Миам - Финенко Наталья Александровна "Ната04". Страница 37

Когда мы вновь встретились, я снова увидел множество оттенков разных цветов, моё сердце всё время стучало как бешеное, и не поверишь, но во мне проснулся ещё и второй голос. Ты представляешь себе, оба говорят, что делать и как делать, и не дают спокойно осмыслить произошедшее во мне?! А затем, когда мы шли в комнату, твой неугомонный хвостик мной заинтересовался, и всё стало на свои места. Ты с каждым разом мне становишься родней, любимей и желанней.

Я смотрел на него и не мог налюбоваться его мимикой, его голосом, его теплом и незатейливой лаской.

Потянувшись к его губам, я сначала неловко поцеловал нижнюю губу, затем верхнюю, продолжая смотреть, как в его глазах разгораются сиянием сапфиры с искорками золотого цвета.

Его объятия уже не были такими простыми. Через секунду он перехватил моё тело и посадил на свои бедра так, чтобы моя грудь была прижата к нему плотней. Чуть облизав пересохшие губы, он стал целовать меня то страстно, то мягко.

Настойчивый язык проник в меня, чуть касаясь нёба, затем переплелся с моим. Наши руки старались быть везде: то в волосах, то на плечах, плавно переходя вниз и вытягивая рубашку из брюк.

На какое-то мгновение Даромир остановил мои руки и с вопросом и со страхом посмотрел на меня.

Вот же дурачок, мне он нужен любой. Потянувшись обратно к рубашке, я дал понять ему, что не намерен останавливаться, и когда коснулся кожи на животе, я с нежностью посмотрел на него и поцеловал глаза, нос, виски, уголки губ. Надолго задержался на губах, то дразня, то играя, то проникая вглубь. Руки мои в это время переместились на его спину и, чуть царапнув ее, направились к груди, задевая подушечками пальцев твёрдые соски.

Мне очень захотелось ощутить то, как наши тела соприкасаются, и между ними нет препятствия. Убрав свои руки с его груди, я услышал протестующий вздох и в ответ на это получил укус в  плечо.

 — Дай мне хоть снять рубашку, — выдал я и удивился, как хрипло прозвучал мой голос.

 — Я помогу, — не менее хрипло ответил мой дракон.

Нехотя, чуть отстранившись, он принялся быстро стягивать с меня рубашку и, еще помедлив, свою.

Он был великолепен. Плечист и широкогруд, пара шрамов от какого-то оружия, рисунок на плече в виде птицы и дракона, который слегка удерживал её возле себя. Около висков с одной стороны немного синих чешуек, с другой узоры, они с каждым разом становились всё меньше и меньше, а когда я их коснулся, вспыхнув, исчезли.

 — Ты прекрасен!

И, не дав ему ответить, вновь прильнул к его губам, а так же телом.

Я терся об его грудную клетку, пытаясь задеть своими сосками его соски, и с удовольствием слушал стоны не только его, но и свои, которые разносились по всей комнате.

Мы ловили эти стоны нашими губами.

Изредка я видел, как между нами проскальзывала моя коса, и её кончик доставлял ещё большее и яркое наслаждение моему возлюбленному, прикасаясь к его  напряжённым соскам.

Впервые я был рад тому, что у меня такие «самостоятельный» хвост. Через некоторое время Даромир, заключив меня в своих объятиях, приподнял, чтобы положить на пушистый ковёр у камина.

 — Теперь моя очередь доставлять удовольствие и радость тебе, — прошептал он.

И зафиксировал мои руки наверху, одной рукой, другой, лёгким движением лаская, гладил то скулу, то шею, то ключицы, то соски, которые уже давно жаждали прикосновения.

Пока рука спускалась вниз, его губы проделали тот же маршрут, только чуть дольше задерживались на каждом участке кожи, обжигая и нежа. Наверное, полукрики-полустоны мои слышали за пределами комнаты, когда Даромир дошёл до моих сосков. Он их то облизывал, то сосал и, в то же время, покусывал, то дул на них, заставляя меня выгибаться ещё сильней и желать ещё большей ласки.

Довольный таким успехом, он стал опускаться вниз, продолжая губами вырисовывать разные узоры.

 — Позволишь? — спросил он меня и одной рукой коснулся бугорка на штанах.

 — Если ты ещё раз спросишь такую глупость, я сам тебя изнасилую, и попробуй потом сказать, что я тебя не предупреждал.

Он засмеялся и куснул меня за бок. Быстро справившись со штанами, он на некоторое время завис, рассматривая мой возбуждённый и жаждущий прикосновений член.

 — Дар, ... вот скажи мне, пожалуйста, ... — начал я с придыханием, и тот оторвался от созерцания, посмотрел своими яркими от возбуждения глазами. — На нём есть что-то, что так тебя заинтересовало?

 — На нём есть то, что говорит о том, что ты очень хочешь меня, — прошептало это нечто и, чуть нагнувшись, дунуло на головку.

Член дернулся, и дракон с восхищением и трепетом обхватил его рукой и стал немного надрачивать, затем нагнулся ниже и облизал головку, как будто пробуя на вкус что-то ещё непонятное для него, но заинтересовавшее. Я явно понравился ему на вкус вкус и, довольно рыкнув, дракон принялся с удвоенным напором ласкать, то рукой, то ртом мою плоть.

Всё моё тело отзывалось на такие ласки, и я не сразу понял, что чьи-то пальцы уже находятся у меня внутри и растягивают там.

Сначала мне стало страшно от необходимости впустить в себя Такой член, но, посмотрев на любимого, я уже не мог ему сказать «нет».

Он развернул меня и, взяв подушку, что была на кресле, подложил мне под живот.

 — Я постараюсь быть нежным, — шепнул в ухо и лёгкими поцелуями и поглаживаниями стал спускаться вниз.

От его ощутимых ласк рук и губ, от предвкушения почувствовать его внутри, я вновь позабыл о том, что впервые буду принимающей стороной, ведь я всегда был сверху, а сейчас…

Мой зверь, урча, поведал, что просто для меня тогда не было того, кто должен быть со мной в такой позе.

-“Мы, звери, доверяем свою спину лишь своей паре”.

Даромир в это время дошёл до моих ягодиц и, сначала обцеловав каждое полушарие и чуть покусав, раздвинул их, заставляя меня с нетерпением вильнуть попой и выгнуться.

 — Потерпи, мой хороший.

Прошептав, для верности, заклинание Эластичности, он проник своим языком в ложбинку, а затем и во внутрь.

О боги! Почему я не знал, что у драконов такой длинный и горячий язык, который проникал глубоко, растягивая и касаясь чувствительного места! Я урчал, скулил, стонал, выгибался и делал призывные движения,

но он продолжал меня мучить и дарить ласки.

 — Даррррр….

Мой крик-стон он проигнорировал, продолжая ласкать и посылать дрожи возбуждения по всему моему телу.

Ну, сам напросился!

Моя коса ожила и незаметно для дракона подкралась к его члену. Миг, и она стала поглаживать по самым чувствительным местам, а затем, обхватив основание вздыбленной плоти, разделилась.

Одна часть подрачивала, другая лёгкими и почти невесомыми движениями ласкала мошонку и яички.

Рычание и укус за бедро прозвучали как музыка. Намотав на руку мои волосы, дракон медленно стал входить, но я был так нетерпелив, что качнулся назад, и он вошёл в меня полностью.

Наш общий выдох и вздох.

Наши рычания и сопения.

Наши совместные движения и поцелуи.

Наше слияние, как тел, так и душ.

Последнее, что я мог вспомнить, это укус моей Истинной пары в загривок, и магия, которая окутывала нас и, насыщая, дарила эйфорию и экстаз.

Нежный поцелуй, теплые и родные руки разбудили меня.

Почувствовав, что я уже не сплю, дракон начал целовать более настойчиво, а его руки стали ласковее и нежнее. Когда поцелуи перешли на мою спину, я стал выгибаться и стонать.

Подставляться под такие ласки мне хотелось теперь всегда. Руки приподняли меня и перевернули так, что я оказался лицом к лицу с Даромиром.

 — Доброе утро, Солнце моё, — сказал он и зарылся и лицом, и руками в мои волосы.

Я невольно хихикнул, вспоминая, что Хотти и Дайро мои Лучики.

Дракон, подняв лицо, решительно посмотрел на меня.

 — Я люблю тебя, и для меня это на всю мою жизнь.

Он не дал мне ничего сказать, лишь стал целовать и доставлять мне удовольствие, которое волнами распространялось от кончиков волос до кончиков пальцев ног.