Любовь и Смерть. Убийство Курта Кобэйна (ЛП) - Уоллес Макс. Страница 9
Когда Кортни было семь лет, Линда со своим новым мужем внезапно решили, что они переберутся в Новую Зеландию, и будут выращивать овец. Линда сказала друзьям, что это проще, чем воспитывать собственную дочь; поэтому Кортни не взяли. Для лечения её аномального поведения с тех пор, как ей исполнилось три года, Кортни отправили жить в Юджин к одному из своих врачей, старой подруге Линды. «Всё это было сделано за моей спиной, — вспоминает Харрисон. — Я был бы очень рад, если бы она стала жить со мной, но со мной никогда не советовались, и я ничего не мог сделать. Когда Кортни стала постарше, она всегда говорила, что она никогда раньше не чувствовала себя такой покинутой».
Именно в этот период Кортни стала, по её собственным словам, «ребенком-демоном». Нахальная малолетняя преступница показалась неуправляемой своей суррогатной матери, врача или не врача, и её вскоре отправили к Линде в Новую Зеландию. Долго она там не пробыла. Линда быстро отослала Кортни, чтобы проверить сострадание другой местной подруги, которая в свою очередь в итоге выслала её в католическую школу-интернат в Австралии. Это было первая школа за последующие несколько лет из ряда других школ, из которых её с головокружительной быстротой будут выгонять. Затем Кортни вернулась в Орегон, где она перемещалась от одних друзей своей матери к другим — каждый раз злоупотребляя гостеприимством, когда её ловили на кражах в магазинах, воровстве денег или курении травы.
К 1977 году Линда и её муж устали от разведения овец и вернулись в Орегон, где Кортни снова стала жить с ними, главным образом, потому что Линда больше не могла найти того, кто бы хотел приютить её. Но когда её поймали за воровство в местном магазине «Woodworth», когда ей было двенадцать лет — она украла не то помаду за 49 центов, не то футболку «Kiss» — в зависимости от настроения Кортни, когда она рассказывает эту историю — её мать проинструктировала полицию, чтобы Кортни преподали урок. Вместо обычного предупреждения она предстала перед судом и была направлена на пробацию. Когда Кортни несколько дней спустя сбежала из дома, Линда попросила властей возвратить её не домой, а в исправительное заведение для малолетних «Хиллкрест». В интервью со своим биографом, Мелиссой Росси, Кортни вспоминала своё прибытие в заведение в наручниках на руках и на ногах и со стрижкой под Дэвида Боуи. Спустя годы она описала беспутный период свободы, избавившись от ограничений в арестном доме. «Я была карликом — ни титек, ни менструаций, ни половой зрелости — поэтому меня дразнили, и я поняла, что могу очень хорошо драться, если я просто сделаю вид, что собираюсь убить человека. Я начала слоняться по торговым рядам и общаться с этой толпой шлюх-подростков».
Она пришлась ко двору среди плохих девочек в «Хиллкрест». В письме, которое она послала отцу в четырнадцать лет, полном непринуждённых ссылок на свою страсть к Курту Расселлу и где указано, что её любимая книга — «Повелитель мух», она хвастается тем, что читала свой личный архив и обнаружила, что её описывали как «самую сварливую, хитрую, шуструю особу» из тех, кого когда-либо видел тот служащий, который ею занимался. В другом письме, написанном в том же году, она пишет: «Я вышла и ударила ножом девчонку, потому что мне не понравилось, как она выглядит». Кортни утверждает, что именно в «Хиллкрест» она впервые открыла панк-рок после того, как стажёр, работающий в заведении, вернулся из Англии и отметил её сходство с британскими музыкантами-панками. После того, как он одолжил ей запись «Never Mind the Bollocks» «Sex Pistols», Кортни заявила, что решила, что она хочет быть рок-звездой. Этот сообщение сомнительно, потому что её друзья впоследствии говорили, что она всегда презирала панк-музыку. Но, без всякого сомнения, в этот период Кортни начала писать стихи, некоторые из которых станут текстами для её будущей музыки. У Харрисона до сих пор есть масса душераздирающих стихов, написанных Кортни между четырнадцатью и шестнадцатью годами. В одном из самых показательных стихотворений под названием «Будущий Парень» есть такие строки:
Харрисон не видел свою дочь несколько лет до 1980 года. Однако они часто переписывались, и в каждом своём письме Кортни просила его: «Забери меня отсюда». Наконец, когда ей исполнилось пятнадцать лет, ему успешно удалось убедить власть имущих штата Орегон освободить её и отдать под его опеку. Она прожила со своим отцом больше года, это был, возможно, первый период относительной стабильности в её жизни. Его вторая книга, «The Dead, Том 2», описывающая местечко Хайт-Эшбери с антропологической точки зрения, имела большой успех. (Один научный обозреватель представил его как «Джейн Гудолл рок-н-ролла»). Теперь Харрисон планировал приступить к двухлетнему изучению памятников древней Ирландии. Кортни привлекала британская музыкальная сцена. Она безумно хотела поехать с ним за границу, но согласилась на обещание отца вызвать её, как только он осядет в Дублине после завершения шестимесячной исследовательской одиссеи. Она должна была провести какое-то время в приёмной семье в Портленде. Харрисон вынимает письмо, которое он получил от Кортни, пока был в Ирландии, в котором она пишет: «Ты — единственный, кто когда-либо понимал меня».
Странная на вид версия Кортни того, что случилось потом, кажется довольно правдоподобной. Когда ей было всего шестнадцать лет, она контактировала с представителем японского преступного мира, который посулил ей много денег, если она поедет на Дальний Восток и займётся стриптизом. Она исчезла более чем на шесть месяцев. Когда она была выслана обратно в Штаты, она рассказывала друзьям зловещие истории о торговле белыми рабынями.
Используя свои недавно приобретённые навыки, она вскоре устроилась стриптизёршей в один из портлендских клубов, но несколько дней спустя на заведение совершила набег полиция, и Кортни забрали в очередное исправительное учреждение. На этот раз она ненароком сказала сотруднице учреждения, с которой она дружила, что является наследницей. Когда её наперсница предложила ей предъявить иск, чтобы получить юридическую и финансовую независимость от своей матери, Кортни с восторгом начала действовать. В возрасте шестнадцати лет девочка, которую так много раз передавали с рук на руки, наконец, взяла дело в свои руки. Не менее важно и то, что она получила доступ к своему трастовому фонду. Теперь у неё была свобода и деньги, чтобы жить такой жизнью, о которой она читала только в фэнзинах. Первую остановку она сделала в Дублине, где она присоединилась к своему отцу. Но Ирландия не очень привлекала Кортни, которая, стоило ей уехать, вообразила себя рыбкой покрупнее. Она достигла Ливерпуля, города, переживающего музыкальный ренессанс спустя двадцать лет после отъезда «Beatles». В её рюкзаке была тысяча доз кислоты, которую она захватила с собой из Штатов, намереваясь использовать наркотики как пропуск на местную музыкальную сцену.
Вскоре она постоянно закрепилась в окружении неопсиходелической ливерпульской группы «The Teardrop Explodes» и вскоре стала известна как самая лояльная группи, подцепив пользующегося дурной славой эксцентричного лидера группы, Джулиана Коупа. Впоследствии Кортни утверждала, что Коуп лишил её девственности, но она говорила то же самое по крайней мере ещё о троих рок-звёздах, поэтому трудно понять, является ли это просто её очередной нелепой историей. Она также утверждала, что во время её пребывания в Англии она делала снимки «Pretenders», «U2» и других выдающихся рок-групп для ирландского музыкального журнала «Hot Press». Но редактор «Hot Press» Найэл Стоукс утверждает, что это, как и большая часть легендарного прошлого Кортни — чистой воды вымысел. «Это весьма типичное для Кортни поведение — врать или в той или иной степени преувеличивать, — написано в кратком очерке журнала в 1995 году. — На протяжении её карьеры она постоянно рассказывала в СМИ красочные истории — часто с несколькими противоречивыми версиями — о своей прошлой жизни, чтобы усилить свою загадочность и панк-рок доверие».