Обитаемые земли. Дилогия (СИ) - Егоров Алексей Игоревич. Страница 52

— Еды, — просил Каперед, но ему не отвечали.

Варвары были глухи к мольбам чужака, едва держащегося на ногах. Удачно, что воды он успел напиться раньше, чем его бросили в сарай.

— Что с моим подопечным, купцом Зижавом? — спросил Каперед.

Его не особенно волновало состояние варвара, торговец просто начал соображать. Он догадался, где находится. И имя его спутника могло принести пользу.

Слова иноземца заставили варваров переглянуться, они что-то негромко сказали друг другу. Каперед не мог понять их язык, как ни прислушивался. Слова казались знакомыми, но их смысл не доходил до сознания.

В сарае было темно и тесно. Варвары бросили в помещение Капереда и закрыли дверь. Они хотя бы не стали его бить, уже хорошая весть, но все может быть. Каперед огляделся, его не связывали, все равно бежать пленник не мог. Вокруг лежали различные предметы, но света едва хватало, чтобы их разглядеть. Только и удастся, что аккуратно отползти в сторону, не наткнувшись на острый предмет.

Найти здесь оружие не представлялось возможным. Железный инструмент был завален досками, путь к ним перекрыт большими кувшинами, заполненные каким-то едко пахнущим мусором.

Каперед нашел место возле стены, где было свежее. В грязи пола валялось множество деревянных гвоздей — едва ли хорошее оружие. Металл ценили и варвары, и цивилизованные люди. Потому ничего подходящего Каперед не нашел или не увидел.

Силы его оставили, но задремать он не мог. Кости все еще болели, а лихорадка напоминала о себе спазмами. Хотя бы внутренности остаются на месте. Каперед не думал, что в скором времени о нем вспомнят.

Он пытался успокоиться, восстановить рассудок с помощью мыслительных упражнений. Но мысли разлетались в сторону подобно саранче, скакали с темы на тему, ни на чем долго не задерживаясь.

Думать торговец мог только о глотке снадобья. А ведь тело лишилось цепей зависимости; разуму снадобье требовалось. Без его помощи не удается направить мысли в нужное русло, управлять разумом, чтобы он разгорелся на полную мощь. Каперед забыл, каким образом мыслить, не помнил, как пребывать в свободном состоянии.

Сквозь щели в стене Каперед видел, как кто-то собрал его вещи, оставленные у псарни. Собрал все — и обрывки, и обломки, и уцелевшие предметы. Ничего не выкинут, слишком ценные вещи они приобрели. Вот только в чем их ценность? В самом предмете или в его значении доказательства.

У Капереда возникло неприятное ощущение, что Вира он больше не увидит.

Чем это могло грозить ему? Каперед понимал, что все может кончиться плачевно. В особенности если Лимей решит обезопасить свою семью, обвинив приезжего торговца-знахаря.

Варвары способны и не на такое коварство.

Каперед застонал, не желая принимать реальность. Он не хотел стать жертвой на погребальном костре Зижава.

Попытавшись встать, Каперед понял, что рассчитывать следует только на смекалку. Тело было бесполезным, да и разум едва помогал. И какой смысл было мучиться, вынося такие мучения, чтобы потом сгореть на погребальном костре. Не проще было сразу броситься в Соун, когда во фляге больше не осталось снадобья.

Каперед поднял руки, они исхудали, утратили силу и цвет, но были целыми. Перегрызть ли себе запястья? Нет, если и отворять кровь, то проще найти острый черепок здесь среди обломков.

Серьезно размышляя о самоубийстве, Каперед нашел подходящий осколок и припрятал его в складках туники за поясом. Он решил повременить с этим, в любом случае погребальные церемонии занимают много времени.

Заунывный плач в доме прекратился, но никто более не выходил во двор. Ни рабы, ни их хозяева. Они оставили повседневные дела и ждали решения главы рода. Ждал и Каперед, понимая, что основной бой еще впереди. Он пытался подготовить речь в свою защиту, но не зная, что наговорил Лимей, торговец просто убивал время.

Голод давал о себе знать, а есть здесь нечего. Где-то среди обломков шуршали мыши. Поймать их не удастся, так что Каперед даже не реагировал на шустрых зверьков. Он в хорошие годы не был таким ловким, а уж в этот день и подавно.

Время тянулось мучительно медленно. Капереда бросало из одной крайности в другую: то его охватывал огонь ярости, то тягучая апатия, то страх и стремление к бурной деятельности. Ожидание выводило из себя, но ничего не поделать. Он полностью во власти варваров, по сути прав у него не больше чем у раба.

Оживление в доме началось после полудня. Сначала один, потом другой человек выходил из дома, пересекал двор и скрывался на улице. Люди спешили, не глядели в сторону сарая с пленником. Появились рабы, направившиеся в колодцу. Каперед пытался их позвать, но рабы были забиты страхом и не проявили любопытства. Запахло дымом — на кухне растревожили угли и подкинули дров.

Теперь и голоса доносились из общего дома. Едва различимые возгласы и монотонные речи. Расстояние и стены искажали слова, к тому же Каперед не знал местного диалекта.

Хозяин дома вспомнил и про пленника. За Капередом пришли и выволокли из сарая. Яркое солнце больно ударило в глаза. Изможденный, заросший и грязный торговец менее всего походил на представителя гордого народа. Сейчас он был жалким оборванцем, обвиненным в колдовстве, безымянным чужаком, безродным одиночкой. И цена его жизни — шестая часть медяка.

Кому он нужен, кто за него вступится? Рассчитывать можно лишь на себя.

Каперед не сопротивлялся, когда его тащили в дом. Так лучше, чтобы не вызвать гнев этих дикарей, и сил на борьбу нет. Каперед попытался попросить еды, но его легонько ударили по затылку и заставили замолчать.

Пришло время разговора с главой рода. А если чужак на самом деле колдун, то кто же станет его поить и кормить в своем доме. Эдак он наберется сил и сотворит какую-нибудь мерзость, понукаемый темными духами.

Напротив входа, в центральной части дома располагался большой очаг, а за ним возвышение. На возвышении находилась скамья, где сидело несколько мужчин и женщин. Каперед моргнул, привыкая к сумрачному свету, пытаясь рассмотреть помещение.

Свет проникал сквозь отверстие в крыше, луч освещал большой гобелен с вышивкой. Каперед понял, что это ветвистое дерево с мощной корневой системой. Видать, семейное дерево. Если подойти вплотную, удастся прочесть имена, надписанные у каждой ветви.

Вдоль стен стояли лавки, которые предназначались для остальных членов рода или почетных гостей. Кровля опиралась на четыре колонны из тонких древесных стволов. Украшениями служили щиты, гобелены и кое-какая утварь: ткацкий станок в дальнем конце зала, несколько больших кувшинов с зерном и пара огромных сундуков.

Капереда бросили в двух шагах от очага так, чтобы возвышение со скамьей располагалось по другую сторону огня. Они не боятся чужака, но опасаются его ворожбы.

Итак, судебный процесс начинался. Каперед украдкой посмотрел по сторонам, но ни толпы граждан вокруг, ни свидетелей. У него нет даже адвоката, зато обвинителей и судей — полон зал.

Подняв, как мог голову, Каперед приготовился к борьбе.

Глава 8

Опять Каперед предстал перед варваром, сидящим на возвышении будто претор. И этот неотесанный мужлан собирается судить его, честного гражданина?! Возмущению торговца не было предела. Как смеют эти варвары столь надменно глядеть на него.

Каперед обвел людей взглядом, полным льда. Его ярость накапливалась и готовилась прорваться бурным потоком, смести эту труху с доски истории. Они ведь не понимают, что столкнулись не с каким-то чужестранцем, а сыном великого отечества, знаменитейшего Города!

Так пусть узнают это.

— В этом доме не знакомы с правилами гостеприимства, — сказал Каперед.

Его голос окреп, не походил на голос больного. Старая сталь лишь сверху повредило ржавчиной, внутри она осталась такой же прочной и упругой.

Хозяева дома переглянулись, не нападок и оскорблений они ожидали от чужака.

— Пленники себя так не ведут, — сказала одна женщина.