Дэнилидиса - непутёвый герой - Жмыхов Денис Валерьевич. Страница 14

  Я огляделся в поисках своей одежды, слепо шаря руками по кровати. Ничего интересного там не найдя, я переместил свои поиски на оказавшийся у изголовья стул и был вознагражден за настырность: именно на нем, заботливо сложенные и даже отстиранные и приятно пахнущие, покоились элементы моего потертого гардероба.

  Чертыхаясь и проклиная всё на свете, мне всё-таки удалось одеться, что придало немного уверенности, которой так постоянно не хватает. Когда я заканчивал облачаться и уже затягивал ремень, то меня ждал очередной сюрприз - я довольно неслабо так всхуднул, сбросив как минимум килограммов двенадцать - пятнадцать!

  Вот так, мои дорогие: хотите за несколько дней сбросить лишние килограммы? Попадайте в параллельные миры и вляпывайтесь там в разные передряги, не понимая, что вокруг происходит.

  Пробираясь к двери, я также обнаружил прижавшийся к стене грубо сколоченный стол, на котором аккуратненькой шеренгой выстроились мои карманные вещи - моё алиби, что я не сошел с ума и в самом деле являюсь пришельцем из другой Вселенной. Рядом и чуть ближе к краю, словно наглядно показывая всю разделявшую их культурную и пространственно-временную пропасть, на столешнице примостились меч и кошель. Почему-то именно кошель я схватил первым и порывисто запустил туда руку, немилосердно ею шерудя, испытывая безотчетное чувство тревоги и с облегчением выдохнул, лишь только убедившись, что перстень был на месте.

  Однако...С некоторым удивлением я вынужден констатировать, что уже испытываю некоторую зависимость от этой чертовой безделушки! Надо будет как-то воспитать в себе равнодушие к ней или даже брезгливость.

  Распихав по карманам всё своё богатство, перепоясавшись мечом, я уверенно толкнул дверь.

  В голове всё еще роились заполошенно-беспокойные мысли о жене, покинутом доме, окружавшей неясности и неопределенности... Но что сейчас от них толку? Пользуясь особенностью своего характера, я быстренько задвинул эти бесполезные размышления в дальний темный уголок апатично настроенного сознания, отделяя сиюминутно-тактическое от перспективно-стратегического.

  Пардон, что вмешиваюсь, но, перечитав сейчас всё выше написанное, я понял, что в повествовании слишком мало действия, почти отсутствует экспрессия. Всё какие-то размышления, да бытовая философия. Я понимаю, конечно, что это не текст для книги, а мои мемуары, но всё же.... Как-то аж самому не шибко приятно читать всю эту пресную тягомотину, словно алебастр без сахара жуешь - невкусно, неприятно и незачем. Самому хочется лицезреть больше движения в строчках и между ними.

  Решено! Продолжаю писать, но без всех этих вялотекущих "душещипаний".

  Комната, в которой я находился, была расположена в самом конце длинного, неясно освещенного коридора. По обеим сторонам через равные промежутки располагались массивные поцарапанные двери. Видать, нумера, то бишь - апартаменты.

  Я направился по прямой - на свет, что мерцал колыхающейся стеной в противоположном конце коридора и его источник явно располагался ниже того уровня, на котором я сейчас находился, и явно впереди лестница, уводящая на первый этаж.

  В принципе, я уже нарисовал в своей голове схему помещения и дал определение - это таверна или постоялый двор, на первом этаже харчевня, на втором - гостиница.

  Чем ближе я подходил к выходу на первый этаж, тем явственнее до меня доносились сбивающие с ног смеси запахов еды и потных тел, и гул множества голосов, периодически прорезываемый резким криком или взрывом дружного хохота.

  Я мог поставить себе "пять" за догадливость, на первом этаже в самом деле располагалась харчевня - длинный узкий зал, забитый посетителями буквально до отказа. Многочисленные столы и лавки были так тесно сдвинуты друг с другом, что казались одним сплошным конгломератом, а множество жруще-пьюще-курящих голов терялись в сизом тумане, от которого резало в глазах.

  Если кто и обратил на меня внимание, то виду не подал, во всяком случае, я не заметил. Я просто искал хоть одно свободное местечко, где можно примоститься и набить свой желудок чем-то съедобным... Ну или типа того.

  Несколько минут я умело лавировал среди тесно сдвинутых людских и не только людских спин. Тоже странно: я впервые видел живых, всамделишных узколицых востроухих эльфов, кряжистых нереально широкогрудых гномов, каких-то низкорослых длинноносых карликов... И всё это воспринимал, как само собой разумеющееся.

  Свободное место нашлось почти у самой стены, недалеко от неэксплуатируемого камина с почерневшей гнутой решеткой и опаленными камнями. Стол, за который я умастился, почти пустовал - по сравнению с тем, что творилось за другими. По правую руку сидел долговязый хмурый бородач - человек, сосредоточенно обгладывающий баранью ногу и увлеченно беседуя с двумя гномами, что находились с противоположной стороны и производили шума, как небольшое стадо бронтозавров в брачный период. При этом умудрялись одновременно потреблять пиво в огромных количествах разом и что-то еще с жаром говорить, доказывать, бухая огромными дубовыми кружками по несчастной столешнице. Бородач, если и отставал от них, то ненамного, а с кружкой обращался более бережно.

  - Да твой Гаральф просто упился тогда! - С дружеской издевкой орал один из гномов с черной подпаленной бородой, в очередной раз с силой бухая кружкой. Второй, с рваным шрамом на всю левую щеку, поддержал его беспардонным ржачем. - И попер через болота! Путь срезать хотел, стоерос дубинноголовый!

  - Да. - Подтвердил бородач, сплевывая кусочек хрящика себе на тарелку. - Он Дымные Болота хорошо знает, каждую кочку, каждую топь, потому что вырос в тех краях...

  - Да он в тот день вряд ли даже вспомнил об этом! - Продолжал гоготать Подпаленный, как я его для себя поименовал. Его соседа я, не мудрствуя лукаво, назвал Шрамистый. - Ведь выдул не меньше бочки пойла! Грира решил перепить. - Ухмыляясь, прокомментировал он своему приятелю-гному.

  От такого пояснения Шрамистый аж поперхнулся пивом, обдав себя фонтаном пахучей жидкости. Собеседники-собутыльники дружно покатились со смеху, утирая проступившие слезы и жалобно всхлипывая.

  Наконец-то из сизого табачного тумана не меня вынырнула молоденькая чернявая официантка с бледным личиком и усталыми глазами, подопрев бедром поднос, она принялась деловито сваливать на него со стола пустые кружки и грязную посуду, одновременно любезно интересуясь у меня:

   - Что будете есть-пить, сэр?

  - А что есть? - Вяло поинтересовался я.

  Не переставая прибирать со стола, девчушка бойко рапортовала:

  - Ну, как что? Понятно, что: пива, эли, вина, баранина, оленина, телятина, рыба парная, рыба жаренная, сосиски, картошечка, грибочки... Да много чего! Так чего будете-то? - Настойчиво и торопливо одновременно спросила она, уже собираясь удрать на кухню.

  - Нууу... - Туповато протянул я. - Давай пива кувшин... эээ.... - Я покосился на гогочущих соседей, пытаясь понять, чем питались они. - Ну и мяса какого-нибудь. Там... не знаю... телятины шмат что ли...

  - Хорошо. Скоро будет. - Протараторила она уже на бегу, вновь исчезая в сизом тумане так же стремительно и неожиданно, как и появилась.

  Меж тем приятели отсмеялись и Подпаленный грохнул о стол уже не кружкой, а пустым бочонком литров эдак на пятнадцать.

   - Еще пива! - Оглушительно проорал он, на миг перекрывая не утихающий гомон переполненной таверны.

  Практически тут же подбежала девчушка, только уже другая, светленькая, и поставила на стол четыре литровых дубовых кружки, полные янтарного пенного пива.

  - Сейчас Хоттинк принесет новый бочонок. - Бодро сказала она и тут же исчезла.

  Скорость обслуживания была на высоте, нельзя не признать. Осталось оценить качество.

  Я осторожно отхлебнул предложенное пиво и невольно задержал дыхание от блаженства - вкусное, прохладное, с каким-то тонким приятным привкусом и в меру крепкое.