Зверь в чаще леса (СИ) - "AnnyKa". Страница 36

Вот только этого было мало. Ксавьер понимал это, но страшился приступать к самому главному, пусть и заставил себя проглотить страх и промыть раны Эрика. Те из них, до которых он смог дотянуться, не переворачивая Зверя, боясь, что кровь забьет с новой силой.

Сейчас Эрик не походил на Монстра, которым Чарльза пугали с самого детства. Может, потому что Ксавьер уже привык к его рогам и мощным животным ногам и копытами. Он видел их и не страшился, больше смотрел на израненный торс Эрика и бледное, словно мука, лицо. Должно быть, Эрик сам достал из себя стрелы ночью, пока сам Чарльз был в комнате, пытаясь разорвать как можно больше одежды на бинты, потому что многие раны были грубые и рваные, а в одной все еще виднелся обломок наконечника. Он словно закупоривал рану, но кровь сочилась по краям и стекала сильнее с каждым тяжелым вздохом. А рану на животе Эрика Чарльз боялся вспоминать.

Когда Зверь пришел в свое логово, то зажимал ее рукой, но, рухнув, больше не мог этого делать. И Чарльз все еще знал, что края этой раны широкие и влажные. Слишком глубокая…

С такими ранами не живут.

— Сейчас, — подбодрил Чарльз и себя, и Эрика и бросился менять перевязку, которая впитывала кровь. Просто обработать ее было бы недостаточно, так же, как и не было толку от тряпья, которым он умудрился перевязать рану.

Чарльз нервно сглотнул, не зная, что делать, и с надеждой посмотрел на бледное влажное от пота лицо Эрика.

— Эй, — позвал он Зверя, но тот даже ухом не повел, продолжал сипло дышать или медленно задыхаться с каждым вздохом, Чарльз не был уверен. — Очнись, ну же, — он протянул руку и похлопал Эрика по влажному лицу. Никакой реакции. — Ну, прошу тебя, — все еще не сдавался юноша и осторожно приподнял веко Монстра, чтобы посмотреть в его глаза. Словно это как-то могло помочь. — Ох, черт…

Чарльз сжал в кулак дрожащие пальцы. Потребовалось собраться с духом, чтобы подняться на ноги и хромой походкой добраться до шкафа, в котором Чарльз как-то нашел швейные принадлежности. Он видел-то их всего раз, но взял на заметку, если что-то случится с одеждой, он хотя бы сможет привести ее в порядок, чтобы окончательно не превратиться в оборванца в этом месте. Но Эрик всегда следил за тем, чтобы у Чарльза было достаточно одежды, и набор так и не пригодился. До этого момента…

Рубашки и жилеты полетели на пол, мягким тканевым ковром легли на гладкий чистый пол, и Чарльз издал тихий странный возглас радости и страха, когда наконец нашел то, что искал. Но это была самая легкая часть.

— Ты справишься, — пообещал себе Ксавьер, но не сразу смог сдвинуться с места.

Он покосился на громадный силуэт Эрика, лежащего посередине комнаты на своем наспех сделанном лежаке, и нервно сглотнул, чувствуя, как все его тело холодеет от волнения.

— Уж прости меня, — шепотом проговорил юноша и на ватных ногах направился к бессознательному Монстру. Он устроился на полу и постарался повернуть Эрика на бок, чтобы открыть доступ к его зияющей ране, тянущейся от нижних ребер и до самого бедра, разрезая его тело, которое только каким-то чудом до сих пор оставалось живым. Он в очередной раз смочил тряпицу в мутной от крови воде и протер края раны, стараясь не обращать внимания на то, как от этого прикосновения сбилось дыхание Эрика и как его тело свело судорогой.

— Тише, — ласково произнес Чарльз, оттягивая момент, и протянул руку к голове Монстра, провел пальцами по твердому рогу, а затем по бархатистому уху и начал поглаживать его, пока продолжал вытирать кровь с открытой раны, края которой влажно открывались при каждом глубоком вздохе Зверя и только сильнее истекали кровью.

Вставить шелковую алую нить в ушко костяной иглы Чарльз смог только с пятой попытки и после этого все еще не мог решиться, даже когда уже придерживал рану, зажимая ее края и поднеся острие к плоти Эрика. И только тепло сочащейся между пальцев крови заставило его найти в себе силы сделать первый стежок, от которого Эрик тихо и протяжно захрипел, так и не приходя в сознание.

— Тише-тише-тише, — дрожащим от волнения голосом пролепетал Ксавьер, стараясь успокоить в первую очередь самого себя. Но его не покидало чувство того, что он заперт в страшном сне. Главное, не останавливаться. Иначе будет сложно вновь заставить себя сшивать чужую кожу и смотреть, как между стянутых стежков сочатся влажные рубиновые капли, стекая по бледному полуобнаженному телу Монстра.

Игла с трудом пробивала живую плоть, окуналась под кожу и появлялась, окрашенная темной кровью, прежде чем вновь впиться в тело Эрика.

Раз, второй, третий. Чарльз старался не думать, просто делать. Но хрипы Эрика отдавались эхом в голове, а горячая кровь текла по его рукам, впитываясь в мягкую ткань рубашки, все сильнее замачивая ее и насыщая алым цветом.

Чарльз остановился, лишь когда его пальцы заскользили по бедру Эрика, задевая выступающую кость и грубую ткань штанов. Юноша с трудом сделал прочный узел и обрезал края нити, как в бреду смотрел на результат своей работы и не мог пошевелиться. Ему показалось, что это заняло целую вечность, и он уже не сможет сдвинуться с места, так и будет сидеть на краю плаща рядом с умирающим Монстром, в плену которого он пробыл так долго.

— Соберись, — приказал себе Чарльз и мотнул головой. Он придвинулся к деревянному тазу с кровавой водой и торопливо начал отмывать руки, но даже когда его кожа почти очистилась, он ощущал чужую кровь, словно она просочилась сквозь его поры и навсегда зудящим слоем осталась под его собственной кожей. И оттереть ее нормально, изгнать из своего тела сейчас не было времени. Стоило рукам стать немного чище, как Чарльз принялся рвать одну из белоснежных чистых рубашек, на стирку которых в свое время он убил целых два дня, когда приводил завалявшуюся одежду в порядок. Ткань трещала и расползалась на лоскуты. Но на этот раз, прежде чем перебинтовать рану Эрика, Чарльз густо смазал ее резко пахнущей мазью и только потом начал заматывать все самодельными бинтами.

Эрик оставался на удивление тихим, и даже его дыхание стало реже и глубже. А вот кожа похолодела, и Чарльз уже понимал, что, возможно, все его усилия с самого начала были напрасны, и Зверь просто не проживет и дня. Тем более, в его спине все еще торчали обломки стрел, которые Чарльз побоялся вытаскивать. Но они хотя бы не так кровоточили после того, как он обработал раны.

— Это… Все, что я могу сделать, — словно оправдываясь, произнес юноша, придвигаясь к бледному Монстру и вглядываясь в его лицо.

Лицо…

Чарльз удивленно распахнул глаза, а затем нахмурился, протянул руку, чтобы убрать пряди волос Эрика с его лба. Он всегда боялся смотреть ему в глаза и часто прятал взгляд, но все же видел и помнил звероподобную морду чудовища. Помнил острые черты и изгибы, в которых лишь узнавался человеческий облик, но от которого уже практически ничего не осталось. Сейчас же он смотрел на настоящее лицо. Да, в нем все еще были звериные черты, но совсем не такие, какими их помнил Чарльз.

— Что за чертовщина, — пробормотал юноша, на мгновение даже усомнившись, что это именно тот самый Зверь, с которым он жил все это время. Тени от фонарей дрожали вокруг, танцуя вместе с пламенем, заточенным в стеклянные клетки. Они скользили по телу Эрика и по лицу Чарльза, касались всего вокруг, невесомо смешиваясь со светом.

Такая вот игра. Может, в ней все дело? И Эрик всегда был таким, а образ, который помнил Чарльз, был лишь воображением, подпитанным страхом? Он ведь не разглядывал его и вовсе старался на него не смотреть. А сейчас, когда он не чувствовал страха и знал, что волен уйти в любой момент, он наконец-то смог увидеть Эрика по-настоящему. И Монстр оказался не таким уж и страшным.

Ксавьер, как во сне, принес плед со своей кровати и укрыл им Эрика, в надежде, что это согреет его замерзшее тело, а затем занялся камином, сосредоточился на оранжевом пламени, не зная, хочет ли он снова видеть Монстра. Время текло, словно густая патока, тянулось целую вечность, а Чарльз хотел бы научиться не думать. Но это явно было не его. Мысли как всегда роились в его голове, и то и дело жалили сознание особенно острыми образами.