Сын убийцы миров (СИ) - Шатилов Валентин. Страница 52

– Вот насчет спирят – не знаю… Процесса воспроизводства спиров я никогда не видел. Малышей может и видел – но как их отличить? Они все вокруг маленькие – пока голодные.

– Надо было не вокруг смотреть, а на человека-носителя! – ворчливо заметила я. – Как увидел бы на ком целую гроздь спиров – сразу бы понял, что это мать с новорожденными!

– Гроздь не видел. Двух спиров на одном человеке – это да, видел. На нашем царовом величии. Но только на нем одном. И подозреваю, что это было не правило, а исключение. Может даже результат какой-то очень тонкой селекции…

– Не морочь мне голову царовой селекцией! Просто признай, что был не прав. Что обманывал меня, несчастную девушку. Завлекал в свои малолетние сети. Только уверяю – я не из тех, кого возбуждает зрелище спиров, занимающихся любовью. Тем более прямо на мне! Бр-р… Так что поищи других извращенок!

– Но ведь твой спир – это и есть ты… – мягко сообщил Олег.

– С какой это радости? – взвилась я. – Он на мне паразитирует, он меня жрет где-то в других измерениях – но, уверяю тебя, я все-таки к себе получше отношусь! И себя с этой скотиной равнять никак не собираюсь!

– Не равнять… Вы с ним никак не можете быть равны. Вы соотноситесь как часть и целое. А любой математик скажет тебе, что целое не может равняться своей части.

– Я – часть спира? – ахнула я. – Что ты мелешь?

– Наоборот. Спир – часть тебя.

– Он мой паразит! Глист инопланетный!

– Для твоего человеческого тела – да. Хотя, скорее, все-таки не паразит, а симбионт. Но для твоей личности спир – составная часть. Неотъемлемая. Необходимая.

Я молча смотрела на Олега. Может быть пацана прибить? Прямо сейчас? Чтоб больше не мучаться?

Перевела взгляд на окружающих лыцаров. Если не принимать во внимание, что по каждому из них перемещался свой сытый глист, то все они выглядели совершенно нормально и спокойно. Смотрели на нашу перепалку с князем вполне доброжелательно, и, думаю, не понимали ни слова из того, что мы говорим. Даже и не стремились понять. Может, считали, что это наше, княжеское дело – всякую ахинею нести.

Даже у Сереги был совершенно отсутствующий взгляд, хотя кто-то, а он то уж наверняка понимал гораздо больше слов из тех, которыми мы с Олегом друг друга осыпали. Но он не понимал главного. Он бы понял – но только если б смог увидеть того спирского паразита, который свободно путешествовал сейчас по его щекам, одновременно своим поганым хвостом размахивая над его правой коленкой. Ох бы тогда Серега подскочил! Много бы я дала, чтоб посмотреть на это зрелище. Но он ничего не видел – и потому был непробиваемо безмятежен…

– Олежечка, – почти ласково спросила я, – объясни, бога ради, с чего ты решил, что спир и я – это часть и целое? Пожалуйста. Пока я чего плохого с тобой не сделала.

– Потому что я убивал людей. И знаю как это происходит.

– Ну и как же, солнышко?

– Очень просто. Мой спир – по моей просьбе – вытягивается. Особым образом, сильно истончаясь. Он так может довольно далеко дотянуться. И дотягивается. До спира другого человека. И в каком-то месте отковыривает его от человека-носителя. Резким таким движением.

– В каком это «каком-то» месте? – тоскливо переспросила я. Большую муть мне слышать не приходилось.

– Я так и не успевал заметить. И, надеюсь, не успею. Я больше не хочу убивать людей. Знаю только, что это место находится в районе головы. Ты заметила, что спиры – как бы они не перемещались по человеческому телу – но хоть один свой отросток всегда оставляют в районе головы? Обрати внимание. Видимо, в районе главной зоны. Я ее обозначаю как зону интеллектуального контакта. Посмотри – да хоть у меня.

– Я ничего не вижу, – промямлила я. – Он ползает по твоей башке довольно широким слоем…

– Вот и я не могу эту зону точно локализовать. Может быть даже она располагается в разных местах мозга у разных людей. Но именно она – это самое главное в связи человека и спира. В их постоянном контакте. И когда мой спир-убийца прерывает этот контакт – хотя бы на мгновение – человек сразу погибает.

Я скептически посмотрела на Серегу, и сообщила:

– А по-моему, он живехонек!

– Я говорю не о теле. Тело человеческое – не гибнет. И оторванный спир тоже остается жив. Хотя это для него, видимо, сильнейший шок. Сразу после прерывания контакта он валится вниз и потом приходит в себя очень медленно. Только через несколько минут начинает двигаться, ползать… А для человеческого тела шока вообще нет. Или почти нет. Потому что к нему мгновенно прилипает первый же «ничейный» спир, оказавшийся рядом. И присасывается к зоне интеллектуального контакта. Но телесный шок – это ничто по сравнению с главным изменением, происходящим после отрыва спира от его хозяина. В момент убийства мой спир прерывает единство человеческой личности. И личность исчезает. Будто свечку задули – раз, и нет огонька. Конечно, тут же огонек загорается вновь: новый спир «подсел» на зону интеллектуального контакта. Но это уже огонек новой личности. А прежняя – убита. Исчезла. Будто ее и не существовало никогда.

– И вот это ты и называешь убийством? – поняла наконец я.

– Да, – тихо подтвердил он. – Я убил первых трех человек, защищая маму. Они на нее нападали. Потом я убил еще несколько сот человек. По ее просьбе. И только потом понял что натворил… Мама с отцом предлагали мне убивать еще и еще… Тогда, на подходе к Киршагскому кремлю было целое войско… Но я отказался. Это ведь… Это слишком ужасно – вот так гасить язычки пламени, едва-едва освещающие мрак вселенной… Быть тем ветром, который задувает единственную ценность любого мира – разумную личность…

– Это трогательно до слез, извини, что прерываю тебя, но я спросила совсем о другом. Хочешь – повторю. Почему ты решил, что спир – часть меня?

– Но ведь личность у человека появляется только с появлением у него спира! – Олег поднял глаза, искренне недоумевая, как же до меня не доходят столь элементарные вещи. – И исчезает личность тоже с его исчезновением! И вновь появляется – с появлением нового спира. Только уже новая личность!

– Ты что-то путаешь, дружок, – я даже присела на корточки пред Олегом, пытаясь втолковать ему. – Личность – это нечто такое, что формируется в нашем мозгу. Есть такой орган у человека – мозг. Он находится в голове, чтоб ты знал. Мозг думает, мыслит, шевелит извилинами – функционирует, одним словом. Вот тебе и личность. Разумная. И никакие спиры тут не при чем!

– А почему она меняется с появлением нового спира?

– Шок! – развела я руками. – Ты ведь сам говоришь, что если спира сковырнуть с человека, то для обоих наступает шок!

– Я не видел особого шока у человека. У нового, образовавшегося сразу после убийства. Любопытство – да. Новая личность всегда очень любопытна. Доброжелательно-любопытна. Спир – тот валяется под ногами, как медуза, вынутая из воды. А человек – он готов действовать, он нисколько не переживает по поводу происшедшего. Потому что он вновь един! И знать не знает, что на его месте только что был кто-то другой. Посмотри на Дмитрича. Как он вел себя после убийства Мамонта?

– Что? Чего? – услышав о себе, Серега очнулся от каких-то своих мыслей. – Помню-помню. Меня про мамонта спрашивали!…

– Больше того! – продолжил Олег. – Не я первый заметил существование спиров. За время человеческой истории рождались многие уродцы. В том числе и с измененным зрением. С глазами чуть сдвинутыми в систему координат спиров. В их мир. Эти люди тоже видели спиров. Хоть чуть. И, наверно, рассказывали об увиденном. Именно на их наблюдениях построены основные религии, где фигурируют спиры. На религиозном жаргоне спиры называются «душами». Которые отлетают в рай со смертью человека.

– Спиры – «души»? – не поверила я. – Вот эти мерзкие черви – это ангельские голубки? Ты что-то путаешь…

– Это путали наблюдатели из числа людей-уродов. У них же не было гривны – твоей или моей. Поэтому увидеть спиров во всей красе они не могли. Хорошо если замечали какое-то мелькание над человеческой головой!