Ювелир. Тень Серафима (СИ) - Корнева Наталья. Страница 22

- По тебе часы можно сверять, Эдвард… лорд Эдвард, - мужчина поправился быстро, но без излишней поспешности, однозначно зная, что последует за дерзостью, и попросту не желая лишний раз нарываться. Голос его был спокоен и глубок, однако не лишен некоторой язвительности и природной резкости звучания.

- А ты всё ждешь, что однажды я не приду, Шарло? - ласково улыбнулся в ответ лорд Эдвард, сложив руки на груди. Он наконец спустился и остановился прямо перед заключенным.

Эхо затихло.

- Да, всё надеюсь, лорд, что рано или поздно кто-то свернет тебе шею, - мужчина чуть приподнялся, продолжая оставаться на коленях и не рискуя поднимать глаза выше уровня ног своего посетителя. Запястья его были скованы сразу двумя парами кандалов - одни обыкновенные: тяжелые железные кольца, скрепленные прочной массивной цепью, и пара тонких изящных браслетов-наручников на блестящей серебряной цепочке. Причем вторые доставляли явно больше неудобств и проблем, так как были сделаны из пресловутого сплава “Люкс”. - Но надежда, похоже, действительно глупое чувство.

- Лжешь, Карл, - возразил лорд Эдвард, со странным удовлетворением разглядывая пленника и продолжая улыбаться, улыбкой острой и жестокой. - Мои визиты - единственное, что реально в твоей жалкой жизни. Ты ждешь их с нетерпением и считаешь томительные часы, а может, и минуты, чтобы окончательно не свихнуться здесь, в этом каменном мешке, во тьме и одиночестве. Убежден, за эти долгие годы ты успел полюбить меня, ведь один только я проведываю тебя, как заботливая бабушка, каждые две недели. Если отнять моё блестящее общество, твоё существование станет совершенно пустым и мучительным. Ведь я обещал тебе ад на земле. Не знаю, как он выглядит на самом деле, если вообще существует, но мне кажется, это что-то подобное.

- Уж кто-кто, а ты узнаешь, как выглядит ад, - в тон усмехнувшись, зловеще посулил мужчина. - Не сомневайся, однажды кто-нибудь отправит тебя туда на экскурсию.

- И почему ненавидящие меня так истово желают мне смерти? - лорд Ледума в недоумении качнул головой. - Смерть - всего лишь единственный миг, который зачастую даже не осознается. Мои враги могут только мечтать и просить о смерти - такую милость я оказываю избранным, в основном своим глупым оступившимся детям. Смерть - это не наказание. Наказание же должно длиться как можно дольше и в идеале приводить к раскаянию… хотя нет, в утопичные идеи я не верю. В твоем случае это будет время, сопоставимое с вечностью. Не думай, что после моей смерти что-то изменится, и новый лорд освободит тебя. Никто не подозревает о твоем существовании, ни в каких списках ты не числишься. Ты даже находишься не в тюрьме. И в тот день, когда я всё-таки не приду, ты познаешь, что такое настоящая тоска и безысходность. Ты погрузишься в пучину беспросветного отчаяния и вскоре окончательно сойдешь с ума. От тебя и теперь уже веет безумием, Шарло. Понимаю, в таких условиях трудно сохранить рассудок ясным, даже если воля тверда, как алмаз.

В ответ на недоброе пророчество Карл саркастически рассмеялся, впрочем, не производя впечатление помешанного.

- Тебя не проведешь, мой сиятельный лорд, - пренебрежительно хмыкнул мужчина. - За столько-то лет пора бы и научиться разбираться в человеческих душах, не так ли? Но я тоже поднаторел в этом. И я нужен тебе не меньше, - а может, и больше, - чем ты мне. Твоя вершина недосягаемо высока - и одинока, ты умещаешься там только один. Стандартная плата за власть, стремящуюся к абсолюту. Но знаешь что… ограниченность обречена бесконечно стремиться к абсолюту. Ты окружен людьми, но с кем из них ты можешь говорить? Не приказать, не унизить, не обругать, не напугать до полусмерти? И услышать в ответ не раболепное, давно наскучившее “Да, милорд”, “Будет исполнено, милорд”?

Последние слова Карл произнес нарочно заискивающе, передразнивая угодливую, приторную подобострастность придворных. Лорд Эдвард поморщился, но промолчал.

- Ты изнурен их дотошным поклонением, - со смешком продолжал мужчина. - Только со мной ты откровенен. И ты приходишь ко мне, приходишь, потому что тебе больше некуда идти. Ты дал им все возможные свободы, легализовал все пороки, но они всё равно остались рабами. Впрочем, на то и был расчет: вседозволенность всегда ограничивает больше, чем манящие, будоражащие запреты. Ты прав, наверняка я буду горько сожалеть, если однажды ты не явишься сюда. Но это потом. А сначала - сначала я буду ликовать: упиваться мыслями о твоей смерти и представлять в красках, как именно это было сделано. В этот день я буду самым счастливым человеком в Бреонии…

- Ты хотел сказать, оборотнем? - колко уточнил лорд, одним лаконичным ударом прерывая этот поток мечтаний. Несбыточных мечтаний.

- Именно, - помрачнел мужчина, возвращаясь на грешную землю. - Однако, благодаря твоим стараниям, я уже и забыл о своей второй ипостаси.

Лорд Эдвард придирчиво обвел взглядом помещение, проверяя работоспособность наложенных информационных установок, поправил кое-где ослабевшие. По всему периметру камеры, так, чтобы до них невозможно было добраться, были зафиксированы необходимые драгоценные камни, настроенные на удержание сущности заключенного в неизменном состоянии.

- Если ты недоволен, я могу закрепить тебя в ней. Скучаешь по когтям и шерсти, Шарло? Ну, посидишь на цепи год-другой, глядишь, снова захочется быть человеком.

- Делай что хочешь, пока я в твоем распоряжении, - равнодушно пожал плечами узник. - Кто знает, как всё обернется.

Лорд Эдвард беззлобно рассмеялся, однако твердости характера пленника нельзя было не признать. Немалая душевная сила оставила зримые следы на его лице - следы размышлений, тревог и сомнений… и принятых с кровью решений. Слишком резкие черты, слишком жесткие складки.

- Когда же ты потеряешь свой оптимизм, Карл? - правитель рассматривал пленника с каким-то естественнонаучным интересом, как лабораторную крыску. - Как наполовину зверь, ты должен был давно утратить это глупое и нерациональное человеческое чувство - надежду.

- Ты прекрасно знаешь, что во мне доминирует человеческая природа, а не звериная.

- И тем не менее, ты не человек. Или лучше сказать - недочеловек, - лорд Эдвард желчно усмехнулся, отбрасывая маску доброжелательности. - Ты предал человеческий род за возможность пробуждения иррационального, за возможность уходить в обратный мир, мир с обратной организацией пространства и времени. Для людей ты навеки стал чудовищем. Кстати, если забыл, могу напомнить, когда ты последний раз примерял свою хвостатую ипостась. Тридцать четыре года назад, в тот самый день, когда я собственноручно казнил своего сына. Казнил из-за тебя, а ты в это время пытался трусливо удрать из города, смекнув, что переворот не удался.

- Нет, Эдвард, - насмешливо возразил оборотень, ощерив клыки, которые даже в нынешней ипостаси очевидно превышали размер и остроту человеческих, - ты казнил своего сына не из-за меня, а из-за того, что тот был законченным мерзавцем и властолюбцем, и захотел прикончить тебя, грезя о титуле лорда.

- Но ты же не станешь отрицать, по крайней мере, что именно ты надоумил его и любезно взял на себя хлопоты по организации заговора?

- Не стану, - охотно согласился Карл. - Но, я вижу, сегодня ты пришел не только поиздеваться и отточить свой язык. Волны твоей энергетики еще холоднее, еще невыносимее, чем обычно. Еще немного, и они начнут ранить даже мое физическое тело. Что случилось?

- Ты всё такой же блестящий интуит, как и прежде, Шарло, - вынужден был признать лорд Эдвард. - На это я и рассчитывал. Не буду томить тебя - посмотри сам.

Мужчина медленно поднял голову, устремив на лорда жесткий застывший взгляд. Глаза его оказались мраморными - желтый, зеленый и коричневый цвета расползались кляксами в радужках, проникая друг в друга, чуть расплываясь на витиеватых, неровных границах. Подобное крапчатое распределение цвета считалось для человеческой расы пороком, признаком дурной крови, хотя после долгих лет практики встречалось у некоторых магов, и было известно в их среде как “глаза цвета драгоценных камней”. Несмотря на слабое освещение, зрачки мужчины были стянуты в тонкие, едва видимые вертикальные черточки.