Ювелир. Тень Серафима (СИ) - Корнева Наталья. Страница 26

…Однако партия уже началась.

Сидящий у крохотного письменного столика человек внимательно вглядывался в линии и фигуры, как будто на шахматной доске, к которой никто не прикасался, что-то могло измениться. Был он уже немолод, но подтянут и сухощав, а вдумчивое лицо хранило печать образованности и ума, выдавая часы, проведенные за книгами, - многие часы. Весь облик мужчины демонстрировал совершенное пренебрежение к внешнему виду, граничащее с эксцентричностью и в целом свойственное интеллектуалам: форменное мундирное платье без каких-либо элементов декора могло принадлежать мелкому чиновнику любого из городских ведомств, а волосы холодного прозрачно-пепельного оттенка и вовсе были острижены непозволительно коротко, как у последнего простолюдина. В серых глазах светился огонек заинтересованности и азарта, необычного для размеренной настольной игры. Несмотря на отличное, без преувеличения сказать, ястребиное зрение, правый глаз по обыкновению смотрел через круглую линзу монокля, что делало взгляд еще более пристальным и неприятным. В принципе, сама доска была не нужна Винсенту, так же, как и партнер по игре - глава особой службы разыгрывал партии сам с собой, внутри собственного сознания, просчитывая множество ходов и выбирая наилучший, стараясь никогда не повторяться. Его игры были отличны от игр большинства шахматистов: в них кипела подлинная жизнь и страсть. Когда же всё было кончено, Винсент любил повторить партию в реальности, механически передвигая фигуры и испытывая странное наслаждение от прикосновения к гладкому лакированному дереву.

От осознания того, что ему заранее известен итог.

Сегодня глава особой службы имел удовольствие играть в покоях престолонаследника. Прямо за стенкой, в собственной роскошной спальне, дражайший инфант, должно быть, зубами стучал от страха, а может, просто пребывал в тихом покорном отчаянии. В любом случае, Винсенту было запрещено входить туда, чтобы достоверно выяснить это. По крайней мере, пока. Глава особой службы, действительный тайный советник первого класса категорически не одобрял такого промедления: Эдмунд был не из тех, кто мог бы доставить ему сложности. Объективно не было нужды дополнительно обрабатывать инфанта перед допросом, в надежде на чистосердечное признание. Но лорд Эдвард решил по-своему, и Винсент, естественно, не мог оспорить это решение: сегодня Эдмунд был неприкосновенен. А потому, размышляя над всеми обстоятельствами покушения, глава особой службы коротал ночные часы тут же, во дворце, в ожидании, когда можно будет приступить к любимому делу.

…Итак, дебют совершился великолепно. Шел двенадцатый ход игры, силы обеих сторон были мобилизованы и полностью готовы к грядущему противостоянию. Белыми был разыгран классический закрытый ферзевый гамбит - система, достаточно распространенная, однако, дающая большой простор для разнообразных маневров. Черные не приняли жертву пешки и не попались на ловушечный вариант, который позволил бы белым уже на ранней стадии игры добиться перевеса, достаточного для победы. Однако, чёрным очевидно трудно было вести защиту при постоянном пешечном напряжении в центре. Итак, белым удалось получить неплохую позицию.

Винсент чрезвычайно любил шахматы. Несмотря на то, что древняя настольная игра была элементом воспитания аристократов, а Винсент происходил из неблагородной мещанской среды, мало кто в Ледуме мог быть главе особой службы достойным соперником в шахматном поединке, явно напоминающем военные действия в миниатюре. Бесчисленные комбинации ходов, стратегии и тактики безостановочно прокручивались у него в голове, никак не отражаясь на узком бесстрастном лице. Шахматная игра тренировала изощренный ум, изощряла аналитические способности, укрепляла логическое мышление и, как это ни странно, интуицию, поскольку представляла собой невероятную мистическую смесь точной науки и искусства.

В свободное время Винсент много читал, и в одной старинной книге ему попалась любопытная легенда возникновения шахмат, тесно связанная со старшей расой. В ней рассказывалось, что основной смысл существования драконов заключается в некоей бесконечной игре, узнать и постигнуть суть которой смертные не в состоянии. Законы и правила этой таинственной игры доподлинно никому не известны, так же, как и её итог, если он вообще имелся. Однако любой человек или нелюдь мог при желании предложить дракону свою игру, и те никогда не отказывали, так как всё это было частью великой Игры.

Однажды некий маг явился в пещеру дракона и провозгласил, что создал совершенно новую игру, равной которой в мире нет. И человек готов продать её всего за одно желание. Заинтересованный ящер с готовностью согласился на такой обмен, при условии, если игра будет сочтена им действительно уникальной, и человек будет держать её в секрете. Таким образом, сделка была заключена. Маг извлек шахматную доску и фигуры и научил дракона изобретенным им правилам ходов. После нескольких сыгранных партий дракон вынужден был признать, что это лучшая игра, сотворенная смертными. Игра была настолько хороша, что смертные не заслуживали её, и дракон весьма одобрял решение человека передать этот бесценный дар старшей расе. Когда же он спросил мага о его желании, стало ясно, что человек вознамерился обмануть бессмертное существо. “Цена моей игры невелика, - отозвался хитроумный маг. - Я прошу один только драгоценный камень из твоей сокровищницы за первую клетку шахматного поля. Любой камень, размер и достоинство меня не интересует. За вторую клетку я прошу два камня, за третью - четыре, и так далее. Число камней за каждую клетку должно удваиваться”. “Ты алчен, смертный, - помрачнел дракон, немедленно разгадав его замысел. - Но ты знаешь цену своей увлекательной игре. Она действительно стоит того. Однако ты должен подождать, прежде чем я закончу вычисления, и тогда сможешь отсчитать и забрать свою награду”. Дракон закрыл глаза и семь дней не открывал их, в уме непрерывно производя подсчет. Наконец он закончил и записал человеку число драгоценных камней, которые тот может унести из его пещеры. Число это было столь велико, что человек даже не знал ему названия. “Пойдем считать, маг, - улыбнулся дракон. - Я буду следить, чтобы ты не сбился со счету и не унес лишнего”. На десятые сутки маг, постоянно сбиваясь и начиная с начала, повредился в рассудке, отсчитав всего чуть более миллиона камней, незначительную часть из положенных ему. Так дракон обманул человека, ведь не только в его пещере, но и во всем мире не было такого количества обработанных драгоценных камней, которое запросил жадный маг.

Поучительная история, мораль которой сводилась к тому, что даже умнейшему из людей не удалось перехитрить дракона. Они всегда оказываются в выигрыше.

…Так. Черные решили пожертвовать пешкой, вклинившись в линию атаки противника. Значит, разыгрывается, контргамбит, явление довольно редкое и не изученное до конца, чтобы судить о нем однозначно. Борьба резко обострилась, конфликт на поле перешел из позиционной стадии в активную. Завязывалось самое интересное действо - блистательный миттельшпиль. На доске еще достаточно фигур. Сейчас развернутся основные события партии, атаки и контратаки, соперничество за центр, комбинации и жертвы…

Да, дело обещало быть интересным. Не каждый день совершаются покушения на лорда, и даже не каждый год. Винсент не был ни магом, ни воином, ни богатым аристократом. Но это был человек особого, редкого калибра. И то, что он был до сих пор жив и добился значительного положения, влияния и практически неограниченных полномочий, объяснялось выдающимся умом и не менее примечательным характером главы особой службы, который, казалось, не имел изъянов и слабостей, положенных всем живым существам. Винсента мало что интересовало в жизни, действительно интересовало. Конечно, в силу необходимости глава особой службы, занимавшейся политическим сыском и обеспечением внутренней безопасности города, должен был постоянно находиться в курсе многих событий, но истинную радость и удовлетворение Винсент испытывал от одного-единственного процесса - решения задач. Его инструментом была мысль - цепкая, натренированная и безжалостная. И шахматная партия, и допрос подозреваемого, и поиск улик, и раскрытие заговора - любое действие было для него всего лишь математической задачкой, требующей решения и имеющей ответ. Только с этой точки зрения он смотрел на жизнь.