Северный путь (СИ) - Гольшанская Светлана. Страница 107

— Я буду здесь спать, — объявил Николя, словно угадав ее мысли.

Герда снова моргнула:

— Зачем?

— Тебя защищать.

— От кого? От вас самих что ли?

— Очень смешно, — проворчал Охотник, а потом совершенно невпопад добавил: — Милая сорочка.

Герда опустила голову, разглядывая вышитые на воротнике цветочки — единственное украшение унылой ночной одежды.

— Это рубашка, — пожала плечами она.

Повисла неловкая пауза. Николя уселся на тюфяк и замер, глядя в пустоту. Герда прекрасно знала, что он может так просидеть очень долго, а ей сильно хотелось спать. Срочно надо было брать инициативу в свои руки.

— Удалось что-нибудь узнать про склеп?

— Да, и много. Здесь действительно раньше обитала довольно опасная нежить. Местные вели с ней отчаянную борьбу. Думали, что изгнали, но, похоже, она просто затаилась на время.

— Что за нежить?

— Нежить, как нежить.

— Мастер Николя! — Герда одарила Охотника гневным взглядом.

Он тяжело вздохнул и принялся рассказывать:

— Ночные Ходоки. По легендам, повелитель берега мертвых сочетался браком с богиней тьмы — Великой летучей мышью. Плодом их союза стал мертворожденный ребенок, ибо смерть жизнь породить не может. Но тьма имела власть оживить мертвеца, напитав его смертной кровью. Ребенок ожил и стал первым Ночным Ходоком. Он боится дневного света, а для поддержания жизни ему нужна человеческая кровь. Без нее он впадает в спячку. А еще он любит соединяться с красивыми юными девами. Приходит к ним по ночам и, если те добровольно пускают его в собственное жилище, завладевает разумом и сердцем, делая из них рабынь и матерей для новых Ходоков.

Герда слушала, затаив дыхание. Перед глазами разворачивалась грандиозная картина: бледнокожий красавец восседает на троне из черепов и пьет из золотой чащи густой алый напиток, а вокруг кружатся прекрасные девы в полупрозрачных одеждах, украдкой бросая на своего идола томные взгляды.

— Да ты сама наверняка знаешь эту историю, — вывел ее из задумчивости голос Николя.

— Да, но вы так красиво ее пересказываете, — лукаво усмехнулась Герда. — Все равно не понимаю, почему вы здесь.

— Хочу за тобой присмотреть. Они же дев любят, — любезно пояснил Николя.

— И?

— Ты дева.

— Так они же красивых любят.

— И?

— Как вы себе это представляете? Бессмертный сын древнего бога заявится сюда и начнет меня околдовывать? Бред это. Зачем ему такая ничтожная серая мышка, как я? Вы лучше к Майли сходите. У нее шансов Ходока привлечь гораздо больше.

Николя усмехнулся.

— Бессмертный сын древнего бога? Ну-ну, похоже, он тебя уже околдовал! А Майли и без меня есть кому охранять.

— В смысле?

— Финист спит в ее комнате. Ты не знала?

Герда моргнула. В этом не было ничего удивительного, но все равно неприятно. У Майли все складывается как нельзя лучше, а у нее… Герда перевела взгляд на соломенный тюфяк. В голове тут же созрел каверзный план, как отплатить Николя за все неловкие моменты, что он ей доставил.

— Мы могли бы пойти к вам в комнату. У вас большая кровать. Вам бы не пришлось спать на полу, — предложила она с самым невинным видом.

Николя выпучил глаза прямо как Финист накануне. Герда мысленно похлопала себя по плечу — получилось выбить его из колеи хотя бы ненадолго. Однако он быстро нашелся:

— Я не буду спать с тобой в одной кровати. А вдруг ты пинаешься?

— Да ну вас, — пробурчала Герда и, отвернувшись к стене, попыталась заснуть.

Вначале попробовала считать баранов. У них как назло обнаруживалось лицо Николя, поэтому она решила перейти на козлов, но и тут ничего не вышло. Козлы оказались похожими на Финиста. В конце концов Герда снова повернулась к Охотнику. Тот продолжал глядеть на нее, посверкивая глазами в темноте.

— Я так не могу! — простонала Герда.

— Спи, — шикнул Николя.

— Не могу, когда вы на меня так пялитесь.

— Я не могу отвернуться, иначе Ходок похитит тебя прямо у меня из-под носа.

Герда застонала еще громче.

— Просто не обращай внимание.

— Не могу!

— Я же могу не обращать внимания на Финиста.

Герда только хотела ответить, что думает по поводу их склок, как вдруг что-то громко постучало в окно.

Герда подалась вперед, чтобы разглядеть, что могло произвести такой шум. Николя поднялся следом.

“Впусти меня, — прозвучал в голове тихий вкрадчивый голос. Она подошла к окну и уставилась в ночную тьму. — Открой окно. Я расскажу дивную сказку. Такую ты точно нигде больше не услышишь, — продолжал уговаривать некто невидимый. — Там будет и свободолюбивая дева, и всемогущий повелитель ночи, и благородный воитель, и Мертвый ветер, который губит все на своем пути”.

Герда сдавленно выдохнула и завороженно прошептала:

— Мертвый ветер.

Рука сама потянулась к щеколде, на которую запиралось окно. Прямо за ним было ее видение: черный всадник, тот самый Мертвый ветер, только на этот раз точно настоящий, а не…

— Герда! — услышала она Николя словно сквозь воду, но не повернулась, продолжая тянуться к окну.

— Герда! — в голосе Охотника появились нотки страха и отчаянья. Она не реагировала. Зачем? Он на нее накричал, напугал, обидел, разочаровал. А за окном ждал тот, кого она искала всю жизнь.

— Л’хасси! — вдруг прошипел Охотник. Герда широко распахнула глаза. Нет никакого всадника, а в окне лишь отражение Николя! Пораженная, она пошатнулась. Охотник подхватил ее здоровой рукой.

— Открой окно и отойди в сторону, чтобы я тебя не коснулся, — прошептал над самым ухом.

— Но…

— Будь смелой. Он тебя зовет, значит, и впустить его сможешь только ты, — подбодрил Николя. — Я с тобой.

Герда решительно отодвинула щеколду. Окно распахнулось настежь, будто от сквозняка. Пахнуло холодом, только не зимним, а могильным.

— Николяяясссь, — прокатилось по комнате зловещее шипение.

Внутрь просочилось нечто темное, темнее самой ночи. Ноги словно приросли к месту.

— Отойди! — взревел Николя, когда тьма принялась обволакивать Герду своими объятьями.

Поняв, что сдвинуться не сможет, она упала ничком на пол. Охотник рванулся вперед и рассек клинком заполонившую окно тьму. Краешком угасающего сознания Герда почувствовала, как Николя запнулся об ее ногу. И тоже полетел вниз. Их закружило в диком вихре. Герда силой выдернула себя из забытья и вцепилась в руку Охотника, боясь потерять его и потеряться самой. Николя крепко прижимал ее к себе, одновременно сражаясь с потоком, чтобы вырваться из ока бури. Неожиданно вихрь стих.

От ужаса Герда закричала: они с Николя зависли в воздухе на огромной высоте, а потом с ошеломляющей скоростью рухнули в бездну. Свет померк. Они лежали на земле переломанной грудой костей.

— Герда? — послышался взволнованный голос Финиста.

Она встряхнула головой, с трудом соображая, где находится и что произошло. Руки-ноги оказались целы, только двигаться было очень неудобно. Пол стал бугристым и беспрестанно извивался. Воздух казался ужасно спертым.

— Герда?! — в голосе Финиста читался испуг.

Она дернулась. Мир обрел свет, и дышать сразу стало легче. В дверях с запаленной свечой в руке возвышался оборотень.

— Все в порядке? — встревожено спросил он. — Ты так громко кричала.

Герда огляделась. Она лежала на полу возле собственной кровати под грудой одеял и подушек. Николя нигде видно не было.

— Упала с кровати, — ответила Герда то единственное, что пришло в голову.

— О, — неловко выдохнул Финист. — А почему здесь так холодно? Зачем ты спишь с открытым окном?

Герда попыталась встать, но зацепилась за что-то рукавом. Финист сам подошел к окну и закрыл его. Герда сунула руку под одеяло, чтобы освободиться, но столкнулась с чужой рукой. Понятно, почему пол извивался, словно живой. Потому что он и был живой. Николя! Кажется, рукав застрял в пряжке от его пояса. Охотник как раз пытался его отцепить.

— Не ударилась? Почему не встаешь? — продолжал беспокоиться Финист, подходя вплотную.