Восходящая тень (др. изд.) - Джордан Роберт. Страница 73

— Лойал у нас настоящий герой, — заявила Фэйли, поднимаясь с книгой в руках из-за цветочных завалов. Перрин вздрогнул от неожиданности — он не учуял девушку из-за царившего в комнате благоухания. Лойал смутился, зашикал и замахал на нее рукой, но Фэйли продолжала. Голос ее звучал спокойно, но она с вызовом уставилась на Перрина.

— Он собрал сюда всех детишек, каких нашел, вместе с матерями, а сам встал в дверях и в одиночку отбивался от троллоков и Мурддраалов. А эти цветы принесли женщины Твердыни — в благодарность за его стойкость и верность.

Слова «стойкость» и «верность» в ее устах звучали укором Перрину. При каждом слове он вздрагивал, как от удара хлыста. Он считал, что поступил правильно, но откуда было Фэйли это знать? И даже если бы знала, что его на это толкнуло, все равно бы не поняла. Но он поступил правильно. Правда, от этого ему не легче. Паршивое чувство — знать, что ты прав, и при этом ощущать себя виноватым.

— Ничего особенного я не совершил, — произнес огир, смущенно подернув ушами, — детишки ведь не могли сами за себя постоять. Никакой я не герой.

— Чепуха, — отрезала Фэйли и, пометив ногтем строку в книге, подошла поближе к Лойалу. — В Твердыне нет женщины, которая не сочла бы за честь стать твоей женой, будь ты человеком, а многие хоть сейчас вышли бы за тебя. Не зря тебя назвали Лойалом, ведь это имя означает «верный». Женщины ценят верность.

Уши огир нервно напряглись, а Перрин усмехнулся. Фэйли наверняка все утро подлизывалась к Лойалу, вела сладкие речи, рассчитывая, что тот согласится взять ее с собой, что бы там ни говорил Перрин, но сейчас, сама того не ведая, подлила в бочку меда изрядную ложку дегтя.

— Есть новости от твоей матери, Лойал? — спросил юноша.

— Нет. — Голос огира звучал и облегченно, и встревоженно одновременно. — Но вчера, в городе, я повстречал Лифара. Он удивился не меньше меня, ведь огир не частые гости в Тире. Он прибыл из Стеддинга Шангтай, чтобы обговорить условия подновления огирской каменной кладки одного из дворцов. Не сомневаюсь, что, как только вернется в стеддинг, он тут же растрезвонит, что я в Тире.

— Невесело, — заметил Перрин, и Лойал удрученно кивнул:

— Лифар сказал, что Старейшины объявили меня беглецом, а мать обещала им, что как только отыщет меня, так тут же женит и заставит жить в стеддинге. Она уже и невесту мне присмотрела, правда, кого именно, Лифар не знает. Во всяком случае, он так говорит. Ему-то все это кажется смешным, а матушка может добраться сюда всего за месяц.

На лице Фэйли было написано такое смущение, что Перрин чуть не усмехнулся. Она считала — и во многом справедливо, — что знает о мире куда больше, чем он, однако Лойала Перрин знал гораздо лучше. Стеддинг Шангтай, на отрогах Хребта Мира, был родным домом Лойала, который, хотя ему и перевалило за девяносто, по огирским понятиям считался молоденьким парнишкой и не имел права покидать стеддинг. Лойал самовольно ушел из дома, движимый желанием повидать мир, и больше всего на свете боялся, что мать отыщет его, женит и заставит жить в стеддинге. И тогда прощай вольная жизнь.

Пока Фэйли соображала, как бы замять неловкость, Перрин сказал:

— Мне нужно вернуться в Двуречье, Лойал. Пойдем вместе — уж там-то матушка тебя не найдет.

— Это точно. — Огир неуверенно пожал плечами. — Но как же моя книга — о Ранде, о тебе и о Мэте? Я уже много чего набросал, но… — Он обошел вокруг стола, не сводя взгляда с тетради, исписанной убористым почерком. — Мне так хочется написать правдивую повесть о Возрожденном Драконе. Это будет единственная книга, написанная тем, кто сопутствовал ему и все видел своими глазами. «Возрожденный Дракон» — книга Лойала, сына Арента, сына Халана из Стеддинга Шангтай. — Нахмурясь, он склонился над тетрадью и окунул перо в чернильницу:

— Вот здесь у меня не совсем верно написано. Это было…

Перрин удержал его за руку:

— Лойал, если матушка отыщет тебя, ты не напишешь никакой книги. Во всяком случае, про Ранда. А мне очень нужна твоя помощь, Лойал.

— Моя помощь? Я не понимаю…

— В Двуречье вторглись Белоплащники. Они охотятся за мной.

— Охотятся за тобой? Но почему? — Лойал выглядел почти таким же растерянным, как до того Фэйли, а та, напротив, самодовольно усмехнулась.

Перрина это насторожило, но он продолжил:

— Почему — это неважно. У них на то есть причины. Важно, что, разыскивая меня, они могут погубить ни в чем не повинных людей, в том числе и моих родных. Одному Свету ведомо, что они уже успели натворить. Я могу остановить беду, если сумею быстро добраться домой. Проведи меня Путями, Лойал. Ты как-то говорил, что здесь поблизости находятся Путевые Врата, а я знаю, что Врата были и в Манетерене. Надо думать, они и сейчас там, в горах над Эмондовым Лугом, — ты сам уверял, что ничто не в силах разрушить Врата. Ты мне очень нужен, Лойал.

— Ну конечно. Я помогу тебе, — промолвил огир. — Пути… — Он шумно вздохнул, и уши его слегка поникли. — Признаться, я предпочитаю писать о приключениях, а не участвовать в них. Но все же лишнее приключение и мне не повредит. Думаю, сам Свет посылает мне его, — закончил он с воодушевлением.

Фэйли деликатно прочистила горло:

— Лойал, а ты ничего не забыл? Разве ты не обещал взять в Пути меня? И разве не говорил, что, пока не сводишь меня, никого другого туда не поведешь?

— Я действительно обещал показать тебе Врата и то, что лежит за ними, — признал огир. — Вот и посмотришь, когда мы с Перрином туда отправимся. Ты можешь пойти с нами, если хочешь. Но предупреждаю: путешествовать Путями — дело нелегкое. Я бы и сам туда не сунулся, если бы не надо было помочь Перрину.

— Фэйли не пойдет, — твердо заявил Перрин, — только ты и я.

Не обращая на него внимания, Фэйли лукаво улыбнулась огир:

— Ты обещал не просто показать мне Врата. Ты обещал взять меня, куда я захочу, когда я захочу, и не водить до меня никого другого. Ты поклялся.

— Это правда, — согласился огир, — ты вынудила меня поклясться, твердила, что я только обещаю, а как дойдет до дела, обману. Я сдержу свое слово, обязательно, но не будешь же ты встревать перед Перрином, коли у него такая нужда.

— Ты поклялся, — спокойно произнесла Фэйли, — поклялся своей матерью, бабушкой и прабабушкой.

— Верно, Фэйли, но Перрин…

— Ты поклялся, Лойал. Уж не собираешься ли ты нарушить клятву?

На огир было жалко смотреть: он понурился, плечи его поникли, уши опали. Длинные брови опустились на щеки.

— Она провела тебя, Лойал! — Перрин заскрежетал зубами. — Специально все подстроила — и надула тебя.

Краска залила щеки Фэйли, но она совладала с собой и сказала:

— Это так, но мне пришлось это сделать. Из-за того, что один болван считает, будто вправе распоряжаться моей жизнью. Иначе я бы ни за что так не поступила, уж поверь.

— То, что она хитростью вынудила тебя поклясться, не меняет дела? — спросил Перрин, и огир печально покачал головой.

— Огир всегда держат свое слово, — заявила Фэйли, — и поэтому Лойал отведет меня в Двуречье. Во всяком случае, к манетеренским Вратам. Что-то мне захотелось побывать в Двуречье.

— Но ведь это значит, что я не смогу помочь Перрину, — растерянно сказал Лойал. — Фэйли, зачем ты это устроила? Такое даже Файлару не показалось бы смешным. — В голосе его послышались нотки гнева, а чтобы рассердить огир, надо было постараться.

— Пусть он попросит меня взять его с собой, — решительно заявила Фэйли, — попросит — возьму, а нет — мы отправимся вдвоем.

Огир открыл было рот, но тут заговорил Перрин:

— Ни за что. Я приду в Эмондов Луг первым. Я отправлюсь один. Так что выброси из головы эту дурь, Фэйли. Нечего дурачить Лойала и лезть, куда тебя не просят.

Фэйли, державшаяся до сих пор с деланным спокойствием, вспылила:

— Пока ты туда доберешься, остолоп, мы с Лойалом уже будем там и покончим с Белоплащниками. Что ты упрямишься? Сразу видно — кузнец, у тебя и башка как наковальня. Попроси разрешения — и можешь отправляться с нами.