Сфинкс (СИ) - Моисеев Валерий Васильевич. Страница 19

Повертев большой наголо обритой, круглой головой по сторонам и убедившись, что их никто не подслушивает, Сабутис шепотом произнес:

— Это было очень давно, с тех пор, великий Нил разливался двадцать с лишним раз. Говорят, что этот Некра, будучи старшиной нашей гильдии, нанес фараону Сети смертельное оскорбление. После того, как он был заключен под стражу, он сбежал из темницы при помощи нечистого колдовства, перебив при этом сотню лучших стражников фараона. А теперь, для твоего же блага, забудь навсегда то, что только что услышал от меня!

— Клянусь слухом своего слепого отца, я нем, словно рыба! — воскликнул Некра склоняясь в почтительном поклоне.

— Я дам тебе кров и работу, ибо мое великодушие уже давно вошло в поговорку среди парасхитов Верхнего и Нижнего Египта, — Сабутис настроенный более чем добродушно решил продемонстрировать новичку свою милость. — А теперь, приведи сюда свою семью. Я хочу, чтобы они узнали своего благодетеля в лицо, и хорошенько запомнили мое имя. Имя того за кого они будут возносить молитвы и для кого будут просить милости богов!

— Слушаюсь мой добрый господин! — низко склонившись, Некра вышел из дома старшины гильдии и поспешил к оставленным во дворе друзьям.

По дороге, он вынужден был признать, что все прошло слишком гладко. Слишком уж все было хорошо, чтобы так оно и было на самом деле. Во всем этом наверняка должен быть какой-то подвох. Возможно такой подвох, о котором еще даже не знает сам Сабутис, но который мстительные боги уже приготовили и разложили у него поперек пути.

Некра с ужасом осознал, что со времени его чудесного бегства из темницы фараона прошло двадцать с лишним лет. Сети, несмотря на прекрасные условия жизни во дворце, за это время уже должен был превратиться в дряхлую развалину. Между тем, Некра за эти годы нисколько не изменился. Он словно только вчера вырвался из плена жестокосердого фараона. Ни его дух, ни его тело не претерпели никаких видимых изменений.

Бывшего парасхита более всего занимал вопрос, где ныне покоится тело Нефертау? С ней много чего могло произойти за это время. Если в ее гробнице было сыро, там могла развиться страшная черная плесень, не щадящая плоти усопших. Ее божественное тело могло подвергнуться воздействию ужасных грибков, уже превративших не одну сотню мумий в труху. Да мало ли что еще могло произойти с беззащитной Нефертау? Достаточно было одной единственной крысе проникнуть в тщательно охраняемую стражниками гробницу, и для ее обладательницы уже не было спасения.

Отогнав терзавшие его страхи, Некра попытался настроиться на более позитивный лад. Насколько ему было известно, забвению и последующему разграблению, как правило, подвергались захоронения давно умерших фараонов и их семей. Так как за ними уже не было того внимания и контроля что был ранее. За усопшими же членами семьи здравствующего и продолжающего править фараона бдительно надзирал огромный штат дворцовой челяди, стремящейся выслужиться перед своим повелителем.

В этот момент, Некра подошел к своим друзьям терпеливо дожидавшихся его там, где он их оставил.

— Ну, как? — спросил Сенсей.

— Ты же у нас вроде был глухонемой? Что, пока я ходил, ты уже успел вылечиться? — иронично поинтересовался Некра. — Пошли, по дороге все расскажу!

Пока они шли к дому Сабутиса, он в двух словах обрисовал им, как протекал разговор со старшиной парасхитов. Некра, счел нужным упомянуть о том, что, по его мнению, все идет слишком уж гладко. Из своего опыта он знал, что в подобных случаях нужно готовиться к какой-то пакости.

Сенсей не особенно поверил во все эти метафизические умствования своего египетского друга. Это продолжалось до тех самых пор, пока они не вошли в дом Сабутиса и старшина гильдии парасхитов не остановил свой масляный взгляд на Ольге. По тому, с каким нескрываемым вожделением этот жирный урод пялился на его подругу, Сенсей понял, что впереди их ждут очень большие неприятности.

— 16 —

Событие, которого давно и с нетерпением ждали Карл и Веревий, наконец-то произошло. Куколка, спрятанная ими на Чертовом острове, неожиданно в одночасье стала жуком. Сам момент волшебного превращения, друзьям лицезреть, к их большому сожалению, не удалось.

Когда первые восторги закончились, Карл признался Веревию, что ожидал, того что скарабей будет намного крупнее. Во всяком случае, по рассказам старого мошенника Абдаллы, которыми тот щедро кормил Карла в Египте, выходило, что скарабей должен был быть как минимум раза в три крупнее.

Впрочем, то обстоятельство, что скарабей нисколько не утратил своей щенячьей привязанности, которую он демонстрировал, будучи личинкой, по отношению к своему любимому хозяину отчасти примирило Карла с небольшим размером питомца. Скарабей, казалось, понимал, что Веревий также является членом их маленького клуба и относился к нему без особой любви, но, тем не менее, вполне дружелюбно. По крайней мере, в отношении его он ни разу не проявил агрессии, столь характерной для этого вида давно вымерших насекомых.

Для того чтобы накормить гигантского жука, Карл с Веревием привезли на остров очередную жертву из числа спившихся мастеровых. Но к большому огорчению Карла, который хотел поразить друга необычностью увлекательного и кровавого зрелища, скарабей не проявил, ни малейшей заинтересованности при виде ополоумевшего от ужаса мужика. Когда тот своими беспрестанными стенаниями настолько вывел из себя Веревия, что тот собирался его уже пристрелить, скарабей неожиданно опередил его. Своими большущими жвалами он словно гигантскими садовыми ножницами-кусторезами отстриг мужику голову от туловища. Веревий с Карлом едва успели отскочить в стороны, как из раны на шее обезглавленного тела хлынули потоки черной крови.

Когда со всей очевидностью стало ясно, что скарабея перестало интересовать человеческая плоть, Карлу поневоле пришлось отпустить жука на вольные хлеба. Сняв с него цепь, друзья с замиранием сердца смотрели, как скарабей, вырастив между передних когтистых лап огненный шар, принялся исчезать прямо в склоне оврага. Когда же жук окончательно вполз в прорытую им нору и исчез из виду, земля под нарушенным травянистым покровом, через непродолжительный промежуток времени затянулась. А еще через какое-то время покрылась жухлой травой и чертополохом, которые были там ранее.

— Ну, все, теперь поминай, как звали! — в сердцах вскричал Веревий и плюнул себе под сапоги. — Что за нужда была торопиться, да раньше времени, цепь снимать?

— Нет, мы все сделали правильно, — отрицательно покачал головой Карл. — Абдалла говорил мне, если скарабея не выпускать, то он погибнет.

— Вот ты Карлуша, вроде умный человек, ученый! А такой, брат, иногда дурак! — в сердцах выругался Веревий. — Ну, скажи мне, как можно верить проклятому эфиопу, да еще и басурману?

Но как вскоре выяснилось, Абдалла не обманул и на этот раз. Скарабей неожиданно вновь возник на Чертовом острове в том же самом овраге, откуда уполз неделю назад неизвестно куда. Оставленный для присмотра верный мужик из челяди Веревия, поздней ночью на лодке переправился через Ежовку и верхом доскакал до хозяйского дома. Перебудив всех домочадцев, он принес хозяину весть, о том, что «чертово отродье вернулось».

На радостях Веревий напоил мужика до поросячьего визга, да и скормил его троглодитам в Проклятой штольне. Карл этот кровожадный поступок не одобрил, и посетовал, что эдак они с Веревием скоро совсем без верных людей останутся.

На что компаньон, по своему обыкновению взъерошив бороду, нравоучительно изрек:

— Что знают трое, то знает и свинья!

Дела с Проклятой штольней шли как нельзя лучше. Ювелир Гольбейн, за причитающиеся ему тридцать серебряников очищал кровавое золото от примесей и отливал его в слитки. Его пришлось посвятить в тайну штольни. Старый негодяй настоял на этом. Пришлось ему уступить, так как обращение золота добытого незаконным путем в пухлые пачки добропорядочных ассигнаций происходили через его многочисленных знакомых.