Сезон штормов - Асприн Роберт Линн. Страница 14

Она продолжала идти, не обращая внимания на раскаты грома и предгрозовую суету людей на улицах. Что-то стряслось, и она не чувствовала себя в безопасности.

На масок шла охота, а Эйчан бросил их на произвол судьбы.

Осталось всего одно место, где можно было найти брата, и Мория направилась к Мамаше Беко.

Из-за двери наружу выбивался свет. В таверне еще сидели несколько пьяных завсегдатаев, для которых и море было по колено. Подобно порыву ветра Мория влетела в таверну, однако обнаружила лишь бесчувственных, ничего не соображавших пьяных. И никаких следов Мор-ама. Утратив последнюю надежду Мория едва не подпала под власть глубокой безотчетной паники.

Он умеет прятаться, пыталась уверить она себя, он может укрыться в любом укромном уголке или просто бежать, если дела приняли дурной оборот. А то и заснуть где-нибудь в пьяном угаре.

Или же он нашел смерть, как другие ястребиные маски, как тот, кого пришпилили к столбу за мостом.

Повернувшись, она направилась к двери и едва не столкнулась с вошедшим в таверну великаном.

— Выпить? — спросил Тигот.

— Нет.

Он поднял палку.

— Ты пришла сюда воровать…

— Нет, я ищу одного человека, — в смятении ответила Морил, — Виса. Он живет здесь.

— Он спит.

Выйдя наружу, Мория устремилась к единственной во всем Низовье освещенной аллее, где над дверью Мамаши Беко горел свет.

— Вис! — тихо позвала она, забарабанив кулаками по двери. — Вис, проснись, уходи отсюда. Немедленно. — Мория услышала, как следом за ней, стуча по стене палкой, возвращается Тигот. — Вис, во имя бога, проснись!

Внутри послышалось шевеление.

— Это Мория, — произнесла она. Шорох послышался ближе. — Пусти меня.

Заскрипел засов. Дверь отворилась, и на пороге показался полуодетый мужчина с кинжалом в руке. Взгляд его был напряженным, точно он ожидал нападения. Мория показала пустые руки.

— Проблемы? — спросил, подойдя, Тигот.

— Все в порядке, — ответил Вис. Крепко схватив девушку за руку, он втащил ее в темноту и захлопнул дверь.

Мор-ама волокли сквозь тьму спеленутым грязным вонючим плащом. Во рту кляп, на глазах повязка, а руки связаны за спиной так сильно, что острая боль перешла в тупое онемение, охватившее также плечи и грудь. Он попытался бы бежать, но колени и голени тоже были связаны, так что теперь он напоминал мумию, с той лишь разницей, что у него саднили ноги. Его тащили по улице, и в памяти юноши всплыл распятый на столбе возле моста его собрат. Но пока ему не причинили зла по-настоящему, и в мозгу билась надежда, что это, возможно, те, на кого он работает, что-то им не понравилось, или его собственные друзья и сестра, прознавшие об измене, или… Он не знал, что и думать. Они были где-то недалеко от моста. Мор-ам слышал плеск воды слева и грохот приближающейся грозы, перекрывавший все прочие звуки. В мозгу вновь всплыл образ распятого на столбе тела, омытого утренним дождем.

— Нужно больше людей, — промолвил Брат, нимало не смущенный жарой в комнате. Наивность операции поражала его, но порой необходимость не оставляла выбора. Что-то разладилось, и исчезновение их информатора, всегда пунктуального, говорило о чьем-то вмешательстве.

— Нужно что-то делать, — заметил другой из Братьев, многозначительно глядя на потевшего напротив него мужчину. — Контакт был весьма полезен, а теперь ниточка оборвана. Нужно искать другие пути.

— Я не видел его, — сказал в темноте комнаты Мрадхон Вис.

У этой женщины, Мории, с собой кинжал, он был уверен в этом так же, как и в том, откуда она пришла. Мрадхон пытался оценить ситуацию: если к нему в одиночку приходит женщина, то либо он имеет дело с полными идиотами, либо его самого держат за дурака.

Вдруг в темноте комнаты он увидел фигуру в темном, почувствовал холод и аромат мускуса. Ишад тоже была одинокой женщиной, и Мрадхон крепче схватился за рукоять ножа, с которым не расставался последнее время.

— А почему ты не обратилась к своим? — набросился он на нее. — Или это проверка? Я не люблю такие игры.

— Они отрезали нас. — Голос пресекся и задрожал. Заслышав, что она приближается, Мрадхон поднял нож. Клинок коснулся ее тела, и Мория замерла, по-прежнему тяжело дыша. — Ты получил от нас деньги, — прошипела она сквозь сжатые зубы. — Сделай же что-нибудь, отработай их. Помоги мне отыскать его.

— Женщина, это дело дурно пахнет.

— Мор-ам связан с чем-то, может, это кррф. Бог знает что еще… — Голос снова сорвался. — Вис, пойдем со мной, прямо сейчас. Потом, обещаю, у тебя будут деньги. Мы возьмем тебя к себе, у меня есть связи. Помоги мне найти брата. Он пропал где-то там, у реки. Пойдем. Вдвоем мы найдем его.

— Сколько?

— Назови цену, я найду деньги.

В ней было нечто заслуживающее доверия. Мрадхон уставился в темноту, обуреваемый сомнениями, однако выслушал обещание денег, которые позволят ему выбраться из дыры, принадлежащей Мамаше Беко.

— Отойди, — вымолвил Вис, вовсе не желая наткнуться на ее нож, который, как он полагал, Мория уже успела вытащить. — Подожди, я сейчас оденусь. А пока расскажи, где ты собираешься искать эту заблудшую душу.

— У реки, — прошелестело в темноте ее дыхание. — Обычно убитые маски всплывают там.

Мрадхон замер, не надев до конца рубашку. Он мысленно обругал себя, но подумал о золоте и принял решение.

— За это ты дорого заплатишь.

Мор-ам попытался двинуть рукой, но его сбили с ног и поволокли, несмотря на все попытки освободиться, по какому-то узкому проходу, пахнущему сырым камнем и человеческими выделениями. Воздух вдруг стал тяжелым и теплым. Его поставили на ноги и сняли повязку с глаз. Свет лампы осветил комнату, сидящего на ложе оборванного человека, одетого в лохмотья, и целую ораву человеческих отбросов Низовья, расположившихся там и сям по углам. Нищие. Мор-ам почувствовал, как чьи-то жесткие пальцы развязали на затылке узел и сняли повязку. Едва не задохнувшись, он попытался выплюнуть грязный комок, но те же пальцы вытащили кляп изо рта. Руки, по-видимому, распутывать не собирались, дав волю лишь ногам, которые тут же подкосились.

— Ястребиная маска, — заговорил мужчина с кровати, — меня зовут Морут. Ты слыхал обо мне.

Нет, хотел ответить Мор-ам, но язык не повиновался ему, а потому он лишь качнул головой.

— Сейчас, — тихо заговорил Морут неприятным голосом, в котором чувствовался акцент Лабиринта, а вовсе не Низовья, — сейчас ты, наверное, жалеешь, что услышал мое имя, и думаешь, что снятая с глаз повязка означает, что ты уже мертв и нам все равно, видишь ты или нет. Может быть. Все может быть. Повернись.

Мор-ам остался неподвижным. Сознание отказывалось подчиняться.

— Повернись.

Чьи-то руки поставили юношу лицом к закрытой двери. Толстым гвоздем к двери была прибита ястребиная маска. Слепой ужас охватил его при воспоминании о распятом на кресте Браннасе. Его повернули снова, поставив лицом к Моруту.

— Ты хочешь жить, — продолжил Морут. — Ты сейчас думаешь о том, что тебе действительно хочется жить, а это ужасное место — для смерти. — Морут рассмеялся сухим отвратительным смешком. — Так оно и есть. Садись, садись, маска.

Мор-ам инстинктивно осмотрелся. Стула не было, но кто-то ударил его под колени и потянул вниз. Юноша ударился о грязный пол и покатился, пытаясь поджать под себя ноги.

— Хочу кое-что рассказать тебе, маска, — мягко продолжил Морут. — Хочу поведать тебе, что сделал этот Джабал. Нужно убить нескольких нищих, повелел он, и навесить на них знак доносчиков, чтобы всякая мразь знала, что значит переходить дорогу работорговцу Джабалу, не так ли? — В голосе послышался гнусавый акцент Низовья. — Я ведь прав? Он убивал нас, убивал парней и девушек, которые никогда не причиняли ему зла, — только чтобы произвести впечатление на якобы будущих доносчиков. Он нанес ущерб мне, маска. И ты кое-что знаешь об этом.