Ювелир. Тень Серафима (СИ) - Корнева Наталья. Страница 82

Себастьян видел стоящего перед ним человека один-единственный миг. Никогда и нигде прежде они не встречались, но ювелир немедленно узнал мага. Да и мудрено было не узнать - чеканный лик правителя Ледума был изображен на аверсе каждой монеты, которую выпускал городской монетный двор: золотой, серебряной или даже медной. Специфика профессии обязывала ювелира знать “в лицо” всех правящих лиц Бреонии, обладавших монетной регалией, а также гербы и девизы городов, неизменно помещавшиеся на реверсах. Помимо них ювелир мог легко перечислить эмблемы всех тридцати девяти монетных дворов, официально используемые ими виды гурта, гуртовые надписи, оттиски и прочие обязательные признаки, удостоверяющие подлинность денежных знаков. И если монеты других городов периодически меняли внешний вид - в связи со сменой портрета на аверсе, - то монеты Ледума в этом плане отличались завидным постоянством и имели широкое хождение за границами городских стен. Как некий символ стабильности и надежности они часто использовались для нужд межгосударственной торговли, потеснив на этом поле золотые монеты Аманиты, которые прежде господствовали безраздельно и обладали статусом основного резервного и платежного средства Бреонии.

Вспомнив проигранный им поединок в скорости реакции и своего противника, одержавшего верх, ювелир вздрогнул. Несмотря на идеальную правильность черт лица правителя, походившего на слепок из охлажденного воска, несмотря на совершенство линий высокой, статной фигуры, у Себастьяна язык не повернулся бы назвать этого человека красивым. Внешняя безупречность его скорее пугала, на каком-то подсознательном уровне. От лорда Ледума веяло жуткой, противоестественной силой, в которой было что-то нечеловеческое. Одним своим присутствием он устрашал. Сила таилась в самой его спокойной, расслабленной позе, в каждом движении пальцев, в повороте головы. У Себастьяна не было сейчас возможности хорошенько поразмыслить над этим, но нечто в этом человеке было не так. Нечто очень важное.

И самое главное - глаза. Это были глаза человека не современного мира, человека, видевшего многое из того, что существует ныне, и многое, успевшее кануть в небытие. Себастьян был не робкого десятка, но и его едва не затрясло от ужаса, когда ювелир заглянул в них. Эти глаза зримо напоминали зимнюю полночь. Холодные и темные, полные ворвавшегося в ночь ветра, они заставляли застывать под взглядом. В них была беспросветная льдистая тьма.

Так, должно быть, смотрели первые ведьмаки, только познавшие сладкий вкус могущества. В те древние времена, когда юная Бреония была еще единым, по существу теократическим государством, а государственная власть полностью принадлежала высшим церковным деятелям. Инквизиция тогда не имела самостоятельности и была только частью Церкви, её вооруженной силой. Манипуляции с минералами именовались “богомерзким колдовством” и были строго запрещены, а потому инквизиторы с той же фанатичной ненавистью, что и сегодня Искаженных, преследовали и сжигали на кострах первых магов…

С тех пор многое изменилось.

Ведьмакам удалось отстоять своё право на жизнь - и даже больше. Церковь постепенно утрачивала своё безграничное влияние на политику. Наконец, произошла Великая Схизма, и Церковь впервые раскололась сама в себе. Часть священнослужителей сохранила верность прежним убеждениям, большая же часть, уступив жесткому давлению ситуации, вынуждена была принять сторону магов. Первые были объявлены еретиками, и совместные преследования Церкви и магов обратились уже против них. Произошла Ночь Явления Истины, и белые одежды священников в одночасье сделались алыми. С тех пор никогда больше уцелевшие служители Церкви не надевали этот чистый цвет. Оскверненный и запятнанный кровью, он стал символом власти новоявленных лордов. Вскоре после этих злосчастных событий произошел вторичный раскол: объявив действия высших церковников братоубийством и отступничеством, от Церкви окончательно откололась Инквизиция, оставив таким образом священников в полной зависимости от ведьмаков. Так центры силы поменялись местами. Мир стал иным, и вектор его развития непоправимо сместился.

Эти давние, сегодня кажущиеся нереальными события были совсем забыты, и только немногие сохранившие верность Церкви помнили о них.

Впрочем, не более реальным казались Себастьяну события текущего момента. Встретить самого лорда Ледума на каких-то забытых Изначальным городских задворках, да еще и в полном одиночестве? Уж скорее можно повстречать прохаживающегося в центре Ледума дракона… хотя это, наверное, всё же не совсем удачный пример.

- Вероятно, ты мучаешься вопросом, почему до сих пор жив? - снисходительно усмехнулся черноглазый, заметив, что Себастьян пришел в себя. - Напрасное беспокойство: ты получишь по заслугам, как только объяснишь мне, зачем явился сюда. Правдиво ответишь на все вопросы, а затем умрешь.

Почему-то Себастьян ни на секунду не усомнился, что именно так всё и будет. Голос лорда звучал так веско, что всё сказанное им просто обязано было немедленно облекаться в реальность. Слова его были почти осязаемы - и тяжелы. Так тяжелы, как камни.

- Можешь начинать, - холодно и властно поторопил ведьмак, ненавязчиво намекая на занятость правителя города, не имеющего ни времени, ни желания для пустых разговоров.

И Себастьян начал. Сам поражаясь спокойствию и уверенности в своем голосе, он поведал историю о расследовании, которое проводит по поручению самого лорда Эдварда и о том, куда оно завело. История получалась запутанной и какой-то неправдоподобно приключенческой, будто из классического детективного романа. Догадываясь, что всё это не внушает доверия, ювелир говорил кратко, но ёмко, остановившись подробно лишь на причине своего злополучного появления здесь, которое случилось отнюдь не по его воле, что, несомненно, следовало принимать в расчет.

Как ни странно, черноглазый вовсе не счел встречу с драконом фантастической.

- Как он выглядел? - уточнил он только, да и то - вполне себе будничным тоном.

- У него были разные глаза, - Себастьян не стал вдаваться в детали и красочные художественные подробности, резонно решив, что это и есть главный отличительный признак ящера. Однако странно, что правитель Ледума проявляет такой специфично направленный интерес. И, наоборот, совсем не проявляет удивления от известия, что по его городу свободно разгуливают нелюди. Это не могло не настораживать.

- Ты выполнил свою часть сделки? - прямо спросил лорд, и что-то в его голосе заставляло занервничать.

Зачем правителю знать об этом? Какого ответа он ждет?

- Не уверен… - немного растерялся ювелир, задумавшись. - Если говорить откровенно, я не вполне разобрался…

- Значит, нет, - резко прервал правитель и разочарованно махнул рукой, мысленно давая команду стражам. - Что ж за день-то сегодня такой…

Две тени оторвались от стены и грубо вздернули вверх уже второго за последние несколько часов незваного гостя. Себастьян, не рисковавший и пальцем пошевелить во время разговора, задохнулся и едва не прикусил язык от внезапного подъема.

Едва подняв голову, ювелир оцепенел под немигающим черным взглядом ведьмака. Тот смотрел сквозь него, как если бы тело сильфа было совершенно прозрачным, сделанным из стекла или льда. И что-то такое он видел, явно видел своими страшными глазами.

Излучения алмазов создавали вокруг мощное информационное искажение пространства, коверкание энергетического фона. Смотреть на лорда прямо было нелегко, его окутывало непрерывное мельтешение, какое бывает после чрезмерного напряжения и утомления глаз. Острота углов энергетики мага причиняла физическую боль, терпимую, но навязчивую, раня глаза, вызывая тяжесть в голове и спазмы дыхания. Однако Себастьян всё же не мог оторваться от удивительных и могущественных минералов: не каждый день выпадает возможность полюбоваться алмазами, отнесенными к категории эталонных. Поистине, такие камни заслуживают внимания любого специалиста.

Один взгляд на руки правителя Ледума заставил Себастьяна ощутить холодок между лопаток. За годы вращения в опасном мире минералов он достаточно поднаторел в этом вопросе, чтобы уметь различать магов и даже примерно оценивать степень их мастерства. Так же легко, как Искаженных и нелюдей, ювелир вычислял среди простых смертных тех, кто обладал могуществом драгоценных камней, и никакие ухищрения не могли обмануть его. Главный признак, который сложно было скрыть, - руки. Работа с тонкими материями придавала им особую изящную форму, делала пальцы чуткими и привычными к нехарактерным для большинства специфичным движениям, неким условным знакам, с помощью которых происходили контроль и корректировка отданных ментальных команд. Движения мага, оперирующего одновременно многими камнями, напоминали движения музыканта-виртуоза. Или, скорее, дирижера, который управляет сложным процессом работы оркестра, создавая выразительность, согласованность и стройность исполнения, происходящего в точном соответствии с его волей.