Стража (СИ) - Радин Сергей. Страница 32

— Может, это не Шептун, — безнадёжно предположил Вадим.

Ниро оскалился и зарычал на окурок, который прямо перед его носом взлетел в воздух и закружил, слегка вздрагивая, точно подвешенный на пружинке или кольце, которые быстро вращались.

Пляшущий в воздухе окурок привлёк внимание не только Ниро. Вадим и Денис присели перед ним на корточках, зачарованно следя за вращением. А потом Вадим бездумно протянул левую руку схватить вонючую бумажку и остановить её механическое движение.

Кожа на ладони, от запястья до безымянного пальца, вдруг горячо лопнула. Из пореза нетерпеливо хлынула кровь. Отдёрнуть руку и вскочить, вынуть меч и дважды ударить в центр круга, описываемого окурком (Денис всполошённо упал с корточек на задницу и быстро-быстро — "Слишком много движений", — раздражённо подумал Вадим — раскорякой, как паук вверх тормашками, уполз из досягаемости Вадимова оружия) — даже не верилось, что это он, Вадим, развил такой темп… Но от оценки действий лучше пока воздержаться. Не до того.

Крестообразный удар был как по воздуху — не встретил и намёка на сопротивление. Однако окурок упал и больше не шевелился. Зато вокруг него и на него вдруг зашлёпали густые, желтовато-зелёные капли. Ниро, не подходя к ним, осторожно поморщил носом, брезгливо чихнул. А капли стронулись с места, потянулись к дороге. Вадим было примерился ещё раз ударить невидимку, но опустил меч: невидим и невидим, а вдруг только опять ранишь его? Он представил, как бесконечно кромсает невидимое существо, не в силах поразить насмерть, но продолжая идти по следам — аналогу человеческой крови, — и его затошнило от безысходности… Среди долгих именно сейчас размышлений о воображаемом бесплодном преследовании внезапно затесалась юркая мыслишка, от которой вспотела ладонь правой руки, а кровь на левой, показалось, засочилось сильнее: "А посмотреть на невидимку без очков? Ну, сдвинь окуляры на нос — секунда, только одна-единственная секундочка и — будешь точно знать, куда бить! Не в холостую! Ну!"

— И думать не смей! — сказал с асфальта Денис. Он неловко повернулся встать на колени, затем поднялся на ноги.

— Почему?

Вадим знал, о чём говорит Денис, но сейчас хотелось услышать что-то разумное, доказательное, хотелось услышать со стороны, что колебание, а не решительное действие — правильно. И он всё ещё шагал за раненым невидимкой, медленно, но как привязанный. Несколько торопливо шлёпающих желтовато-зелёных капель — один шаг Вадима.

— Мы не знаем, что будет, если ты снимешь очки. Лучше не рисковать.

— Смотрел же до этого.

— Зверь ещё спал.

— Ты сам сказал, что он спит и сейчас.

— Но накормленный и готовый проснуться в любое время.

Вадим чуть обогнал невидимку и стоял теперь, смотрел, как жидкость капает мимо него. Ниро шёл с другой стороны цепочки и всё пытался обнюхать капли, но фыркал и мотал головой: кажется, запах был ещё тот.

Занятый преследованием, Вадим не сразу обратил внимание, что тоже оставляет кровавую цепочку. Машинально он держал левую руку полусогнутой, чуть в стороне от себя, а ладонь — ковшиком, как будто это могло унять кровь. Время от времени "ковшик" переполнялся, и тогда уже на землю летела не капля за каплей, а распластанная от движения в воздухе струйка.

Как только он вспомнил о порезе, как только осознал, что его кровь всё ещё идёт, он даже подумать не успел, что сделает в следующий миг. Но взглянул на руку и резко встряхнул кровь на место, где, предположительно, сейчас находился невидимка.

Асфальт полыхнул ослепительно-алой вспышкой, в которой на мгновение почти графически обозначились контуры чего-то, шевелящего множеством конечностей.

Пламя бесшумного взрыва, странно прохладное и даже чем-то приятное, если бы не едкий химический запах, просуществовало недолго: взвилось, секунды две мощно и яростно переливалось тревожно-закатными красками и — опало. На асфальте остались суховатые, словно тонкая бумага, ошметья сгоревшего неведомого существа, которые, остывая, шевелились.

— Не мытьём, так катаньем, — констатировал Денис. — А если бы Ниро нос обжёг? Ты хоть подумал о последствиях, когда приступал к опытам, экспериментатор?

Вместо ответа Вадим спросил:

— Зверь может управлять телом, в котором сидит?

— Не знаю, — пожал плечами Денис и — замер. — Ты хочешь сказать…

— Да. Я и не думал брызгать на него кровью. О том, чтобы снять очки, — да, была такая мысль. Но о крови… Нет.

— Покажи руку.

— Показывать уже нечего. Пореза почти нет. То, что осталось, как царапина.

— Покажи.

Даже под ещё не просохшей кровью видно было, что края раны затянуло. И если на самой коже смазанные пятна блестели — свежие, то на "царапине", как выразился Вадим, кровь быстро сохла, темнея.

— Последний Вадим — он был импульсивен?

— Ты говоришь обо мне в прошедшем времени?

— Тебе пора привыкнуть к мысли, что ты не Вадим — отдельная личность, а Вадим-концентрат из трёх личностей. Вадим с концентратом восприятия мира от трёх эпох. Третий, нынешний Вадим, что-то добавил к первым двум. Если я первых двух, в общем-то, помню, то третий — это нечто для меня непредсказуемое, поскольку он оказался запасным вариантом.

— Обозвали… — пробормотал Вадим. — Запасным вариантом… Значит, ты думаешь, это не Зверь?

— Я думаю — хуже. Я боюсь, что в следующий раз ты захочешь окропить своей кровью существо, которому твоя кровушка пойдёт во благо.

— Ты не ответил на вопрос.

— Я не всеведущ.

Перебрасываясь репликами, они всё ещё стояли недалеко от дверей магазина и следили за направленным движением мусора. Не желавший расставаться с минералкой ("Время от времени всё равно в горле першит"), Денис слил воду в одну бутыль ("Честно, не побрезгуешь из одной пить?") и быстренько сбегал к магазину ("Там у них мусорная корзина стоит, я видел"). Переливание воды Вадим одобрил: "Полная полуторалитровая — чем не мягкая дубинка на провсякий случай?" Денис только что-то проворчал в сторону, бережно прижимая бутылку к груди.

А мусор собирался за бордюрами, пообочь дороги, ведущей к центральной трассе. Где-то его было очень много; где-то не очень; и двигался он тоже разно: где его будто ветром подкидывало, а где и словно несли заботливо. Расстояние от магазина до дороги, самое короткое, было, наверное, шагов пятнадцать-семнадцать — прикинул Вадим. Если что — добежать недолго.

— Ты заметил? Мы так привыкли к шёпоту, что не слышим его, — морщась и трогая ухо, выговорил Денис.

Он то и дело отпивал минералки — достаточно мелкими и редкими глотками, чтобы Вадим сообразил: его мучит уже не жажда, а давление на уши. Вот и пытается сглатыванием освободиться от того, что обычно именуется "уши заложило".

Ужас, выросший из стремительной истории с окурком, оказался лишь огоньком зажжённой в темноте спички: прополыхал пару раз и потух.

Освобождённые, вернувшиеся к обыденности, Вадим и Денис как-то быстро успокоились и приноровились к необычному вокруг. Однако они стояли у магазина и никак не могли уйти, будто подсознательно ожидая чего-то. От перемещения сотен выброшенных за ненадобностью предметов, конечно, приходилось предполагать что-то из ряда вон выходящее, но…

Именно успокоенность стала причиной, что их застали врасплох.

Кучи мусора по обочинам замерли, но не обвалились, как снова ненужные, а застыли в стоп-кадре. И замер шёпот. Тишина громадным пауком промчалась по улице, плетя паутину, в которой глохли все звуки, кроме одного.

По чистой дороге, от трассы, переваливался-шелестел драный чёрный пакет. Он был очень лёгкий, почти невесомый, но невидимый ветер поддувал его со всех сторон — и пакет наполнялся воздухом и казался грузным и неуклюжим. И это противоречивое впечатление воздушности в сочетании с тяжеловесностью сильно раздражало. Тем более что ветер, направлявший движение пакета, оказался изощрённым шутником, и пакет то важно плыл по дороге, раздувшийся невиданным экзотическим плодом, то семенил мелко-мелко, кокетливо передвигая оборванными, но всё ещё обозначенными уголками…