовиться. Молния ударила не в меня, а в брошенную на песок монету, на которую я повесил притягивающее молнии заклинание. Но раздавшийся гром оглушил меня, и я пропустил сильный удар воздушным кулаком. Мой защитный купол не выдержал и развалился.

В голове звенело от раската грома. Второй удар выбил из груди воздух, я упал навзничь на песок и выронил посох. Я видел, как епископ снова произносит заклинание, теперь оно должно быть последним — у меня нет времени защититься. Вот епископ заносит руку для удара… и падает на песок, охваченный пламенем от полученного в спину сгустка огня. Позади него Тробар, кинувший огненный шар, откидывается назад. Маги живучие. А боевые маги тем более. Но, похоже, это усилие было для огневика последним.

Пока епископ катался по песку, сбивая пламя, я перевёл дыхание и потянулся к своему посоху. Но мои пальцы не успели коснуться гладкой древесины, покрытой светящимися символами. Епископ сорвал тлеющую мантию, подскочил ко мне и пинком отбросил посох ещё дальше. Я схватил его за ногу и дёрнул, заваливая на песок. Епископ упал рядом со мной и ударил меня коленом. Удар попал на зажившую рану, и я инстинктивно согнулся, защищая живот. Почти сразу же епископ навалился на меня всем телом, неумело нанося удары кулаками куда попало. Мне удалось скинуть его с себя, и мы покатились по песку. Колдовать не хватало времени сосредоточиться.

Люди разбежались от нас в стороны, держась от нас подальше. Никто не вмешивался в нашу драку.

Епископ пропустил несколько ударов, и я оказался сверху. Я занёс руку, чтобы ударить своего противника в челюсть, но увидел на его обожжённой груди большой кристалл на длинной цепочке, точную копию того, что висел у мальчишки в подземном городе.

— Единый? — произнёс я свою догадку.

— Да! Отдай камень! Ты его недостоин! — епископ воспользовался моментом и отбросил меня.

— Зачем он тебе? — спросил я, тяжело поднимаясь на ноги.

— Ты глупец! С силой двух богов я стану всемогущим!

Епископ взлетел в воздух на несколько своих ростов и запустил в меня заклинанием каменного проклятия. Я едва успел поставить щит, но епископ продолжал вливать в него силу, пытаясь продавить мою защиту. Я, не задумываясь, черпал силу для поддержания щита из своего кристалла. Если проклятие коснётся меня, то последствия будут весьма печальны. Даже если кто‑нибудь из магов может его снять, ему понадобится несколько часов. А кроме меня противостоять Единому здесь некому и он успеет завладеть моим камнем.

Камень меня подвёл. Получаемая из него сила на мгновение прекратилась, щит мигнул, но этого момента хватило, чтобы заклинание коснулось меня и, хотя и ослабленное, начало действовать. Я чувствовал, как мои ноги под одеждой каменеют. Превращение медленно ползло снизу вверх. Минуты через две — три окаменеет всё тело. Ещё примерно через полчаса та же судьба постигнет одежду, и в песках будет стоять моя каменная статуя в полный рост. К тому времени Единый успеет снять кристалл, и тогда даже не могу представить, кто сможет его остановить, кроме богов.

Единый, видимо, не понял, что он уже победил. Он продолжал подпитывать проклятие, до сих пор сдерживаемое щитом. У меня появился шанс отомстить. Я, не убирая щит, создал за ним зеркало. Им пользовались редко, так как на его создание требовалось больше времени и сложно рассчитать, куда отразится заклинание. Но передо мной был только Единый. Люди разбежались в стороны, чтобы не попасть под случайное заклинание. Уже ощущая окаменение в груди, я убрал щит, позволив проклятию попасть на зеркало.

Я не ошибся в расчётах. Проклятие отразилось от моего заклинания и ударило Единого. Он не ожидал такого, ещё несколько секунд вливая силу в собственное проклятие. Для него превращение в камень прошло очень быстро, и на песок упала уже статуя.

Где‑то рядом послышался негромкий хлопок, будто открыли бутылку игристого вина. Кто‑то открыл сюда портал перехода, но я не мог видеть, кто — каменное проклятие завладело мной полностью, я мог только смотреть в одну сторону, не в состоянии ни пошевелиться, ни повернуть глаз.

В поле моего зрения вбежал паренёк. Молодой, вряд ли старше Фера. Среди нашего отряда такого не было. Да и к Хранителям, если судить по одежде, он не принадлежал. В пустыне старались закрыть всё тело одеждой, чтобы солнечные лучи не касались кожи. Открытыми оставались только кисти рук и глаза. На пареньке же не было даже подобия куфии, коими мы обзавелись в первые же часы, он появился в пустыне не готовым к пескам и солнцу.