Книга Нового Солнца. Том 2 - Вулф Джин Родман. Страница 16

Я подумал о Балдандерсе, который нырнул со стены своего замка в воды озера Диутурн.

– Но эти существа… они заслуживают нашего сочувствия.

– Животные тоже заслуживают сочувствия. Вот почему члены нашего Ордена заботятся о них. Но когда человек убивает животное – это не убийство.

Я сел и взял ее за руку, мне трудно было сдержать волнение, внезапно охватившее меня.

– Не думаешь ли ты, что если что-то, скажем, десница Миротворца, может исцелить человеческое существо, то на существа нечеловеческие эти чары не подействуют?

– Ты говоришь о Когте. Закрой рот, пожалуйста, ты смешишь меня своим видом, а мне нельзя смеяться на глазах у тех, кто не принадлежит Ордену.

– Значит, ты знаешь!

– Твоя сиделка рассказала мне об этом. Она назвала тебя безумцем, но не злобным. Она считает, что ты никому не причинишь вреда. По моей просьбе она посвятила меня в подробности. Якобы у тебя есть Коготь и иногда тебе удается вылечивать больных и даже оживлять мертвых.

– Ты тоже считаешь меня безумцем? Она улыбнулась и кивнула.

– Но почему? Неважно, что сообщила тебе Пелерина. Разве сегодня я сказал что-нибудь, что подтвердило бы ее подозрения?

– Быть может, дело не в безумии, а в каких-то чарах? По правде говоря, ты вообще ничего не сказал. Разве что самую малость. Но ты – это не один человек.

После этих слов она помолчала. Мне кажется, она ожидала возражений, но я не спешил с ответом.

– Что-то есть в твоем лице и в движениях. Кстати, ведь я до сих пор не знаю даже твоего имени. Сиделка мне не сказала.

– Северьян.

– А меня зовут Ава. Северьян – это одно из парных имен, не правда ли? Северьян и Севера. У тебя есть сестра?

– Не знаю. Если есть, то она – ведьма. Ава пропустила это мимо ушей.

– Как зовут ту, другую?

– Значит, ты знаешь, что это женщина.

– Да. Когда я раздавала еду, то на мгновение подумала, что одна из сестер-экзультанток пришла помогать мне. Я подняла глаза и увидела тебя. Сначала я замечала это боковым зрением. Но вот теперь, во время беседы я практически вижу ее, даже когда смотрю тебе прямо в глаза. Когда ты направляешь взгляд в одну сторону, то вдруг исчезаешь, и на твоем месте возникает высокая бледная женщина, позаимствовавшая твое лицо. Только не говори, пожалуйста, что я слишком много пощусь. Это неправда. Да если б и было правдой, на этот раз дело в другом.

– Ее имя – Текла. Вспомни, что ты только что говорила о потери человечности. Ты хотела рассказать мне о ней? Ава покачала головой.

– Нет, но я хотела спросить тебя кое о чем. Здесь, в лазарете, был еще один пациент вроде тебя. Мне сказали, он пришел вместе с тобой.

– Ты говоришь о Милесе? Нет, его случай совсем иной. И я не стану о нем рассказывать. Либо он сам расскажет о себе, либо никто. А вот о себе я расскажу. Ты слыхала о пожирателях трупов?

– Ты не такой. Несколько недель назад у нас было три пленных повстанца. Так что я знаю, как они выглядят.

– Чем они отличаются от обычных людей?

– Они… – она с трудом подыскивала слова, – они не контролируют себя. Говорят сами с собой. Ну, конечно, многие люди сами с собой разговаривают, но эти видят то, чего не видят другие. Нет, ты не один из них.

– И все-таки ты заблуждаешься, – ответил я. И рассказал ей, не углубляясь в подробности, о банкете Водалуса.

– Тебя заставили, – проговорила она, когда я закончил. – Если бы ты стал противиться, они бы убили тебя.

– Не в том дело. Я пил альзабо. Я ел ее плоть. Сначала было противно, хотя я и любил ее. Она была во мне, я разделил ее жизнь, хоть она и была мертва. Я почти ощущал ее разложение. Но в первую ночь я видел ее во сне, то был чудесный сон. Погружаясь в воспоминания, я больше всего дорожу именно этим видением. А потом началось нечто ужасное. Иногда я, кажется, грезил наяву – те самые разговоры и странные взгляды, о которых ты говорила. Теперь и, похоже, надолго она вновь обрела жизнь, но существует внутри меня.

– Не думаю, что такое же испытывают и другие.

– Я тоже так не думаю, – признался я. – По крайней мере, судя по тому, что я о них слышал. На свете есть много такого, чего я не понимаю. То, что я сейчас рассказал, – одна из главных загадок.

Ава помолчала, потом широко раскрыла глаза.

– Тот Коготь, в который ты веришь, он и тогда был у тебя?

– Да, но я не знал, на что он способен. Он еще не действовал, то есть действовал, он воскресил женщину по имени Доркас, но я сам не понял, что произошло, откуда она вдруг появилась. Если бы я знал, то мог бы спасти Теклу, вернуть ее назад.

– Но ведь Коготь уже был у тебя? Я кивнул.

– Так неужели ты не понял? Коготь все-таки вернул ее назад. Ты же сам сказал, что Коготь может действовать незаметно. Получив его, ты получил и ее, разлагающуюся, как ты выразился, у тебя внутри.

– Без ее тела…

– Ты материалист, как все невежественные люди, но твое убеждение не делает материализм истинным. Понимаешь?

В конечном итоге важнее всего дух и мечта, мысль, любовь и действие.

Я был так поражен идеями, теснившимися в моей голове, что надолго замолчал – просто сидел, углубившись в собственные размышления. Когда я наконец снова пришел в себя, то был удивлен тем, что Ава еще не ушла, и как мог выразил ей свою благодарность.

– Мне так спокойно сидеть и разговаривать с тобой. Если бы появилась одна из сестер, я бы сказала, что дежурю здесь – вдруг кому-то из больных понадобится моя помощь.

– Я так и не осмыслил до конца твои слова о Текле. Мне надо хорошенько подумать, возможно, на это понадобится немало времени, даже несколько дней. Мне говорили, что я довольно глупый человек.

Она улыбнулась, и, по правде говоря, своим признанием я хотел вызвать у нее улыбку (хотя и не покривил душой).

– Нет, это не так. Скорее уж ты основательный человек.

– Во всяком случае, у меня есть еще один вопрос. Часто, когда я старался заснуть или же просыпаясь среди ночи, я пытаюсь связать свои успехи и неудачи. Я имею в виду те моменты, когда я пользовался Когтем и кого-то оживлял, и случаи, когда, несмотря на все старания, воскрешение не получалось. Мне кажется, что тут не просто случайность, но связь, которую я не могу определить.

– Думаешь, теперь ты в этом разобрался?

– Вот ты говорила о людях, утративших человечность, – возможно, связь заключается именно в этом. Например, одна женщина… она могла быть именно такой, хотя отличалась необыкновенной красотой. Или мой друг, излечившийся лишь частично. Если некто в состоянии потерять свою человечность, значит, вполне возможно, что кто-то ее обретает. То, что один человек теряет, кто-то обязательно находит. По-моему, он и был таким. К тому же, похоже, воздействие менее эффективно, когда смерть насильственная…

– Я это подозревала, – тихо проговорила Ава.

– Коготь исцелил обезьяночеловека, которому я отрубил Руку. Может быть, потому, что я сам нанес увечье. Он помог Ионе, но я – Текла – когда-то пользовалась такими же хлыстами.

– Целительные силы защищают нас от Природы. Почему Предвечный должен защищать нас от самих себя? Ведь мы сами могли бы защититься от самих себя. Вероятно, он станет помогать нам только тогда, когда мы пожалеем о том, что сделали.

Я кивнул, задумавшись над ее словами.

– А теперь мне пора в часовню. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы осилить короткое расстояние? Тогда пойдем со мной.

Пока я находился под широкой парусиновой крышей, я думал, что вижу весь лазарет. Теперь же понял, что лазарет состоит из множества палаток и павильонов, хотя было темно и я плохо различал помещения. В большинстве палаток для пущей прохлады стены были собраны гармошкой, как паруса у стоящего на якоре корабля. По петляющей тропинке мы прошли между палатками, и путь показался мне довольно долгим. Наконец, миновав многие, мы вышли к палатке со спущенными донизу стенами. Эти стены были не из парусины, а из шелка и светились изнутри красным сиянием.

– Когда-то у нас был большой собор, – рассказывала Ава. – Там могли поместиться десять тысяч человек, и в то же время собор был складным и в собранном виде умещался в одном фургоне. Но наша Домницелла сожгла его как раз перед тем, как я поступила в Орден.