Ирийские хроники. Заговорённый (СИ) - Шихарева Варвара. Страница 17
бросились в комнату. За распахнутыми дверями их ожидала следующая картина - Литана, держа на руках трёхмесячного сына, стояла на высоком табурете, Рита, Лади и Нея испугано жались в кучу на узкой кровати, а по комнате, не обращая внимания на испуганные крики детей, деловито сновало сразу несколько здоровенных серых пацюков.
- Что это за напасть!- ругнулся Груст, и тут ещё одна, незамеченная горняками крыса, высунула свой наглый нос из детской колыбели!
Веилен со злым шипением метнулся в комнату: миг - и этот, пойманный за хвост пацюк был шмякнут головой о стену, а Груст ринулся вслед за Велом в комнату и подхватил балансирующую на табурете, испуганную супругу:
- Сейчас мы расправимся с этой поганью! Успокойся!
Между тем Вел пнул носком грубого горняцкого сапога ещё одну крысу:
- Они не похожи на обычных чёрных , Груст... Совсем не похожи!..
Бледная ,как снег, Литана согласно кивнула головой:
- Эти твари набросились на детей, точно бешеные собаки, а наш кот сбежал от крыс через окно, ведь они его искусали!
... Уже через минуту выяснилось, что наглая свирепость крыс явление быстро проходящее - после смерти двух своих товарок лысохвостые пакостники покинули поле сражения и Груст с Веиленом принялись успокаивать напуганных до полусмерти девочек и заколачивать прогрызенные пацюками ходы.
Когда же последняя дыра была закрыта и заколочена, в гости к Грусту, несмотря на поздний час, зашёл живший по соседству Ростин:
-Извини, что тревожу, Груст. У тебя не найдётся лишнего куска жести?
-Нет. Только что всю перевёл, - старший кивнул головой в сторону свежей заплаты и пояснил.- Крысы. Наглые, паскуды...
Ростин удивлённо поднял брови:
- И у вас тоже? А я прихожу домой, а у меня на кухне ни крошки съестного - всё растащили и перепортили, поганцы!
Слушая этот разговор. Веилен хмурился всё больше и больше: нашествие крыс - вещь, вне всяких сомнений, неприятная, но в этот раз оно казалось предвестником чего- то ещё... Чего-то, несущего беду... Такое-же ощущение у него появлялось перед обвалами в шахте. Последний год смерть часто проходила мимо подростка, и он мимовольно научился улавливать её , незаметное для других, ледяное дыхание. Эта способность уже пару раз спасла жизнь работавшим вместе с Веиленом углекопам, но в этот раз он предпочёл промолчать и даже урезонил себя:
"Ещё немного, и я сам начну каркать,словно ворон. Хватит уже во всём видеть беду! Хватит!"
Вот только предчувствие не обмануло Веилена и в этот раз.
...Бабье лето: в прозрачном воздухе плывёт невесомая паутина, в зелёной листве проступают первые золото и багрянец, а солнце, застыв в небе раскалённым добела полтовником , щедро отдаёт земле последнее, неизрасходованное за летние месяцы тепло.
Но эти ясные и жаркие деньки больше не выманивают на улицу чумазую детвору "рабочего" квартала Вильдно, а солнечные лучи напрасно скользят по закопчённым стенам и наглухо закрытым ставнями окнам. Вокруг ни звука, ни движения - и ветер гоняет по опустевшим улочкам пыль.
...Старый ворон, тяжело взмахивая крыльями, пролетел над крышами горняцкого квартала, но, приметив незакрытое слуховое окно, бесшумно опустился на подоконник и, нахохлившись, осторожно заглянул в небольшую, с низкими потолочными балками комнату. Косые солнечные лучи с кружащимися в них золотистыми пылинками освещают её всю и даже достигают противоположной стены, возле которой стоит небольшая детская кровать ,где лежит светловолосая хрупкая девочка. Её руки бессильно выпростаны поверх одеяла, глаза закрыты, а на прозрачном личике с запёкшимися губами застыло выражение бесконечного страдания. Белая сорочка расшнурована у тонкой шеи с часто бьющейся синей жилкой и двумя наполненными тёмной кровью опухолями размером с грецкий орех. Такие же кроваво чёрные опухоли виднеются и на худых предплечьях ребёнка . Внезапно губы девочки размыкаются и она тихо шепчет:
- Пить...
Но сидящий, низко опустив голову, Веилен встрепенулся, как только уловил эту , едва различимую, просьбу. Резко встав, он тут же покачнулся, точно от головокружения, но уже через несколько мгновений справившись с накатившей на него слабостью , Вел налил в чашку из кувшина настой ромашки и подошёл к постели сестры. Аккуратно приподняв голову Лади, Веилен поднёс край чашки к самым губам девочки:
- Вот . Пей...
Лади сделала несколько торопливых глотков и тут же закашлялась:
-Больно... Глотать больно ...
-А ты потихоньку... Вот так...- Веилен, дождавшись пока сестра немного утолит жажду, снова бережно опустил её голову на подушку. Поправил одеяло... И согнулся в приступе мучительного кашля...
- Вел... - глаза Лади были по-прежнему закрыты.- Крысы... Не подпускай их ко мне, пожалуйста...
Брат отёр окрасившую его губы кровь:
- Не подпущу, сестричка... Не бойся. - Веилен снова направился к столу, возле которого нёс своё бессменное дежурство, с каждым днём дававшееся ему всё труднее - силы уходили, точно вода в песок, а приступы кровавого кашля теперь сопровождали почти каждое движение... Похоже, поветрие добралось и до него...
- Ничего ... Выкарабкаемся...- Вел опустился на стул, прикрыл воспалённые от бессонницы глаза - Не впервой!
С началом эпидемии углекопы оказались предоставлены сами себе: покинуть обречённый квартал было нельзя под страхом смерти - ратники из гарнизона "Лис" стреляли без колебаний и промахов - в этом уже убедились обезумевшие от страха люди, попытавшиеся взять приступом немедленно перегородившие улицы заслоны. Больше таких отчаянных не нашлось, ведь оставаясь за закрытыми дверями можно было сохранить хоть тень надежды, что поветрие обойдёт тебя стороной, а стрелы несли смерть скорую и верную.
Вернувшийся из забоя Веилен -- это было как раз перед тем, как работа в шахтах полностью встала - застал тогда самый конец чумного бунта: толпа, быстро отхлынувшая от укреплений, оставляла за собой лежащие в пыли трупы - среди убитых были женщины и даже несколько подростков и детей...
Вдогонку убегающим просвистело ещё с десяток стрел, на заслоне появился высокий поджарый командир "Лис" и гаркнул так, что его голос был слышен даже на другом конце улицы:
- По домам, чумные! Ожидайте лекарей, и не высовывайтесь понапрасну- иначе пришибу любого, кто подойдёт к кордону ближе, чем на сто шагов!
...Лекари действительно появились- одетые в длинные , пропитанные смолой балахоны, в кожаных , скрывающих всё лицо масках, они ходили от дома к дому с длинными палками, которыми отгоняли слишком близко подходящих к ним людей или указывали на травы , которые надо заваривать. При этом самих больных врачеватели не только не осматривали, но даже не заходили к ним в комнаты , предпочитая общаться с ещё не имеющими на себе признаков поветрия родственниками...
Веилен не знал, помогли ли кому - нибудь советы этих лекарей, но отметил, что чем больше разгорался очаг заразы, тем реже появлялись на улочках врачеватели, а вот вымазанные смолою телеги-труповозки навещали квартал с завидным постоянством и всегда покидали его переполненными до краёв.
За этими скрипучими, неуклюжими повозками обитатели квартала наблюдали в щели ставен ,затая дыхание , а телеги медленно продвигались по улицам, останавливаясь у каждых дверей .Одетые в точности так же, как и лекари, возничие хрипло осведомлялись, есть ли в доме мёртвые, и, в зависимости от ответа, либо ожидали, когда к ним на телегу вынесут плотно запелёнутый в простыни труп, либо неторопливо двигались дальше. Если же на оклик возничих никто не отвечал , то они взламывали ломами двери, и углублялись в тёмную молчаливость комнат, а через несколько минут снова появлялись на улице, волоча за собой баграми остывшие тела...
Запертые в квартале люди следили за телегами отнюдь не из пустого интереса: наблюдая за деятельностью могильщиков можно было понять , что происходит в соседних домах, а потом , ночью, выбраться на промыслы, ища в опустошённых чумой жилищах необходимые припасы. Желание выжить, во чтобы то ни стало, пересиливали и страх заразы, и суеверный ужас перед неуспокоенными душами, а если в опустевшем доме встречалось сразу несколько доведённых до отчаяния людей, то дело могло дойти и до поножовщины, ведь в огороженном кордонами квартале уже начинался голод...