Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды (СИ) - Некрас Виктор. Страница 4

Пахло дымом, но не так, как пахнет от доброго костра охотников альбо рыбаков. Не было и тягучего духа гари, как от огня углежогов альбо дегтярей. Пахло горелым дубом, тянуло чуть сладковатым запахом горелой плоти. А над деревьями уже вставал тягуче-чёрный столб дыма — горело что-то за межой, в новогородский волости.

Всеслав колебался всего мгновение — в конце концов, там, на Новогородчине живут такие же кривичи, как и его полочане! Толкнул коня каблуками и бросил его вскачь. А дружина с радостным гиком сорвалась следом, горяча коней — каждому люба молодецкая скачка, да и руки потешить мечом, коль доведётся, князю славы да чести себе добыть!

Речка Межа оказалась ручьём в три сажени шириной, не больше. Небось и в глубину не больше сажени будет, а то меньше, — успел подумать Всеслав. И тут же с другого берега раздался пронзительный женский крик.

От ближней опушки к берегу речки бежала женщина — в белой одежде. Разглядеть пока что можно было плохо, но для того, чтоб понять, что не простая жёнка бежит, не надо было обладать ястребиными глазами альбо семью пядями во лбу.

Следом, весело гогоча, скакало с десяток конных — с весёлым присвистом, размахивая плетями. Окольчуженные, с новогородским знаменом на щитах.

Десяток молодых здоровых лбов, пригодных на что-то иное, более достойное, чем погоня на конях за женщиной.

Всеслав скрипнул зубами, коротким кивком дал своим разрешение. И пала тишина, нарушаемая только конским фырком да скрипом натягиваемых тетив.

А преследователи ничего и никого не видели опричь своей уходящей добычи. Досадно, коль сорвётся потеха.

Передний на скаку вскинул сулицу, целя в ноги жертве. В ноги, чтоб живой схватить беглянку.

Потешиться, силушку молодецкую побаловать.

Всеслав коснулся натянутой тетивой подбородка, шевельнул рукой, выцеливая, поймал острым жалом стрелы цель, задержал дыхание и отпустил тетиву. Стрела змеино свистнула и отыскала добычу. И пронзительный вопль вмиг нарушил всё веселье новогородских кметей.

Девушка — теперь ясно было видно, как длинная коса бьёт её по спине — не оглядывалась. В несколько вздохов, подаренных Всеславом, она достигла Межи и, не раздумывая ни мига, бросилась в воду.

Речка и впрямь оказалась мелкой — даже и сажени не было. Девушка шла через реку всего лишь по грудь в воде.

А ретивый кметь, что целил в неё сулицей, бился на траве, щедро поливая её кровью и силясь ухватить левой рукой правую, кою напрочь отсёк широкий срезень Всеславлей стрелы. Двое других бестолково суетились около него, а остальные доскакали до Межи и остановили коней, косясь на Всеславичей.

— Кто таковы?! — хрипло каркнул один, по виду — старший. Хотя миг назад Всеслав готов был поклясться, что старший — тот, в кого он стрелял.

Всеслав, не отвечая, подскакал к самому берегу, дожидаясь беглянку. А она выбралась из воды и стояла, мокрая и грязная, не зная кому сейчас верить. Теперь и князь видел, что это вовсе не мужняя жена или честная вдова, а девушка — длинная коса выбилась из-под пчелка, растрепалась и запачкалась. Князь протянул руку, наклонясь с седла, девушка подняла голову, и Всеслав поразился — она была совсем молода, вряд ли старше него, князя. И ещё одно, чему князь поразился не меньше — богатый почёлок, множество оберегов, коса заплетена особым побытом — волхвиня.

Но думать тут было некогда: новогородцев хоть и много меньше, а одной шальной стрелы хватит, чтоб князя или волхвиню повалить.

— Хватайся за руку, ну! — велел Всеслав, подрагивая ноздрями в гневе на себя и на неё.

Девушка глянула пронзительным взглядом, словно насквозь его видела. И, не колеблясь больше, неожиданно сильно ухватила князя за руку, рывком вскочила на седло впереди Всеслава.

— Кто таковы, спрашиваю?! — громче заорал новогородский кметь. — Она ведьма, мы должны её сжечь!

Несмеян, видя, что князю некогда и что Всеслав ни в коем разе не расстанется теперь со своей добычей — да и грех расставаться-то, смерть, как хороша девка — под весёлый гогот полочан подробно ответил, что именно следует сжечь новгородским кметям. Брень вновь неодобрительно покосился на него, но смолчал — ясно уже было, что на слом ТЕ не полезут.

— Да вы кто такие! — заорал в бессильном гневе новогородский кметь, словно не видел на щитах полочан княжьего знамена. — Мы её у князя вашего потребуем!

Полочане захохотали так, что с ближних деревьев тучей взлетели птицы. Новогородец густо покраснел, видно, что-то поняв, потом решительно махнул плетью, словно говоря "а, плевать!" и заворотил коня. Да и чего он мог сделать с десятком-то воев против двух десятков на чужой-то земле? Эвон, межевой-то столб щерится волчьим оскалом — не зря говорят, что на своей земле и стены помогают. А уж столбы межевые, издавна чародейством полные — тем паче. Простую межу порушишь, поле своё прирастишь — и то духи огневаться могут. А тут, шутка ль — между двумя княжествами межа. Да ещё полоцкая межа — мало ль там у них меж болот, чародеев всяких… у язычников-то.

Всеслав, накинул на жрицу тёплый плащ — девушку била крупная дрожь — выходил вместе с речным холодом запоздалый страх.

— Ты полоцкий князь? — неожиданно спросила сильным грудным голосом.

— Он самый, — Всеслав поправил плащ и кивнул кметям. — Едем, ребята.

— Хвала нашему князю! — заорал вдруг в восторге Несмеян.

— Хвала! — дружно подхватили кмети.

— Спаси тебя боги, княже Всеслав, — негромко сказала жрица.

— Звать-то тебя как?

— Ольгой люди кличут, — после совсем незаметной заминки ответила девушка.

— Волхвиня?

— Да, — Ольга наконец перестала дрожать — постепенно согревалась. — Макоши служила…

— А они? — Всеслав мотнул головой, указывая себе через плечо.

— Владимиричи, — волхвиня недовольно засопела. — Новогородского князя кмети. Храм сожгли… думала, уж не уйти мне…

— А не Остромировы? — вмешался Брень. — Мне показалось, знамено у них посадничье?

— Не ведаю, — устало ответила Ольга. — Да и не всё ль равно, в конце-то концов?

— И то верно, — согласился Всеслав, прижимая волхвиню к себе и чувствуя сквозь корзно, как проходит у неё мелкая холодная дрожь.

Трещал меж деревьев костёр, бросая посторонь корявые, ломано-гнутые тени, плясал на лицах багровыми отсветами. Со спины медленно и неумолимо подбирался лесной почти осенний холод, а лицо щипало от кострового жара.

Волхвиня невольно жалась к огню — её одежда доселе не просохла — и куталась в княжий плащ. Всеслав сидел рядом, то и дело заставляя себя отвести взгляд от точёного девичьего лица, от прямого тонкого носа и длинных ресниц, от огневого блеска в глазах и покатых, облепленных сырой тканью плеч — не зазрила бы девушка да не обиделась. Волхвиню обидеть — век удачи не видеть.

Кмети жарили на углях мясо наспех выслеженного дикого подсвинка, над поляной тёк дразнящий запах, в глиняных кружках плескались варёный мёд и сбитень.

— Слышала я про тебя много странного, Всеславе Брячиславич, — задумчиво говорила Ольга, щурясь на огонь. — Невестимо даже, чему в тех слухах верить, а чему — нет…

— Умный человек сам знает, чему ему верить, — уклончиво бросил Всеслав.

— И это верно, — волхвиня невесело засмеялась. — Говорят люди, будто на тебе благоволение самого Велеса…

— Ну уж и благоволение! — не сдержался князь. Отвёл глаза под внимательным взглядом девушки и сказал уже тише. — Отметина Велесова — это верно.

— А что за отметина? — с любопытством спросила Ольга, подхватывая с углей кружку со сбитнем — пряный медовый напиток грозил закипеть и выплеснуться в огонь. Со вкусом отхлебнула из горячей кружки, весело глянула на князя. — Покажешь?

— Да она незримая, — нехотя ответил князь. — Говорили мне многие, будто рождение моё Велесом отмечено… знамение отцу моему было.

Волхвиня слушала рассказ Всеслава про Сильного Зверя с любопытством, иногда внимательно взглядывая князю в лицо и не забывая прихлёбывать из кружки.

— Верно говорил тебе отец, — сказала она задумчиво, когда Всеслав договорил. — Такое спроста не бывает. А та… рубашка, вкоторой ты родился… она и сейчас с тобой?