Настаивать два часа и принимать после победы - Кицунэ Миято. Страница 16

А потом во вспышке сверхновой обрушился мир, а он растворился в своём Абсолюте. Как будто издалека услышал, как кричат его имя и как сам он что–то кричит, почувствовал, как до хруста в рёбрах сжимают его обмякшее тело.

— Я так счастлив с тобой, — сказал Гарри прежде, чем Северус забылся блаженным сном.

Глава 13. Маленькие открытия

6 сентября, 2014 г.

Шотландия, Хогвартс

Гарри задумчиво перебирал силовые нити подключения каминной сети в своей комнате. Сентябрь в школе чародейства и волшебства, как и много лет назад, начался с нового ажиотажа вокруг его персоны: «Гарри Поттер, великий Победитель Волдеморта, снова в Хогвартсе». За прошедшие шесть дней многие учащиеся успели написать домой, и уже со среды он получил десяток писем от родителей старшекурсниц с приглашениями на дебюты, вечера и балы, а также парочку писем с предложением работы и просьбами посмотреть старинные семейные артефакты, которые по каким–то причинам не работали.

Сегодня к нему через камин, по письменной договорённости, должна была прийти миссис Бёрк, чтобы показать исчезательные шкатулки для писем, которые «отчего–то не отправляли ничего».

Настроив свой камин для посетительницы, Гарри сел за стол и занялся своей корреспонденцией. Нужно было ответить на письмо Драко, а также — поблагодарить за высланные приглашения и вежливо отказаться от смотрин. Он никак не мог сосредоточиться, в голову лезли различные мысли, которые уже по обыкновению все крутились вокруг Северуса. В своей юности Гарри и предположить не мог, что желчный и саркастичный профессор Снейп может кому–то нравиться как личность и сексуальный партнёр. Казалось, что тот одет в броню из своей мантии с множеством пуговиц, застёгнутых наглухо, и у такого человека — не слишком внешне привлекательного — как он думал во время ученичества, просто не может кто–то быть. Самое смешное, что он искренне считал, что того же Аластора «Грозный Глаз» Моуди ждёт и любит какая–то женщина, несмотря на то, что тот был весьма «на всю голову»… своеобразен, да ещё вдобавок — немолодой калека со своей колченогой ногой и жутковатым глазом, а вот Снейп упорно ни с кем не представлялся. Впрочем, как он недавно выяснил, Северус предпочитал иметь дело с мужчинами.

Вспомнив о мужчинах, о любовниках Северуса, Гарри непроизвольно сжал перо. Он с огромным удивлением каждый день открывал для себя совершенно другого Северуса. Не профессора зелий, который небезосновательно считал большинство учеников непроходимыми тупицами. Не грозного декана Слизерина, который патрулировал по вечерам школу, постоянно ловил и снимал баллы с него и его друзей. Не двойного шпиона, который, переругиваясь с остальными Орденцами, совершенно не ценившими его усилий, буднично шёл на смерть. И даже не Директора Хогвартса, который за семнадцать лет своей работы вернул школе звание лучшего магического учебного заведения Европы. Теперь Гарри видел и Северуса–человека. Такого разного, но цельного.

У него буквально открылись глаза, когда он побывал на той конференции в Женеве. Сколько людей смотрели на Северуса с восхищением. Сколько человек жаждало его внимания. Как призывно смотрел тот грек, соблазняя и делая намёки. Гарри увидел Северуса в своём круге общения — с умными, интересными тому людьми.

Северус умел смеяться, шутить, делать комплименты, флиртовать. Последнее и ни к чему не обязывающее умение, как оказалось, очень пригождается, чтобы получить редкие ингредиенты, скидки в магазинах и расположение консьержки, которая позволила им, в обход правил, заселиться в номер вдвоём. В Женеве они задержались до воскресенья, гуляли по старинному городу, побывали в ботаническом саду, на озере, пробовали местную кухню и устроили себе что–то, что сам Гарри обозвал как «первое свидание».

Ему нравилось копить знания о Северусе. Открывать некоторые стороны личности и характера Снейпа, которые зачастую показывались только ему. Это невероятно пьянило.

В дверь постучались, сердце Гарри забилось быстрее. Сегодня у Северуса были дела в Министерстве, после ужина они хотели вместе проинспектировать библиотеку, но, возможно, тот освободился раньше.

Он открыл двери и, справившись с лёгким разочарованием, из–за которого тут же пробудилась совесть, улыбнулся стоящему на пороге крестнику.

— Проходи, Эдвард, — посторонился он, пропуская в свои апартаменты шестнадцатилетнего юношу, чьи волосы из светлых приобрели более тёмный оттенок.

— Я что, больше не «Тедди»? — смущённо улыбнулся тот в ответ, посмотрев на Гарри зеленющими глазами.

— Ты стал похож на меня, — оценил он внешний вид крестника и почему–то сразу вспомнил того грека, который клеился к Северусу. — Я просто думал, что ты вырос из детского прозвища. Ты же… Эм… вырос. В апреле будешь уже совершеннолетним.

Гарри признавал, что не слишком много уделял внимания своему крестнику, который, скорее всего, нуждался в обществе своего крёстного. Конечно, Лайел Люпин был хорошим дедом, а Андромеда Тонкс — хорошей бабушкой, но им трудно было заменить Тедди родителей. Сначала у Гарри было мало времени из–за работы в аврорате — он мог выделить маленькому крестнику лишь пару дней в месяц. Потом женитьба и рождение собственных детей сократили встречи с подрастающим крестником до дней рождения и семейных торжеств. А когда он уехал на обучение во Францию — это были лишь подарки–откупы, посылаемые на праздники, виделись они за те четыре года всего дважды, и то получилось наскоком и совсем быстро. Теперь перед ним стоял шестнадцатилетний парень, всего на пол головы его ниже, и было совсем непонятно, что надо делать и говорить и что ждёт от него крестник.

В какой–то мере Гарри понимал Сириуса, который увидел его, когда ему было уже четырнадцать, но, слава Мерлину, он не видел в Тедди ни Люпина, ни Тонкс, возможно, потому, что черты лица парня–метаморфа постоянно менялись.

— Ты не занят? — первым начал разговор Эдвард, осматриваясь.

— Должна прийти через камин одна дама, — ухватился Гарри за разговор, — но пока, может, попьём чай? Я не знаю, когда она будет, в письме было сказано, что после четырёх, а сейчас половина четвёртого.

— Хорошо, — улыбнулся крестник. Гарри выдохнул, судорожно вспоминая, на какие темы вообще можно поговорить с парнем возраста Тедди, и призвал домовика.

— Трикси, принеси, пожалуйста, чаю и каких–нибудь бутербродов или пирожных.

— Северус, а у тебя были проблемы и недопонимания с Драко? В смысле, как с крестником? — спросил Гарри, когда они возвращались заполночь с инспекции библиотеки. Проблем там оказалось гораздо больше, чем предполагалось. В процессе на Гарри напала артефакторная Муза, и он начал придумывать усовершенствование системы выдачи, сортировки и допуска к тем или иным учебникам и литературе, так что их проверка затянулась.

— Это к чему вопрос? — удивлённо переспросил задумавшийся о чём–то своём Снейп.

— Ты же знаешь, что Эдвард Люпин мой крестник? Он учится на пятом курсе Хаффлпафф. Сегодня он приходил ко мне в гости. Мы попили чай, но, знаешь, разговор не очень клеился. А потом эта дамочка пришла… Мне показалось, что… не знаю, он от меня чего–то ожидал, а я не очень–то оправдал его надежды.

— В шестнадцать лет многое кажется не таким, как есть, — хмыкнул Северус. — Но вообще… У меня с Драко сложились более–менее доверительные отношения всё–таки ближе к последним курсам, даже — уже после Последней Битвы. Нет, они и до этого были неплохие, но… Были и размолвки, и совершеннейшие недопонимания. Честно говоря, иногда мне этого белобрысого гадёныша своими же руками придушить хотелось… Понимаешь, когда он был маленьким и я стал его магическим крёстным, случился «мальчик–который–выжил», — ехидно покосился на него Снейп. — Потом суды. У меня — особое положение, как ты знаешь. Слежка аврората. Постоянные обыски Малфой–манора. В общем, мы не могли общаться с Люциусом и его семьёй, это было бы… недальновидно. Так что я пропустил детство своего крестника и увидел его практически впервые в девяносто первом году. Увидел избалованного капризного мальчишку, который излишне подражал Люциусу.