Эхо войны. - Шумилова Ольга Александровна "Solali". Страница 72

Я не помнила. Виски ломило, в затылке свился горячий ком, стягивающий боль на себя, и все никак не желал уходить. Зве–зда мо–я… Стоять над твоим гробом… Мне же говорили это раньше… Кто?

Воспаленное сознание заметалось, путаясь в простейших мыслях, пока не уловило уже знакомую слабую вибрацию потока. Умирающего — иначе я, служительница Смерти, не различила бы его. Так же, как не различит его другой псион — слишком слаб сигнал. Я нырнула в него, в тонкий поток, уже начинающий отливать смертельной серостью, и швырнула сознание навстречу. И, на тысячную долю секунды, — увидела.

Окружающие стены внезапно обрели четкость, я узнала их. Переходы у сталелитейного завода, дверь в его подвалы где–то совсем рядом. Болезненно обостренное сознание уловило волны смерти, текущие откуда–то из глубины. И — цокот, тихий предательский цокот когтей за спиной.

Услышала его не только я. Северянин на долю секунды замер, глядя на экран сканера — и с размаху толкнул меня в спину, — веди. Пути назад перекрыл размеренный цокот, и я бросилась вперед, туда, откуда разило смертью.

Узость коридоров была на нашей стороне — здесь они не могли летать, как и наброситься со всех сторон. Да, нас заметили, только удивительно, что сделали это так поздно. Наша задача — успеть уничтожить цель до того, как они успеют вернуть сюда основные силы. А значит — вперед. И не останавливаться, даже чтобы ответить.

Дверь показалась в очередном переулке — новая, со сложными замками, — и вылетела от слабо хлопнувшего заряда. Я рванулась внутрь первая, подгоняемая нарастающим цокотом, кувыркнулась в сторону, уходя с линии удара, на секунду замерла, переводя дуло «матери» из угла в угол, вскочила и побежала дальше. Где–то далеко за спиной, в хвосте растянувшейся колонны, глухо тявкнули плазменные заряды типа «веер». Полыхнуло до потолка, высвечивая стены громадного подземного склада. Пустого склада.

Я бросила быстрый взгляд на карты навигатора, отмечая спуск вниз. И заметалась между стеллажей, ища его в реальном пространстве. Рядом бесшумными тенями возникли Маэст и Тикки, следом — полудюжинная стая, спикировавшая из–под потолка. «Мать» автоматически дернулась в руках, грянул тонкий визг, словно отпустивший туго свернутую пружину — и пол завибрировал под ногами от визжания — о боги мои — не меньше чем полсотни глоток. В спину ударила воздушная волна, в мозг — кинжальная боль. Я охнула и повисла на Оглобле, как ребенка на ходу закинувшего меня на плечо, одновременно сбегая по лестнице на уровень ниже.

Изоляция шлема фильтровала крики, и через полминуты я уже бежала на собственных ногах. Визг ударял волнами, в спину и в лицо — со все еще высокого потолка снимались все новые твари и бросались вниз. Тикки поливала их огнем из дергающегося в руках смарта, мы добавляли плазмой, прорываясь к следующей лестнице. Горящие трупы черными оплавленными комками падали под ноги, на головы, на последнем издыхании стремясь подмять под себя и прожечь стекающей с тел раскаленной плазмой.

У винтовой лестницы — круглого колодца в полу — мы остановились, спина к спине, расстреливая плазмой вопящие морды в упор и дожидаясь остальных. Между двумя горящими грудами промелькнула высокая фигура, и из пляшущих теней вынырнула Ровин. А из забитого визгом эфира выкристаллизовалась одна–единственная фраза:

— Морровер, мы прикроем вам спину. Не ждите остальных, идите.

«Обещайте мне…» Я медленно кивнула: «Есть!…» Крикнула остальным:

— Пошли!

Лестница была узкой и неудобной, и идущей в арьергарде Ровин, отстреливающейся от ринувшихся за нами т'хоров, приходилось туго, если не сказать — хреново. Нам, зажатым у самой лестницы теми, кто встречал — еще лучше.

По узкому длинному «пеналу», загроможденному стеллажами, поплыли клубы зеленоватых паров. Отблески первых огненных залпов высветили россыпь разом вспыхнувших глаз. Под потолком, на стеллажах, у самого пола — больше полутора сотен мелких черных бусинок с пляшущим внутри алым огоньком…

К дьяволу, мы все понимали, что это дорога в один конец!…

Это был последний уровень по планам. Но был и ниже. Тот, откуда приходили призраки и тянуло смертью. И я туда прорвусь, даже если придется это делать по кускам!…

Плеснули два спаренных «веера», раскаленной сетью накрыв десяток тварей. Занялись стеллажи, чадя черным едким дымом, с которым едва справлялись фильтры шлема.

Пространство вздрогнуло и раскололось от вибрирующего звука, хлестнувшего из полной тишины, разрывая уши, разрывая мозг.

На шею знакомо плеснуло. Стало тихо, почти тихо, только вместе с полом дрожало тело, а от боли из глаз хлынули слезы. «Мать» подпрыгнула, но не выпала из рук, выдавая кривые залпы один за другим. За спиной ревел огнемет, и Тикки, часто смаргивая, пыталась совладать с трясущимися крупной дрожью руками, чтобы не спалить и нас заодно. И в этот момент лавина хлынула.

Маэст и Ровин стояли на переднем краю и отшвыривали т'хоров от стрелка, хотя было видно, что их координация разбита вдребезги, точно так же, как и моя. Нас спасал только низкий полок и узость стен, не дававшие набрасываться большими группами.

Я сорвала с пояса несколько разрывных снарядов и швырнула в конец «пенала». Трясущиеся руки добросили только до середины, и взрывной волной окатило даже передний край стеллажей, чуть не попав по нам.

Чад и копоть оседали на щитке, раскрашивая даже огонь в черные тона. Завибрировала лестница под тяжелыми ботинками, и вслед за разрывными полетели световые снаряды. Меня схватили за рукав, потянули в самую гущу, и мы рванулись вперед — по потекам кислоты, плазмы и ошметкам обгорелого мяса, за четыре секунды, пока действовал шоковый эффект от световых снарядов, добежав до неприметного люка. Кто–то пинком скинул завалившее его тело, кто–то дернул на себя крышку… Я пропихнула вперед себя Маэста и Тикки, но потом чья–то рука швырнула вниз и меня. Я вскинула голову, успев только увидеть, как рванулись к люку очнувшиеся т'хоры. И как фигура в разодранном камуфляже и с серебристой косой захлопывает за нами люк и задвигает единственный, наружный, засов — с той стороны…

Наверное, от этого приутих и визг — голова перестала разваливаться на части. Люк вздрагивал и покрывался вмятинами, но держался — не указанный в планах уровень был бункером на случай войны, и все здесь имело отличную от стандарта прочность и толщину.

«Обещайте мне…» Да. Я доживу до встречи с ним. Любой ценой.

Я махнула рукой в сторону узкого коридора, уходящего вправо, и, пошатываясь, побрела вперед, перезаряжая «мать» на ходу. Вот и прорвались… По частям.

Маэст и Тикки двинулись следом. Девушка что–то говорила, судя по движению губ. Значит, что–то еще слышала… Я молча показала на уши и помотала головой. Она замолчала.

Я шла, ведя по стене рукой. Вибрации не было, экран сканера тоже был пуст. Значит, пока тихо, и мы одни. Почему?…

И тут коридор оборвался, стены резко разошлись в стороны — мы стояли на пороге еще одного зала. Тикки беззвучно ахнула и схватилась за плечо Огробли. Я же приказала себе думать, что все это — лишь видение. Очередной кровавый сон. И ничего настоящего. Ничего…

Здесь не было подвальной темноты — тусклым желтым светом горело несколько ламп. Не было недосягаемых потолков и огромных пространств верхних уровней — это был все тот же «пенал», немногим шире, чем верхний. «Пенал», от которого разило смертью на четыре уровня вверх.

А еще здесь не было никакого логова.

Что здесь было — так это мертвецы. И призраки. Десятка три тел — мужских, женских, наполовину ушедших в мягкие бугристые стены. Или то, что их покрывало. Я достала нож и по самую рукоять воткнула в бурую, слабо фосфоресцирующую зеленым массу. Брызнул полупрозрачный сок. Сталь осталась цела, как и пластиковая рукоять, не закурился знакомый зеленоватый дымок — значит, не кислота, или чем там они травят наших солдат…

Тикки тронула меня за плечо, указывая на пол. Я вытащила нож, опустилась на четвереньки и увидела чуть заметно пульсирующие жилки, тонкой сетью покрывающие основание «стен». И едва поверила своим глазам, когда по ним вдруг мелкими вспышками побежали зеленоватые искры. Я подняла глаза.