Изгнанница (СИ) - Булгакова Ирина. Страница 26

Много лет назад никакого Королевства Семи Пределов не существовало и в помине. Кроме того, никто не слышал и о семи могущественных баронах. Всего лишь многочисленные желающие посягнуть на чужую собственность, ведущие местечковые войны с переменным успехом. Каждый сам за себя, кто силен, тот и прав. Всюду война за формирование и последующий передел будущих Семи Пределов.

Маленький мальчик после смерти отца рос мстительным ребенком, никому не прощающим обид. Мстительным, только хлипким. Поэтому маленький мальчик мечтал, что настанет тот прекрасный день, когда всем обидчикам воздастся по заслугам.

Отчиму. За то, что тот использовал любой приемлемый, а чаще неприемлемый повод для того, чтобы отвесить пасынку подзатыльник. Отчего приходилось не раз размазывать по лицу кровавые сопли. Дэвис пытался выправить ситуацию, однажды бросив отчиму в лицо “ты мне не отец!”. В ответ грузный мужчина сжал железными пальцами цыплячье горло и вздернул Дэвиса. Худые ноги безуспешно колотили воздух, пытаясь достать до отчима, но у того были длинные руки. Еще отчим что-то говорил. Что именно он говорил, память не сохранила. В тот момент маленькому Дэвису было не до того. Позже он даже был благодарен отчиму за то, что тот его не убил. К сожалению, когда Дэвису было, что предъявить отчиму в качестве оплаты по счетам, тот преждевременно почил в бозе. Даже сейчас, спустя много лет разочарование бередит душу.

Конопатому Джуди, жившему по соседству. За то, что тот испытывал радость, когда попадал тяжелым башмаком по разбитой коленке Дэвиса. Бил и смеялся. И говорил обидные слова. Слова Дэвис запомнил. Они касались не столько его самого, сколько матери. Они с отчимом… Как это раньше говорилось? Эх, память, память. Ладно, допустим, были формальной парой. Без соответствующего обряда в храме Отца Света. Такой факт - находка для любого дворового ребенка. Какой простор для фантазии! Не нужно быть конопатым Джуди, чтобы придумать ругательства для отверженного ребенка. Нет нужды их упоминать. Забегая вперед, следует уточнить, что конопатый Джуди получил по заслугам. К тому времени он был толстым мужиком, страдающим одышкой, с женой и шестью детьми… Когда нужно приободрить себя, придать жизни остроту, Дэвис с глубоким чувством удовлетворения вспоминал, как несладко пришлось конопатому Джуди перед смертью.

Вонючему Чирлику. Старая сволочь, он получал болезненное удовольствие оттого, что прижимал Дэвиса в безлюдных местах, и хватал за те места, до которых и сам Дэвис дотрагивался лишь по нужде. Как он умудрялся подлавливать шустрого мальчишку именно там, где не было свидетелей? Запах пота и табака преследовал Дэвиса много лет. Он был благодарен беззубому Чирлику за то, что тот терпеливо дождался, пока Дэвис получит образование, и вкупе с этим свободу действий. Чирлик умирал долго, не в своей постели, и очень мучительно. Да что греха таить? Он и сейчас жив. Почти.

Торговцу сладостями Гариссу. Совсем не за то, что у него имелись в продаже сладости, а денег на них у Дэвиса не было. Недоступные конфеты оставались для маленького Дэвиса недоступными даже в красочных снах. В конце концов, есть у тебя средства - продавай хоть Прыгун-траву! Но с какой стати ты взял на себя право издеваться? “Нет денег? А ты попроси свою мать, пусть она…”

Прожив на свете… больше, чем все они вместе взятые, помноженные на два, Дэвис с трудом представлял себе те интимные предпочтения, что не давали покоя торговцу Гариссу. Кстати сказать, старичок мучился перед смертью, но Дэвис милостиво его отпустил. Пусть земля ему будет… Пусть просто будет. С него хватит.

Соседской девочке Кларитте. Нехорошая девочка была живая. Зато мертвая получилась - загляденье. А зачем нужно было, случайно подсмотрев за писающим мальчиком, на весь свет заявлять о размерах детородного органа? Не видела ты таких маленьких? Что ты вообще видела, девочка?

Здесь Дэвис погрешил против истины. Бедняжка навидалась перед кончиной. Всякого. Но Дэвис простил ее. Правда, несколько растянув время между смертью и отправлением в мир Иной.

Остальные обидчики - мелочь, не заслуживающая внимания. Каждый получил соответственно своим деяниям. Человек слаб и подвержен страстям. А в то время, когда безудержная свобода решать все самому, действовать самому, выбирать самому, кружила голову, он был еще человеком.

Мать. С самого начала она возглавляла печальный список. Именно из-за нее Дэвис лишился отца. Банальная история. Отец застал мать с любовником на сеновале. Плюнь, отойди в сторону, в крайнем случае, ответь ей тем же. Отец оказался слабаком, но Тьма возьми, навеки любимым слабаком. Он повесился после того случая.

Громоздкое тело, качающееся под потолком, не ассоциировалось у Дэвиса с отцом. Отец - добрый, мягкий человек, который любил рассказывать сказки. Точнее, одну и ту же сказку. А начиналась она с того, что высоко в горах стоит белокаменный Благословенный город. Там живут необычные люди - колдуны. Творить чудеса для них - обычное дело. Захочет такой колдун - с его рук сорвутся пламенные шары, сжигающие все на своем пути. Или вырвутся на свободу зеленые молнии, поражающие далекую цель. Или…

Да мало ли! Отец горазд был на выдумки.

Отверженным, злобным, лелеющим в душе единственное чувство - месть, таким оказался Дэвис на перекрестке двух дорог. Это единственное чувство пересекло мыслимые пределы, и достигло ушей будущего учителя - Чарольда. Кстати, он так и не сказал, в самом ли деле услышал он своего будущего ученика и убийцу, или подсказал кто из обитателей Иного мира. Так или иначе, на долгие двадцать лет они оказались в одной упряжке.

Годы шли. После первого года обучения, мать перестала возглавлять список. Потом отошла на третье место, потом… Через двадцать лет, когда достойно проводив учителя, Дэвис стал магистром, мать стала аутсайдером, и была вычеркнута из общего списка. Дэвис ее простил. Но не после наказания, а вообще. Матушка умерла в глубокой старости. Во сне. Она так и не узнала, кем стал ее первый сын.

Чарольд был учителем. Оставим в покое набившие оскомину определения “плохой” и “хороший”. Он был учителем, и этим все сказано. Он весьма доходчиво объяснил маленькому Дэвису, что образов, которые так волновали его в детстве, не существует. Не суждено тому стоять на холме, в красивом черном балахоне, с капюшоном, надвинутом на лоб, часами играя зелеными шарами, полными таинственной энергии. А может быть, и суждено, но лет через тридцать. И не час. И не зелеными шарами. И не в черном балахоне.

Получая доступ к магическим штучкам, приготовься испытывать боль, мальчик. И чем впечатляющей выглядит твоя игрушка - тем сильнее сопровождающая ее боль. Сколько по времени опытный человек способен терпеть сильную… Забудь это слово, мальчик. Если тебе сейчас дать возможность испытать часть - незначительную часть той Боли, ты умрешь раньше, чем успеешь ее осознать. В человеческом теле неоткуда взяться энергии, напитывающей магический шар, например, разрушительной силой. И смешны те, кто считает по-другому. Тебе даны руки, ноги, голова, плюс энергетические потоки, в твоем случае это “энь”, считай это видом крови. Не знаешь, что это такое? Прими пока на веру. Так вот, все это при максимальной концентрации позволит тебе убить птичку. Маленькую. На близком расстоянии. На очень близком расстоянии. Но приготовься потратить столько сил, что легче сделать это руками, попросту свернув ей шею.

Чтобы позволить себе магические эксцессы, ты должен, мальчик, допустить в свое тело демона. И не просто абы какого демона, а того, которого, скажем,… приручил во время Ночной работы. О, для этого вовсе необязательно биться с ним на мечах, или состязаться в беге, или стрельбе из лука на дальность. Достаточно продержаться пять минут. В твоем случае, после лет десяти обучения - минута. Что ты сказал? Всего-то? Да после года обучения тебе и десяти секунд не продержаться с самым слабеньким и беззащитным демоном. Например, Желтым карликом, который способен вызывать кратковременные расстройства памяти. Мой первый, прирученный демон, был…