Никогда не отпущу тебя (ЛП) - Регнери Кэти. Страница 18

Постепенно он пришел к выводу, что попал сюда не по ее вине — ведь он последовал за ней в кабину грузовика по собственной воле — и сердце его, капля за каплей, тянулось к ней, пока между ними не завязалась прочная дружба. А позже, через несколько недель после его двенадцатого дня рождения, его чувства к ней переросли в нечто более серьёзное. Жизнь, полная изнурительной работы, перебоев с едой, питьем и сном, постоянных побоев и с полным отсутствием удобств, ставшая для них обоих ловушкой, сковала их прочными узами, и Холден знал, что — вне всяких сомнений — Гри сохранила ему жизнь.

Бывало, они работали с ней в саду под жарким солнцем, и, после того, как Хозяин наконец-то засыпал в тени, она шептала ему длинные, выдуманные истории, а когда доходила до “самого интересного места”, то наклонялась так близко, что почти касалась его своими губами. Когда она смотрела на него своими голубыми глазами, такими красивыми и нежными, с ним происходили вещи, которые он не мог объяснить.

От этого он чувствовал себя сильным и слабым, счастливым и напуганным, радостным и виноватым. От этого в его теле пробуждалось нечто странное и новое, приятное, но какое-то запретное, но он ничего не мог с этим поделать. От этого он изо всех сил старался вспомнить своих родителей. От этого он отчаянно анализировал то немногое, что знал об отношениях между мужчиной и женщиной. От этого ему хотелось узнать о таких вещах больше вместе с ней.

Он жил с ней двадцать месяцев, и она уже давно стала такой же неотъемлемой частью его жизни, что и его семья. Даже больше. Гри стала для него всем.

Наверху у лестницы щелкнул замок, и его сердце бешено забилось в предвкушении начала его любимой части дня. Он был пленником в грязном, темном, сыром подвале, и пока не закрывалась дверь в подвал, и он не слышал, как сдвигается в сторону панель в стене и как она вылезает из своей черной дыры, его сердце билось только благодаря любви к ней.

— Холден?

— Да?

— Ты еще не спишь?

— Нет.

— Можно мне лечь рядом с тобой?

По его коже пробежали мурашки, дыхание стало прерывистым. Почти все время, пока они жили в подвале Хозяина, Гри по ночам забиралась к нему в постель, лежа рядом с ним, пока им не приходило время расставаться и спать. Она впервые спросила его разрешения. И от этого он стал чувствовать себя иначе. От этого их отношения как-то изменились — стали лучше, волнительней — словно она признала те тонкие изменения, которые он тоже заметил.

— К-к-конечно, — прошептал он, отодвигаясь к стене. Его тело бросило в жар, и он сложил вспотевшие ладони на своей бешено колотящейся груди.

Матрас под ней едва прогнулся, когда она легла рядом с ним. И вдруг, он почувствовал ее тепло, нежность ее голой руки, прижатой к его руке.

— Холден?

— Да, Гри.

— Прости меня. Прости меня за то, что мы здесь. Мне чертовски жаль, что я полезла в этот грузовик.

Это был знакомый рефрен, и сколько бы он ни говорил ей, чтобы она уже перестала извиняться, она все равно каждый раз извинялась. Он сделал глубокий вдох и вздохнул.

— Я з-з-знаю.

— Ты все еще меня ненавидишь? Когда-нибудь? Хоть немного?

— Уже н-н-нет. Ты это знаешь.

— Ну, а раньше? Ты ненавидел меня? — она перевернулась на бок, лицом к нему.

Он стиснул челюсти, всматриваясь в темноту. Сейчас он слишком сильно ее любил, чтобы признаться, как люто он ее тогда ненавидел. Он хотел забыть о тех временах, когда испытывал к ней что-то иное, кроме любви. Придвинувшись к ней вплотную, он положил дрожащую руку на ее бедро и осторожно прижался своим лбом к ее лбу.

— Никогда больше не смей меня ненавидеть, — прошептала она, ее теплое дыхание тронуло его губы. — Пообещай.

Он сглотнул, сердце разрывалось от любви к ней. Он всей своей душой поклялся, что никогда и ни за что на свете не полюбит никого так сильно, как ее.

— Я больше никогда не буду тебя ненавидеть. Об-бещаю, Гри.

***

«Я пошел бы ради тебя на край света… чтобы ты почувствовала мою любовь».

Сет подался вперед и выключил CD-плеер.

Он задрал вверх рукав расстегнутой фланелевой рубашки и долгую, напряженную минуту смотрел на татуировку на своем предплечье, затем одернул рубашку вниз.

Настало время причинить кому-то боль.

Глава 6

Гризельда

Ехать на кулачные бои – это последнее, чего сейчас хотелось Гризельде. Она была совершенно вымотана от повторного посещения этого места, где на ее долю выпало так много страданий, и от недавней ссоры с Джоной. И то, как Квинт на нее смотрел, практически утверждая, что он ее знает, действительно ее напугало. Все, чего ей хотелось, это вернуться в коттедж, закутаться в одеяло и сбежать в мир снов и грез.

И все же, сидя на заднем сидении внедорожника Шона и опираясь на сильное теплое тело Джоны, покровительственно обнимающего ее за плечи, она не могла заставить себя сопротивляться. С ним было так спокойно, а у нее совсем не осталось сил.

— Эй, Зел, — сказала Тина, повернувшись на сиденье и поймав взгляд Гризельды, пока Джона и Шон, не стесняясь в выражениях, спорили о том, кто сегодня проиграет больше денег. — То, что я сказала раньше, было на полном серьезе. Я тоже не выношу вида крови. Давай найдем удобное место, где можно присесть и представить, что мы на барбекю или типа того.

Она наклонилась вниз и быстро улыбнулась Гризельде, демонстрируя ей бутылку «Wild Vines» Шардоне тропические фрукты.

— Прихватила на заправке рядом с баром.

Гризельда воздала должное такой сообразительности и усмехнулась.

— Дешево и сладко?

— Прямо как я, милая, — посмеиваясь, сказала Тина.

— Ты не дешевая, — возразил Шон, потянувшись к ней и положив руку ей на бедро, — Но ты сладкая.

— Смотри на дорогу, — сказала ему Тина.

— Позже? — спросил Шон, многозначительно ей улыбаясь.

— О, ты же знаешь, малыш.

Джона сдавил плечо Гризельды, задержав у нее над головой руку с пустой бутылкой Кока-Колы и сплевывая в нее так, будто хотел влить обратно всю выпитую газировку.

— Почему ты никогда так со мной не говоришь?

Гризельда теснее прильнула к его груди, вдыхая знакомый запах табака и мыла.

— Думаю, мне нравится играть в недотрогу.

— Ну, мне не хочется тебя расстраивать, но я уже заполучил тебя, детка. Ты моя.

Тело инстинктивно сжалось, но она сделала глубокий вдох и заставила себя расслабиться.

«Я не твоя».

Должно быть, он решил оставить этот разговор, поскольку как только они свернули на проселочную дорогу и запрыгали по камням, он пнул сиденье Шона.

— Шон, хуесос, одолжишь мне 100 баксов?

— Сам то, мудило, как думаешь?

— Я думаю поставить на этого Сета. Похоже, он крутой.

Хотя она уже убедила себя в том, что не имеет никакого отношения к Сету, который дрался сегодня вечером, когда это имя вылетело из уст Джоны, у нее по позвоночнику пробежала дрожь. Это не было похоже на святотатство, как раньше, когда он дразнил ее именем Холдена, но все равно ей это не понравилось.

Шон по-прежнему следовал за грузовиком Квинта, и в конце грунтовой дороги они выехали в открытое поле. По мере их приближения к центру поля, до них все отчетливее доносились звуки тяжелой рок-музыки.

На поле довольно аккуратными рядами припарковались уже около пятидесяти грузовиков, у задних бортов их багажников тусовались небольшие группы пьющих пиво, курящих и плюющих людей. Когда Шон припарковал свой внедорожник, и они вышли из машины, неожиданно все поле осветили два больших, высоких, прожектора.

Держа Джону за руку и пробираясь сквозь лабиринт грузовиков, Гризельда не замечала большого количества других женщин, но то тут, то там она ловила на себе взгляд очередной девушки. По большей части, они стояли, прислонившись к своим мужчинам, курили и щурили глаза, когда мимо них проходили Гризельда и Тина.

Энергия на поле была взрывоопасной и яростной, и, когда Квинт повел их ближе к рингу, огороженному тюками сена, где буквально яблоку не куда было упасть, Гризельда теснее прижалась к Джоне. Однако она заметила, что некоторые мужчины отходили в сторону, пропуская Квинта вперед, здоровались с ним по имени, выказывая ему такое уважение, словно он здесь большая шишка. Как оказалось, это на самом деле так. Он и его сын Клинтон были букмекерами этих боев.