Пионеры-герои (Рассказы и очерки) - Зуенок В. "Составитель". Страница 26

Немцы долго бродили вокруг да около, искали партизан. Целый день пролежала Маруся в яме. Когда стемнело, пробралась в ближайшую деревню и рассказала надежным людям о своем боевом командире. Те перенесли Шинкевича в деревню и спрятали в сенном сарае. Маруся осталась возле него сестрой милосердия и верным стражем.

Вокруг рыскали фашисты и полицаи. Казалось, вот-вот нападут на след партизана. Увеличивалась опасность, но Маруся и не думала оставлять командира без присмотра. Нашелся фельдшер, у которого она раздобыла лекарства и бинты для перевязки. Изо дня в день, месяц подряд, ухаживала Маруся за раненым.

Неожиданно в деревню ворвались каратели. Начались повальные обыски. Куда бежать? И — как? Никто не успел подыскать безопасного места для командира. Маруся завела его в какой-то сараишко, спрятала, а сама притаилась возле входа. С взведенным револьвером в руке. Немцы облазили, кажется, всю деревню из конца в конец. В невзрачный сараишко, к счастью, не заглянули.

Командир был спасен. Настоящий патриотизм проявили и жители деревни. Все они знали, что в деревне прячется раненый командир-партизан, но никто не выдал его врагам.

Когда Василий Шинкевич окреп, они оба вернулись в лесной лагерь и продолжали борьбу с врагом. Так Маруся как бы «приняла эстафету» от своей мамы, фронтового медика, оказалась добрым доктором и спасла жизнь партизанскому командиру.

Вот какие мальчики и девочки воевали вместе с нами против гитлеровских захватчиков.

А. ЗАХАРОВА,

бывший комиссар

партизанской бригады № 255

Вместе со взрослыми

(Перевод В. Бурьяна)

Незадолго до войны в Брестской крепости был расположен воинский гарнизон. Никто из нас не знал, какие вскоре события разыграются у стен цитадели. Взрослые несли службу. А воспитанники полка и дети командиров из гарнизона крепости над Бугом учились в 15-й средней школе города.

10 июня все они распрощались с классами и учителями до нового учебного года. Наступило время каникул. Девочки и мальчики тогда и не думали, что уже через несколько дней враг нападет на нашу Родину и им придется вместе со взрослыми встать на ее защиту.

Три неразлучные подружки Валя Зенкина, Нюра Кижеватова и Лида Нестерчук мечтали, окончив среднюю школу, поступить в медицинский институт. В ясные дни поднимались на Тереспольскую башню и оттуда любовались панорамой древней крепости: солнце золотило гладь обводных каналов, густую зелень на островах, вспыхивало в водах Западного Буга и Мухавца.

Начальником одной пограничной заставы был Нюрин отец, лейтенант Андрей Кижеватов. Подружки иногда заходили к нему в гости. Таинственной и опасной казалась им пограничная служба, смелыми, находчивыми были бойцы на заставе. Девочкам очень хотелось знать, как вылавливают на границе лазутчиков и шпионов.

Бойцы рассказывали разные интересные случаи. Слушали их будущие медики, затаив дыхание.

А в ту памятную субботу девочки приоделись понаряднее и чуточку торжественно направились в гарнизонный клуб. Там давался вечер красноармейской самодеятельности. Было весело, когда забавный дуэт повара и старшины распевал задорные частушки. И задумчивое настроение охватывало при звуках мечтательного вальса.

Небо над Брестом было светлое, хотя приближалась ночь. В синеватом блеске речной воды дрожали отраженные звезды. Темные кроны деревьев стояли не шелохнувшись. Только торопливые шаги по дорожкам крепости отзывались эхом за Белым дворцом и за казармами.

После вечера Валя Зенкина устроилась поуютнее на подушке и раскрыла книжку. Про пограничников. Интересно, а главное, прочитать ее рекомендовал «сам» товарищ Кижеватов, Нюрин папа. Тихонько шуршали страницы, и Вале казалось, будто больше никаких звуков в крепости нет, хотя она знала, что сменяются часовые на границе и не дремлют на посту дозорные. Такие же смелые люди, как и те, о которых она читает… И не заметила Валя, как подкрался к ней сон. Книга осталась лежать рядом на одеяле, раскрытая на недочитанной странице. Девочка подумала сквозь дремоту, что ей, должно быть, приснилась страшная гроза. С громыхающим ревом задрожала земля. Огненные сполохи заметались по небу.

Это был не сон. Девочка подбежала было к окну, чтобы закрыть распахнутые настежь рамы, но тотчас тугая взрывная волна отбросила ее к стене. Ослепила на миг огненная вспышка. «Война?» — пронеслось в голове слово, которое часто повторялось в их доме.

— Война! — услышала она голос отца. — Валюшка, где ты? Ну, поскорее вниз, а я… Мне надо…

Второпях Валин отец распрощался с женой и детьми и, пристегивая на ходу кобуру с пистолетом, выбежал туда, где выли мины, свистели пули и рвались снаряды.

— Папа! — крикнула Валя, но мамина крепкая рука схватила ее и потянула вниз.

На первом этаже собралось уже много женщин с детьми. Узкими коридорчиками стали они пробираться в помещение электростанции. Шли молча, потрясенные внезапностью ночной тревоги, крепко прижимая к себе малышей. Спрятались за штабелями дров. Оттуда Валя видела, как из казарм с винтовками наперевес бежали прямо в бой наши бойцы.

Горела пограничная комендатура.

Через Тереспольские ворота в сторону клуба, который высился посреди цитадели — на Центральном острове, пробивались фашисты. В них летели гранаты из окон и подвалов здания казармы 333-го стрелкового полка.

Где-то в районе Холмских ворот слышно было многоголосое «ура!». Это наши красноармейцы поднимались в контратаку. Их вел секретарь комсомольского бюро 84-го стрелкового полка Самвел Матевосян.

Враг неоднократно предпринимал попытки прорваться в крепость через Тереспольские ворота. Наши бойцы каждый раз открывали из бойниц, окон и подвалов ураганный огонь по гитлеровцам и заставляли их откатываться за рукав реки Буг.

К вечеру, прикрываясь артиллерийским и пулеметным огнем, фашисты ворвались в крепость. Рукопашные бои шли на лестницах и крышах казармы 333-го полка.

Фашисты начали забрасывать гранатами помещение электростанции. Закричали раненые дети и женщины. Послышалась команда на немецком языке. Залязгали затворы автоматов. Женщин и детей вывели и, окружив, погнали к Мухавцу. Малыши плакали. Конвоиры подгоняли замешкавшихся. Из казарм, расположенных между Холмскими и Тереспольскими воротами, наши бойцы открыли было огонь по фашистскому конвою. Но, заметив толпу женщин и детей, огонь прекратили.

— Стреляйте! Фашисты все равно нас прикончат! Стреляйте! — раздался громкий крик.

Валя не знала, кто это кричал, но и сама готова была обратиться к бойцам в крепости с просьбой, чтобы они стреляли, стреляли все время. Ведь что творили гитлеровцы! Как только их атака захлебывалась и они были вынуждены отступить, солдаты волокли к крепостной стене раненых советских бойцов, женщин и даже детей и расстреливали на виду у защитников цитадели.

На мотоцикле подкатил офицер. Вырвал из рук мамы Валю и на ломаном русском языке приказал:

— Иди в крепость. Передай советскому командованию: если гарнизон через час не сложит оружия, мы истребим в крепости все живое.

— Я с мамой пойду! — с робкой надеждой на спасение сказала Валя.

— Пойдешь одна. Мать останется тут! Вернешься и скажешь мне ответ советского командования, — упрямо и властно ответил офицер.

Под конвоем солдата, не сводившего с девочки дула автомата, Валя вернулась в помещение электростанции. Через какую-то полуобвалившуюся дверцу ее вытолкнули наружу. Валя очутилась на Центральном острове. И не узнала его. Пожарища и развалины там, где были пограничная комендатура и столовая комсостава. Догорает пожар в казарме. Кругом убитые, искореженные винтовки и пулеметы.

Стрельба прекратилась, и Вале подумалось, будто в крепости в живых не осталось ни одного защитника.

В стороне заговорил пулемет. «Наши!» — обрадовалась Валя. Побежала на выстрелы. Перебежками, с остановками, свернула она к погранкомендатуре, и вскоре из окон полуподвала послышалось: