Ирийские хроники. Заговорённый (СИ) - Шихарева Варвара. Страница 6

От очередных уроков покорности Веилена спасла случившаяся с напарником Лекки беда: на Юргена обрушился гнев каменных духов- он чудом выжил под завалами, но вернуться к прежнему ремеслу был уже не способен, в одночасье, утратив не только руку, но и чутьё! Работать в одиночку Лекки не мог, а потому забрал сына из школы . Так, в десять лет, Веилен стал помощником отцу - Чующим жилы...

-А ещё в земных недрах обитает древнее чудище - большое, точно дом, в прочной, как камень, чешуе. При этом ни на одну тварь оно не похоже, так как формы у него нет - может горой быть, а может по стене распластаться или в малую щель, точно вода просочиться. Зубов у Шоггра тоже нет, зато есть целая сотня глаз и куча щупалец - ими он из породы руду высасывает, в сок её обращая. Тем самым и живёт. - Юрген кое как присбособился к своей однорукости - ненадолго прервав рассказ, он ловко перевернул жарящиеся над костором на прутиках мясо и , взглянув на внимательно слушающего его Веилена, продолжил. - Бывает так, что чудище это заползает в поисках пищи в штольни и закрывает собой проходы - ему ведь неведомо, что тёплое местечеко, что он себе облюбовал, людям свободным нужно! С места такую громадину не сдвинешь, а сталь шкуру Шоггру тоже не пробьёт, только нападать на него ни в коем разе нельзя - он только раз одним щупальцем своим хлопнет - и от человека мокрое место оставит... Но главное то, что тварь эта сразу чувствует всё, что в душе человека творится, а особливо- страх и ненависть, что на неё направлены, так что, если хочешь с ним поладить, гаси эти чувства в себе на корню, ведь, в сущности, оно не злое...

- Значит, его можно приручить?- из ближней рощицы потянуло сыростью и Вел придвинулся поближе к весело потрескивающему огню. Юрген усмехнулся:

- Вроде как можно, да только где ты такое чудо-юдо держать будешь? В подполе или под лесницей Шоггру, даже если он в узел скрутится, тесновато будет - ему сразу либо штольню, либо замковые подземелья подавай. Да и как бы ты его кормил?

К этому моменту как раз окончательно поспело мясо и вопрос о приручении и содержании в доме Шоггра отпал сам собой. Веилен помог Юргену снять с палочек мясо, нарезать сыр и хлеб, разложить на тряпице перья зелёного лука... Отложив пологающуюся всё ещё пытающемуся разобраться с причиной оскудения рудника Лекки долю, Юрген , полез в котомку и достал из неё объёмистую фляжку. Когда калека всё же покидал свою убогую лачужку и выбирался к рудникам ( Лекки частенько его звал - присмотреть за Велом или просто за компанию) , то брал с собою не мерзкий, непонятно из чего изготовленный самогон-выворотник, а слабое вино. Немного терпкое, оно хорошо шло перед ужином...

- Может, всё таки дождёмся отца? - Вел так и не притронулся к еде, и Юрген вполне убедительно нахмурился.

- Лекки ещё часа два в руднике проведёт, так что ешь, пока горячее, да спать ложись - тебе отдых нужен ещё больше чем нам.

Это была чистая правда - свет костра отбрасывал на лицо мальчика глубокие тени и от этого он казался совсем измученным. А если учесть, что хлынувшую из носа во время работы кровь с трудом удалось остановить... Юрген ещё раз взглянул на словно бы нехотя жующего хлеб Вела и почувствовал, что его гложет вина - рано мальчику спускаться в рудники... Ещё ой как рано!.. Никто не спорит, что у него хороший, уже проявленный Дар, да и самое трудное, конечно же, Лекки берёт на себя, но Велу едва сравнялось двенадцать. Мальчишка как раз вступил в возраст , когда растущему телу постоянно требуются новые силы, да только откуда им взяться? Из-за работы дар Вела получает то, что должно было пойти в рост и крепость. И хотя мальчишка ( слава Малике и неустанно пекущейся о сыне Истле! ) из-за этого не превратился в заморыша, произошедшие с ним перемены были видны как родным, так и не первый год знающему всех домашних Лекки Юргену. Двенадцатилетний мальчишка должен носиться по улице, как ветер, и набрасываться на еду, точно оголадавший волк, но Вел, уже , наверное, с год не гонял с ровесниками тряпичный мяч и не бегал с ними наперегонки. Хорошо ещё, что сооружение птичьих кормушек, рыбалка и книги, до которых мальчишка оказался большой охотник, относились как раз к таким развлечениям, в которых бьющая через край сила не нужна, а необходимы вдумчивость и усидчивость... Вобщем , хотя жизнь Вела пока складывалась не так уж и плохо, калека всё равно жалел постепенно забывающего про смех мальчика и во время таких вот посиделок то старался подсунуть ему самые лучшие куски, то рассказывал занятные истории и легенды, которых, как и всякий горняк, знал великое множество... Вот хотя бы...

- Если осилишь ещё и это, я тебе про Горного Князя расскажу! - Юрген придвинул к мальчику исходящее соком мясо, а подумав ещё немного, налил в кружку вина и разбавил его водой. - Вот, так оно тебе на пользу пойдёт - и спать будешь крепко, и крови в жилах прибавиться...

Нехитрая уловка калеки возымела действие - Вел послушно впился в мясо зубами , не забыв, правдва, напомнить Юргену об обещанной истории.

- А Горный Князь? - Калека усмехнулся.

-Горный Князь или Большой Полоз, Вел, хоть и не божество, но существо древнее и очень могуче. В его власти и золото, и серебро, и медь, и железо, и уголь, и камни самоцветные - вобщем всё, что в земле скрыто . Сил у него столько, что его опасаються даже Бледные Призраки, но сам он хоть в проклятый Аркос и захаживает, живёт отдельно - в самой глубокой пещере, что под Лисьей горой из Старой Гряды, есть у него такой дворец, какой ни один Владыка себе не построит! Стены у дворца золотые и драгоценными каменьями выложены, а внутри у него собраны все сокровища земли, но главное не это, а то, что вместо тронного зала во дворце Горного Князя- озеро, посреди котрого бьёт гремучий ключ. Когда Полоз чувствует, что стареет, то купается в этом источнике - старая шкура с него тут же слазит, и он опять становится таким же молодым, как и прежде. Людям эта вода тоже возвращает молодость и излечивает все болезни, но делится ею Горный Князь лишь со своими слугами - малыми полозами, да теми людьми, которых он сам под землю увёл. Говорят, что некоторые смельчаки всё же спускались к нему за чудесной водой, но увидев такую роскошь, навсегда забывали и о земле, и о солнце на небе...

Внимательно слушающий очередную присказку Вел протестующе мотнул головой:

- Нет, Юрген. Небо нельзя забыть! И жить без него долго невозможно - драгоценные камни его не заменят!

Калека усмехнулся:

-Ну, это уж кому как, Вел. Когда люди взрослеют, то вверх уже не так часто смотрят...А даже если бы смотрели или, к примеру, летали бы , как птицы, то князья такому самоуправству быстро бы конец положили.

- Почему? - по лицу мальчишки было видно, что сам он как раз был бы не прочь заиметь пару крыльев, и Юрген устало вздохнул.

- Потому, что никакой Владыка не потерпит, чтобы чёрная кость выше него была, а уж тем более - чтоб крестьяне да мастеровые над его замком лебедями летали и сверху вниз на князя смотрели... Ну, обещанное я тебе рассказал, так что ложись теперь спать. На меня не косись - сам знаешь, как меня бессоница изводит...

Ещё через четверть часа завернувшийся в одеяло мальчишка уже крепко спал около костра, а Юрген подбросив в пламя ещё несколько сучьев, вздохнул. Хороший всё таки у Лекки сын, светлый, да и дочки не хуже, а Истла - так вообще чистый клад: и в руках у неё всё ладиться, и собою миловидна, а в придачу - искрена и сердечна ! Неудивительно, что Лекки до сих пор в ней души не чает... А вот он, Юрген, в своё время сглупил: любуясь крепким и гибким станом невесты, он оставил без внимания и капризные интонации в её голосе, и сердитую складочку на переносье. Прозрение наступило через месяц после свадьбы: с такой женой можно было не опасаться даже Бледных Призраков - она бы и их в бараний рог скрутила! Скандалы закатывались молодой супружницей по любой, даже самой ничтожной причине. Стоило Юргену хотя бы заикнуться том, что он устал или ( не приведи вся Семёрка) поморщиться за обедом, как жена впадала в настоящее неистовоство - она день деньской надрывается, пылинки с него сдувает, а он!... Да как он, такой сякой, вообще смеет порднимать на неё свои бесстыжие глаза!.. Никакие увещевания в деле успокоения буйной супруги не действовали - крики, ругательства и слёзы, на радость соседским кумушкам, продолжались не менее часа и прекращались лишь тогда, когда жёнушка наконец то немного уставала.