Вор и маг. Трилогия(СИ) - Свадковский Алексей Рудольфович. Страница 59

— А что случилось с той девочкой, которую ты когда-то подобрал?

— Я её удочерил, и у неё, я думаю, всё хорошо! — с улыбкой ответил Арен. — Хотя ты об этом можешь у неё сам спросить.

И он указал рукой на женщину, шедшую по саду. Я взглянул на неё, и меня как молнией ударило: что это была за женщина! Я видел немало красоток в борделях и кабаках, но эта отличалась от них, как лебедь от уток. Стройная, высокая, с ослепительной волной золотисто-рыжих волос до бёдер; тонкие губы, высокий лоб, ярко-зелёные глаза были подобны изумрудам. Она не шла, а шествовала по саду, как королева по тронному залу, в чёрном платье, усыпанном золотыми цветами. Серьги с бриллиантами и ожерелье из изумрудов лишь оттеняли её красоту, но не затмевали её. За ней гуськом шли несколько ребят.

Восхищённо проводив её взглядом, я спросил у Арена:

— Ты что, выдал её замуж за короля, и она решила тебя сегодня навестить?

— Увы, моя дочь так и не захотела выйти замуж. Уж сколько раз мы с ней из-за этого спорили! Впрочем, я её понимаю: волшебницам трудно найти себе достойную пару.

— Она стала магом? — удивлённо спросил я.

— А кем ещё она могла стать? Ведь она была единственным ребёнком в доме, где жили два мага. Сейчас Леда — признанный магистр магии, Хранительница путей, Владычица Тёмного круга, и один из сильнейших магов нашего мира, Хем. И это главная проблема, поскольку выйти она согласна лишь за равного себе, а таких в нашем мире можно пересчитать по пальцам на одной руке, и те старики, вроде меня. Так что внуков я, наверное, нескоро дождусь. Одна надежда на Амину.

Он замолчал, и устало вздохнул, с грустью глядя в воду пруда. Некоторое время мы молчали; каждый думал о своём. Но время шло, и я внезапно вспомнил, зачем я пришёл к Арену. Его невероятная история на время заставила меня забыть о собственных бедах.

— Ты поможешь мне, Арен? — спросил я тихо.

— Да. Но сначала ответь мне: ты когда-нибудь слышал о Голосе Гелиона?

Ещё бы! Кто о нём не слышал! Если потомки когда-либо будут вспоминать эти времена, то лишь потому, что мы живём с ним в одно время. Простой Солнечный воин, изменивший судьбу мира, доказавший, что боги не забыли про людей, что это сами люди слишком далеко отошли от их заветов. Никто не знает толком, почему, но через него Гелион возвестил людям правду — простые, но однажды забытые истины: что люди равны перед богами, что для богов нет разницы между магом и Озарённым. Для каждого из них уготован справедливый суд по делам, а не по вере. И эту правду он пытался донести до людей: до своих товарищей по ордену, до магов и простолюдинов, до всех, кто согласен был его слушать. Одни смеялись над ним, другие гнали его прочь, отвергая его слова, не слушая и не принимая истину, что он хотел донести. Но он всё равно не сдавался, выполняя волю своего бога.

Но слишком много крови было пролито, слишком глубоко сидела вражда в сердцах людей. Как мог какой-то мальчишка оспаривать слова тех, кого люди почитали за великих? Как мог какой-то юнец порочить славу самого Вегрейна? Это не могли долго терпеть, ведь глупые люди были уверены, что никому не дано право оспаривать истину и вносить смуту в ряды Озарённых, смущая ложью души Воинов света.

По приказу Владыки ордена Геран был схвачен и предстал перед трибуналом Озарённых. Был суд, где его признали виновным в ереси и отступничестве от истинной веры. Приговором ему была назначена смерть на костре, на котором сжигали колдунов и вероотступников. По приказу трибунала в Хогрум, твердыню ордена Озарённых, со всех миссий ордена, изо всех уголков мира, где чтили Огнеликого, прибыли представители; сотни Солнечных воинов, Ищущих и лекарей, прибыли, чтобы увидеть самим и рассказать остальным о казни того, кто вздумал осквернять идеалы Озарённых и осмелился попрать заветы Вегрейна.

На огромной площади перед главным храмом Гелиона был сложен костёр, и тысячи людей собрались вокруг. Перед смертью Герану дали проститься с матерью и невестой. Они долго уговаривали его отречься от его слов, но он остался непреклонен. В цепях его подвели к костру, где на глазах у всех собравшихся, в память о заслугах его предков, ему предложили ещё раз отречься от своих заблуждений, и тем самым сохранить свою жизнь. Но и в этот раз он отказался признать свои слова ложью.

И тогда был исполнен приговор трибунала. Его приковали к столбу, и в дрова, разложенные под ним, был брошен факел. Дерево, щедро политое маслом, вспыхнуло сразу. Огонь поднимался всё выше, но никто не услыхал криков сгорающего заживо человека. Многие тогда восхитились его мужеством и задумались над его словами: может, не так уж и не прав он был, раз готов был пойти за свои слова на костёр. А пламя костра разгоралось всё ярче, столб огня поднимался всё выше; в нём уже нельзя было увидеть того, кто горел. Многие ждали уже конца этой казни, и глубоко в сердце жалели юношу, горевшего в огне.

Но это было лишь начало, а не конец, ибо пламя костра поднималось всё выше и выше. Сначала оно сравнялось по высоте с крышами зданий, потом продолжило расти вверх, и многие сначала с восторгом, а потом с ужасом взирали на всё растущий столб пламени. Под конец он достиг облаков. Громадный столб пламени увидели все; он был виден на десятки лиг от Хогрума, и не было никого, кто не стоял в тот момент на коленях. Одни в ужасе молились богам, другие плакали, думая, что то было начало гибели мира, и настал день Плачущего солнца. Ужас наполнил сердца всех.

Наконец, когда столб пламени достиг облаков, над ним воссияло Око Гелиона, и все услышали голос бога, возвестившего:

— Геран! Тебе я дарую право судить и карать тех, кто осудил тебя! По слову твоему я с ними поступлю!

И все услышали его ответ:

— Прости их, Владыка, как прощал всегда!

И все услышали, что сказал бог:

— Быть посему!

И огромный столб пламени стал опадать, становясь всё меньше и меньше, пока не исчез совсем. И из пепла вышел невредимый Геран. От него исходило сияние: свет, который когда-то исходил от первых Озарённых, что повели за собой солдат на Кровавом поле. Он прошёл средь стоящих на коленях Солнечных воинов, средь Ищущих и лекарей, мимо магистров и учеников, едва принявших посвящение в орден, и никто не осмеливался взглянуть ему в глаза. Лишь владыка ордена поднялся с колен и подошёл к нему. Он снял с себя цепь с символом главы ордена, и надел его на Герана со словами:

— Теперь ты поведёшь нас!

С тех пор Герана называли «Голосом Гелиона» или «говорившим с богом». Тот день стал первым в истории нового ордена Озарённых. По предложению нового владыки были начаты переговоры с магами Восьми орденов. Никто не знает, как и о чём они говорили, но был подписан мир, и заключён новый договор. Одни говорят, что маги испугались явления силы бога, и не осмелились бросить вызов силе, что могла смести их одним лишь ударом. Другие считают, что слова Герана заставили магов проявить смирение. Третьи думают, что имело место и то, и другое. Так или иначе, мир был спасён.

Я кивнул, и Арен продолжил:

— Да, эта история известна всем. Но заслуги того, кто известен как «Голос Гелиона», ещё более велики. О том, что я тебе собираюсь рассказать, знают немногие. Сорок лет назад я понял, что больше не могу быть единственным некромантом этого мира. Я бесконечно устал от этого. Я не в силах был помочь всем тем, кто нуждался в помощи. За века, прошедшие со дня гибели ордена некромантов, появилось слишком много неупокоенных душ, нуждавшихся в помощи. А были ещё и Забывшие, и демоны, которых призвали в этот мир во время Великой войны маги, магические проклятья и множество других бед, которым я не мог противостоять, при этом сохраняя в тайне свои познания в магии смерти. Я не мог работать с учениками, чтобы не подвергнуть их жизни угрозе; но я не мог и ничего не делать. Ведь если бы я погиб, искусство некромантии ушло бы вместе со мной, и не было бы учителей, которые бы передали знания дальше.

Я долго думал, размышлял, не зная, что делать. Можно было опустить руки и позволить всему оставаться, как было. Столько лет прошло после гибели ордена некромантов, но люди в этом мире продолжают жить и без них, и могут без них обходиться. В душе я понимал, что это самообман: может, я и не увижу последствий, и даже дети моих детей будут жить спокойно, но рано или поздно за трусость мою расплатится весь мир. Заблудших душ будет становиться всё больше и больше. Сначала один, потом второй, а потом десятки призраков, охваченных бесконечным голодом, будут пожирать жизни, и остановить их будет некому, кроме богов. Но боги слишком далеки, и не всегда откликаются на просьбы людей.