Сфинкс (СИ) - Моисеев Валерий Васильевич. Страница 43

— Как думаете, на этом ловушки закончились, или сфинкс приготовил нам на закуску еще что-нибудь особенное? — задумчиво пробормотал он, утирая пот с лысины и наблюдая, как за ними опускается каменный блок, наглухо запечатывая их в брюхе сфинкса.

Оглядев помещение, в котором они оказались, друзья обнаружили множество загадочных рычагов, и целую систему вращающихся воротов, которые уходили в стены подземелья. Все они были изготовлены из дерева. Пока Иннокентий Павлович, Сенсей и Ольга ломали голову над их назначением, Абу решительно подошел к какому-то рычагу и, взявшись за него обеими руками, смело потянул вверх. Прежде чем Иннокентий Павлович успел крикнуть египтянину, чтобы тот ничего здесь не трогал, закрывавший дверной проем каменный блок начал снова подниматься наверх. Тем временем, Абу перешел к вороту и принялся вертеть его, с лязгом наматывая на него цепь, тянущуюся из дыры в стене.

Друзья с замиранием сердца наблюдали за его священнодействиями. Молодой вор вел себя так уверенно, словно занимался этим каждый день. Как выяснилось, посредством сложной комбинации рычагов и воротов Абу ухитрился отключить все ловушки и поднять все три двери.

На немой вопрос, как среди множества ложных бутафорских рычагов и штурвалов он выбрал именно те, что были нужны, Абу хитро улыбнулся и пояснил:

— Я трогал только те рычаги и рукоятки, которые были истерты от длительного использования. Те, что выглядят, как новые никто, никогда не использовал. Это старый воровской прием.

Подивившись сообразительности Мемфисских воров, друзья вернулись назад и, собрав весь свой скарб, брошенный впопыхах в процессе прохождения через ловушки, двинулись вглубь сфинкса.

Когда они свернули в очередной тоннель, над ухом у Ольги внезапно просвистела стрела, выпущенная кем-то из темноты. Сенсей кинувшись, назад успел увлечь друзей обратно за поворот, прежде чем по коридору словно рой разозленных пчел просвистела целая туча стрел.

— 7 —

Веревий решил, что на это утро был назначено две казни. Малохольного арестанта, которому достались его сапоги, увели во двор вешать первым. После того, как с ним будет покончено, настанет черед Веревия. Мысли о небольшой отсрочке вовсе не обрадовала его, скорее напротив. Веревий уже устал бояться и мечтал лишь об одном, чтобы все наконец-то закончилось и чем скорее, тем лучше.

Сердце его болело от нескончаемой бешеной скачки, которому оно подвергалось последние несколько дней. Руки и ноги Веревия были ледяными, такими словно он уже пересек границу, отделяющую живых от мертвых и бесповоротно присоединился к последним. Огромный купчина фигурой своей и статью, походивший в лучшие свои дни на медведя, теперь трясся как овечий хвост. Его ручищи, которыми он на спор по пьяному делу разорвал пополам не одну колоду игральных карт, теперь беспомощно дрожали, словно у парализованного немощного старика. С ладоней его тоненькими ручейками стекали струйки ледяного пота.

Когда, по-прошествии часа, в комнату морга внесли на носилках бездыханное тело повешенного, накрытого истрепанным арестантским одеялом, Веревия скрутило в бараний рог и вырвало.

— Экий ты братец, оказывается слабенький! — удивился рыжеусый тюремщик. — А по тебе и не подумаешь.

— Чем больше дерево, тем легче оно валится! — презрительно изрек, вошедший следом за ним пожилой надзиратель. — Не желаешь полюбопытствовать, что тебя ждет?

С этими словами тюремщик откинул верх одеяла в сторону, и брезгливо двумя пальцами сорвал с головы покойного мешок. Глазам Веревия предстало жуткое зрелище. Между посиневших губ покойника торчал, вывалившийся наружу черный язык, прокушенный до крови. Выпученные, закатившиеся белые глаза, казалось вот-вот вывалятся из орбит и покатятся как фарфоровые шарики. Шея повешенного была неестественно вывернута, и на ней четко выделялся багровый след от веревки.

— Маленько не повезло ему, — констатировал рыжеусый, осторожно трогая разбитый Веревием нос. — Шея у него крепкая оказалась, да и вес маленький. Долго ему пришлось в петле мучиться, пока воздух в легких не закончился и он совсем не задохся.

— Ну да, а тут как на грех шея возьми да сломайся! — доброжелательно рассмеялся пожилой тюремщик. — Но ты купец не грусти, мужчина ты грузный, упитанный, твоя шея такой туши точно не выдержит. Только из-под тебя половицы выскочат, как она враз сломается. Хрусть и все твои мучения закончились!

— А может только начнутся, мучения-то. Я слыхал в аду таких душегубов, как ты горячий прием ожидает! — хохотнул рыжеусый. — Там, небось, уже и дров под кастрюли и сковородки подкинули тебя ожидаючи!

Услыхав такое, Веревий почувствовал, что у него самого не хуже чем лежащего перед ним повешенного, начинают закатываться глаза. После этого пол неожиданно ушел у него из-под ног, и он бухнулся в обморок.

Пришел он в себя от того, что в лицо ему брызгали ледяной водой. Со стоном разлепив глаза, он вновь обнаружил себя в обществе своих мучителей, рыжего и пожилого надзирателей.

— Ну, слава тебе господи, кажись, очнулся! — радостно воскликнул усатый. — С прибытием! А то, я уж думал, не свидимся более!

— Сплюнь, балда! — в сердцах выбранил его второй. — Еще не хватало нам, чтобы он раньше времени перекинулся! Было сказано, этого ирода, попугать, так чтобы ему белый свет с овчинку показался, а не угробить до смерти!

— Да что с ним сделается, с этаким кабаном? Вон лежит и хрюкает в свое удовольствие!

— Слышь купец! Водки выпьешь, чисто для храбрости? — перебил младшего товарища пожилой, склоняясь над Веревием.

Причем в глазах его сквозило откровенное беспокойство. Веревий был ему ни сват, ни брат, отчего же он вдруг принимал в нем такое неподдельное участие? Это всерьез взволновало приговоренного к повешению арестанта. Неужели все это делается лишь для того, чтобы сберечь его для эшафота? Вряд ли, какая разница тюремному начальству от чего примет окочур их арестант, от веревки или от разрыва сердечной жилы? Нет, тут что-то другое, какой-то другой интерес.

Веревий весь, дрожа, принял из рук тюремщика мятую солдатскую кружку до половины наполненную водкой. Да и не водка это оказалась вовсе, а какая-то сивуха, к которой в лучшие времена он бы, не притронулся, даже если бы умирал со страшного похмелья. Но сейчас он с удовольствием ощутил, как нутро его жестоко ожгло, а в нос ударил густой сивушный дух. Это было лишним подтверждением того, что он в состоянии чувствовать, ощущать и радоваться этому обстоятельству, а значит, все еще по-прежнему жив. В глазах его блеснули слезы, и он почувствовал прилив благодарности к толстому неряшливому надзирателю. Это чувство было сродни тому которое испытывает бродячий пес, нежданно негаданно получивший от незнакомого прохожего, вместо привычного пинка или грубого окрика, подачку.

— Ну, вот так-то лучше, — неожиданно добродушно проговорил пожилой, помогая Веревию взбодренному огненным напитком, подняться с пола и сесть на лавку. — Ты тут пока посиди, отдохни, а мы покамест, с другим делом разберемся.

После этих слов, надзиратели приступили к носилкам, на которых лежал повешенный, и сдернули с него одеяло.

— Раз, два, взяли! — скомандовал пожилой и, взявшись за голову, а рыжий за ноги, они сняли тело с носилок и положили его поодаль.

— Эй, купец! — окликнул рыжий Веревия, смотрящего во все глаза на непонятное действо, разворачивающееся прямо перед ним. — Ложись, давай сюда!

— Зачем? — удивленно спросил он.

— Не, ну если ты не хочешь ты можешь не ложиться! — искренне возмутился рыжий. — Тогда пойдем, выйдем на двор и повесим тебя не понарошку, а взаправду!

Только сейчас до Веревия, наконец, начал доходить смысл всего происходящего с ним. Выходит, что его с самого начала никто и не собирался вешать? И все эти ужасные подробности и приготовления к его казни были спектаклем? Интересно кому мог понадобиться весь этот цирк? Получается, что он был затеян с одной единственной целью, запугать его до кровавого поноса. Что же, Веревий должен был признать, что кто бы это ни был, он весьма преуспел в своей жестокой затее. Веревий был готов прозакладывать душу самому дьяволу, лишь бы избежать повешения.