Ювелир. Тень Серафима (СИ) - Корнева Наталья. Страница 103

Где-то глубоко в груди заныли давно не поющие струны. Оборотня охватило необычное чувство, подобное тому, когда тревожит старая рана. В огромном помещении Магистериума, со всеми его просторными коридорами и высокими потолками, будто стало нечем дышать. Острое, щемящее желание вернуться в прошлое, вернуть какие-то его простые радости заставило навернуться слёзы на сухих от бессонницы глазах. Вернуть безвозвратно ушедших людей, потерянное ощущение внутренней целостности, возвратить саму атмосферу тех лет… если бы только это было возможно.

Волк сгорбился и отступил от перил, избегая опасной и в то же время манящей высоты. Покачнувшись, прижался к прохладной стене, давая волю тоскливым переживаниям. Не думал он, что возвращение окажется столь болезненным, почти невыносимым. Так долго запрещал он себе надежды и право на память, избегая безумия, и вот теперь… Безудержно, мучительно хлынули воспоминания, сметая на своем пути серые стены запретов и ужас безвременья, горечь безликих лет заключения.

Это была ностальгия. Страшное чувство, когда вчера кажется лучше, чем сегодня или даже завтра. Когда в языке остается только прошедшее время.

…Все они когда-то учились здесь вместе: он, Мелтон, инфант Эдуард. Ну и, конечно же, несравненная Лидия. Всех четверых связывали странные чувства, которые для простоты можно было назвать дружбой, хотя была в них изрядная примесь и ревности, и соперничества. Все они были умны и талантливы, но больше всех, конечно, блистал Мелтон. Уже во время обучения друг проявлял пытливый интерес к фундаментальным наукам и вскоре после выпуска стал молодым и перспективным профессором. Он получил в управление кафедру точных наук, хотя сфера исследований ученого была обширна и часто распространялась на науки естественные и даже гуманитарные. Впоследствии новаторские теоретические разработки Мелтона успешно применялись практически во многих областях науки и техники, пусть и не сразу находились возможности для их воплощения в жизнь. Без преувеличения можно было сказать: профессор Мелтон - гений, намного опередивший своё время.

Взяв себя в руки, Карл глубоко вздохнул и усилием воли одолел этот отчаянный сентиментальный приступ. Распрямившись, волк медленно пошел по направлению к главному приемному покою. За прошедшие годы он сильно изголодался по эмоциям, но это не повод, чтобы бросаться с головой в омут памяти. Тоска по прошлому - опасное чувство. Это для простых смертных дорога в былое закрыта, а оборотням всегда есть куда возвращаться. Однако, увлекшись, можно остаться в обратном мире навсегда, бесплотной тенью, тревожными снами живых. Так пусть же чувство утраты будет похоже не на нытье затянувшейся раны, а на фантомные боли в отрубленной руке. Это избавит от ложных надежд, излишних иллюзий и соблазнов.

Итак, он на месте. Не давая себе времени на сомнения и раздумья, оборотень быстро дернул кольцо дверного молотка. Гулкий металлический звук громом раскатился в тишине спящего здания, информируя хозяина о нежданном посетителе. За дверью раздались неспешные, размеренные стариковские шаги. Карл невольно задержал дыхание.

С большим трудом узнал маг человека, открывшего ему дверь. Даже в этот поздний час тот был одет в длиннополую профессорскую мантию и, похоже, еще не завершал работы: помещение за его спиной было хорошо освещено старомодными масляными лампами. Запах давно горящего масла мешался с приторным ароматом углей жаровен, делая воздух в кабинете тяжеловесным. На матовой поверхности стола посверкивали хромированные подставки для перьев и чернильницы с тушью разных цветов, в творческом беспорядке лежали груды исписанной, исчерканной и, наконец, изорванной бумаги. Густо украшавшие её графики, формулы и сложные математические выкладки привели бы в восторг знатока и в священный ужас - непосвященного.

Мужчина сильно изменился за прошедшие тридцать четыре года: опускавшиеся ниже плеч волосы, аккуратно схваченные в нижней трети лентой, поредели и сделались совершенно белыми; когда-то курчавые локоны разгладились и стали прямыми. Черты лица утратили былую мягкость и жизнерадостность: уголки губ сильно опустились вниз, брови, казалось, никогда уже не смогут изменить своего настороженно-хмурого выражения. Но самое угнетающее впечатление производили глаза: потухшие, потускневшие от бессонниц и слёз, они были похожи на окна старого брошенного дома. Карл хорошо помнил время, когда в этом доме горел живой свет, и хлебом-солью принимали добрых друзей.

Но прежний свет погас, и только ветер гулял ныне по пыльным углам души, обнажая и без того ужасающее запустение.

- А вы постарели, профессор, - просто сказал оборотень.

С минуту Мелтон внимательно смотрел на ночного посетителя. Без сомнения, глава Магистериума сразу опознал его, хотя и оборотня годы не пощадили. Затем, не тратя слов на констатацию очевидных фактов, ученый молча отступил в сторону.

- Кого угодно состарят страдание и страх, - полным достоинства голосом отозвался он, пропуская гостя внутрь.

Оборотень беззвучно проскользнул мимо, подобный тени от колышущегося пламени. Лишь аккуратно заплетенная косица на миг блеснула черно-серебряной лентой. Насмешливый цепкий взгляд нелюдя вперился в лицо старого - бывшего?.. - друга.

- Я вижу, профессор, слухи о вашем безумии сильно преувеличены.

- Так же, как и слухи о вашей смерти, Карл, - равнодушно парировал седовласый ученый, даже не предлагая гостю сесть.

- Вот их-то я и пришел опровергнуть, профессор, - осклабился оборотень, демонстрируя внушавшие уважение клыки. - Довольно безутешно оплакивать меня: я жив и по-прежнему полон сил. Но вы, кажется, совсем не рады старому другу?

- Что вам нужно от меня? - и не подумал отвечать хозяин. - Теперь, когда прошло столько лет?

Сумрачные глаза, совершенно утратившие саму жизнь, смотрели на него неотрывно и совершенно равнодушно. Ничего не было в них, ничего - даже злости или немого укора, которые были бы по крайней мере вполне ожидаемы и заслужены. Это создавало несколько жутковатое впечатление, словно бы разговариваешь с мертвецом.

- Я мог бы признаться, что скучаю по канувшим в небытие временам, - невесело рассмеялся Карл, - но ведь вы не поверите мне, Мелтон. Поэтому я скажу проще: мне нужна ваша помощь.

- Что ж, по крайней мере, честно, - пожал плечами глава Магистериума, - хоть и довольно предсказуемо: вы ведь никогда не появляетесь просто так, без какой-то корыстной цели. Но с чего вы взяли, что я буду помогать вам, мой воскресший из мертвых друг? После того, как однажды вы уже беспринципно использовали меня - и всех нас?

- Не кляните зря прошлое, Мелтон - оно было прекрасно. Время молодости, наивности и борьбы за идеалы. Разве сами вы не тоскуете по нему с отчаянием безнадежно больного? Иначе зачем бы вам проводить свои сумасбродные эксперименты со временем? Я убежден, не только затем, чтобы уничтожить репутацию адекватного человека… хотя, не спорю, с этим вы справились блестяще.

- К чему начинать эти пустые разговоры? - ученый в раздражении сложил руки на груди. - Прежде откройте мне цель вашего визита - возможно, тут не о чем спорить. Возможно, я смогу помочь вам, если услуга не слишком сложна, и после этого вы обязуетесь наконец оставить меня в покое. Поверьте, призраки прошлого беспокоят меня и без вас. Не берите на себя их работу.

- Тогда я вынужден разочаровать вас, профессор, - заговорщицки понизил голос Карл. - Напротив, услуга очень сложна. Фактически, она невыполнима. Поэтому я и пришел к вам, памятуя о вашей любви к сложностям и настойчивости истинного ученого. Примите ли вы такой вызов?

Мелтон прищурился, и в мертвом взгляде его мелькнул скепсис и легкая заинтересованность.

- Может, вы перейдете наконец к сути вопроса? - поторопил он.

В ответ оборотень молча расстегнул манжеты и высоко закатал рукава, демонстрируя завидную мускулатуру рук и блеснувшие в свете ламп поглощавшие магию обручи. Увидев их, ученый побелел, как мел. Зрачки его расширились, а губы плотно сжались.